Виолончель и скрипка Лесная Медовый цвет. Осенняя дубрава. В последний раз жива собой заря Листвы, в чьем взблеске царственная слава, Багряно-желтый праздник сентября. Медвяный хмель и грусть в медовом хмеле, Воспоминанья – к нити златонить, Тягучий гул и гуд виолончели Не хочет-хочет лето схоронить. И, прежде чем, хрустя, придут морозы, Преображая даль пути в сугроб, Листва – нарциссы желтые и розы, Из золота изваян мигом гроб. Верхом, вдвоем, на двух конях буланых, Мы проезжали пустошью лесной, И сердце было все в расцветах рдяных, Но молча дух мой пел, что ты со мной. В лазури журавли тянулись клином, Безбрежный блеск – в себе был смысл и цель, И с медленностью, свойственной былинам, Лесная пела нам виолончель. Виолончель и скрипка Виолончель – влюбленная Славянка, В ней медленно развитие страстей, Она не поцелует спозаранка, Неспешен ход ея к черте огней. А скрипка – юная Испанка, А скрипка – молния и пьянка, И каждый миг – зарница в ней. Виолончель – глубокий путь потока, Пробившаго дремавшую скалу, Вершинный говор-гул ствола к стволу. А скрипка – птица, одиноко Поющая сквозь месячную мглу, И скрипка ластится, как светы к водоему, Стрелой тончайшею свою пронзает цель. Но полнопевную истому Мне только даст виолончель. Скрипка Скрипка – всклики, всплески, пламя, Горло птицы, гуд жука, В чаще леса: ночью, в яме, Пересветы светляка. В мшистой ямине, в ложбине, Ключ, разбрызгавший свой ток, С сердцевиной златосиней, Сказкой дышащий цветок. Полным ходом пляшет танец, Поцелуй к струне в смычке, Сразу вспыхнувший румянец На застенчивой щеке. Кто-то вспомнил что-то где-то, Самого себя ища, В ярком выступе просвета Бьется лист о лист плюща. Камня луннаго окраска – В глубь себя вошедших – слов, Паутинная завязка Неразвязанных узлов. Смычок над струной Казался мне странным смычок над струной, Как будто бы кто-то, склонясь надо мной, Ласкал меня нежно, но лаской бия, Чтоб в страсти душа обнажилась моя, И вскриком душа, не стыдясь, возвещала: – «Люби меня! Мучь меня! Мало мне! Мало!» Казалась мне странной струна под смычком, Себя узнавал в захмелевшем другом, В том пальце, дрожавшем вдоль зыбкой струны, В аккорде, пропевшем глубокие сны: – Захват – для отдачи и в сладостном плаче Свершенье – издревле нам данной задачи. В Карпатах
В горах я видел водопад, Там в Татрах, в лоне бурь, в Подгале, Звучаний бешеных в нем лад, Вверху – гранитныя скрижали. И кличет там орел к орлу, Над пряжей влаги разъяренной, Что, кто восходит на скалу, Нисходит в дол – преображенный. И в рокоте гремучих вод, Где вскип со вскипом в вечной сшибке, Как будто птица мглы поет, И в тонком вспеве струны скрипки. И как у скрипки есть аккорд, Когда все струны, все четыре, Вспояют вспев, что гулок, горд, Ведут полет мечты все шире, – И вдруг сменяются одним Уклоном вкось, – разрыв в узорах, Пронзенный вопль, и звук – как дым, Как зов теней, как дальний шорох, – Так многогулкая вода, Достигши ярости забвенной, Вдруг станет смутной, как слюда, И сединою брызжет пенной. Не есть ли в этом полный круг Пробегов ищущаго духа До семицветных тихих дуг, Где гром слепой не ропщет глухо? И не о том ли вещий сказ, Что клекотом орлы седые Роняют, озаряя нас, В горах, где каменныя выи? И потому в разгуле вод, Где вскип со вскипом в вечной сшибке, Глубинный голос гор поет, И верный голос мудрой скрипки. Судьба Судьба мне даровала в детстве Счастливых ясных десять лет, И долю в солнечном наследстве, Внушив: «Гори!», – и свет пропет. Судьба мне повелела, юным, Влюбляться, мыслить и грустить. «Звени!» шепнула, – и по струнам Мечу я звуковую нить. Судьба, старинной брызнув сагой, Взманила в тающий предел, И птицей, ветром и бродягой, Весь мир земной я облетел. Судьба мне развернула страны, Но в каждой слышал я: «Спеши!» С душою миг познав медвяный, Еще другой ищу души. Судьба мне показала горы И в океанах острова. Но в зорях тают все узоры, И только жажда зорь жива. Судьба дала мне, в бурях страсти, Вскричать, шепнуть, пропеть: «Люблю!» Но я, на зыби сопричастий, Брал ветер кормчим к кораблю. Судьба, сквозь ряд десятилетий, Огонь струит мне златоал. Но я, узнав, как мудры дети, Ребенком быть не перестал. Судьба дает мне ведать пытки, На бездорожьи нищету. Но в песне – золотые слитки, И мой подсолнечник – в цвету. |
