Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что ты хочешь, чтоб спел пред тобой?
– Ты о ряде мне спой одного,
Пока я не запомню его.
– Для счисленья один – ряда нет,
Неизбежность одна, кладезь Бед,
Смерть, а до – ничего больше нет.
Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что ж сегодня мне спеть пред тобой?
– Спой о ряде мне двух, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Два быка, а в упряжке одной,
Пред одною идут скорлупой.
Вот помрут. Видишь их, нежный мой?
– Спой о ряде мне трех, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Тройствен мир, у него три лица,
Три начала и три есть конца,
Муж и дуб ждут того же венца.
Три есть царства Мерлина, и в них
Свет цветов, свет плодов золотых,
В свете дети, с улыбками их.
– Спой про ряд четырех, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Счет четыре – Мерлин, счет камней,
Тех, чтоб меч отточить нам острей,
Чтоб сражать лезвиями мечей.
Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что ты хочешь, чтоб спел пред тобой?
– Спой о ряде пяти, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Пять полос у Земли, пять веков
В океанности наших часов,
У сестры нашей пять маяков.
– Спой о ряде шести, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Шесть младенцев из воска, тень сна,
Их живит своей властью Луна,
Ты не знаешь, я знаю сполна.
Шесть целительных трав в кипятке,
Карлик сок их смешал в котелке,
Палец в рот – слышит все вдалеке.
– Спой о ряде семи, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Семь есть солнц, семь есть лун, семь планет,
И Наседка в ряду этих смет,
Семь Стихий, в них мука – точек свет.
– Спой о ряде восьми, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Восемь ветров и восемь огней,
Вместе с Высшим Огнем Майских дней,
Что горят на горе мятежей.
Восемь белых, как пена, телиц,
Выгон их – остров вод без границ,
Восемь их у Царицы цариц.
Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что мне сызнова спеть пред тобой?
– Спой про ряд девяти, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Девять маленьких рук над гумном,
Возле Башни, где ночью и днем
Стонут матери, девять числом.
Корриганы, – цветы в волосах, –
Пляшут в белом, их девять в ночах,
Близ ключа, в полнолунных лучах.
Кабаниха, семья кабанят,
Девять, хрюкают, роют, ворчат,
А кабан возле яблони, – рад.
– Спой про ряд десяти, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Десять вражьих идут кораблей,
Десять гибелей между зыбей,
О, Венеды, вам десять скорбей.
– Ряд одиннадцать спой, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Вон жрецы, глянь, одиннадцать встреч,
То Венеды, с кровавости сеч,
Глянь, у каждого сломанный меч.
В запыленных покровах своих,
В окровавленных, в пятнах густых,
Было триста, – одиннадцать их.
Всекрасивый ребенок, живой,
Луч Друида, скажи, нежный мой,
Что еще мне пропеть пред тобой?
– Ряд двенадцать мне спой, для того,
Чтобы мог я запомнить его.
– Месяц к месяцу, знаки сквозь мглу,
Их двенадцать, пропевших хвалу,
И Стрелец уж спускает стрелу.
Знаки, знаков двенадцать, война,
Со звездою Корова, черна,
Весь прошла Лес Останков она.
В грудь вонзилася жалом стрела,
Кровь течет, горяча и светла,
Лик с мычанием вверх подняла.
Рог звучит; огнь и гром; ветр и свет;
Гром и огнь; дождь; утраченный след;
Ничего; ничего; ряда нет.
Вон жрецы, глянь, одиннадцать встреч,
То Венеды с кровавости сеч,
Глянь, у каждого сломанный меч.
Десять вражьих идут кораблей,
Десять гибелей между зыбей,
О, Венеды, вам десять скорбей.
Девять маленьких рук над гумном,
Возле Башни, где ночью и днем,
Стонут матери, девять числом.
Восемь белых, как пена, телиц,
Выгон их – остров вод без границ,
Восемь их у Царицы цариц.
Семь есть солнц, семь есть лун, семь планет,
И Наседка в ряду этих смет,
Семь Стихий, в них мука – точек свет.
Шесть целительных трав в кипятке,
Карлик сок их смешал в котелке,
Палец в рот – слышит все вдалеке.
Пять полос у Земли, пять веков,
В океанности наших часов,
У сестры нашей пять маяков.
Счет четыре – Мерлин, счет камней,
Тех, чтоб меч отточить нам острей,
Чтоб сражать лезвиями мечей.
Тройствен мир, у него три лица,
Три начала, и три есть конца,
Муж и дуб ждут того же венца.
Два быка, а в упряжке одной,
Пред одною идут скорлупой.
Вот помрут. Видишь их, нежный мой?
Для счисленья один ряда нет,
Неизбежность одна, кладезь Бед,
Смерть, а до – ничего больше нет.
