Мастерская принадлежала Эмилю. Он только что переделал Хесту револьвер одиннадцатимиллиметрового калибра на девятимиллиметровый, поскольку девятимиллиметровые патроны легче было достать. Это была трудоемкая работа. Сначала нужно было высверлить ствол револьвера, затем ввинтить в него металлическую трубку и сверлить ее, подгоняя под калибр девяти миллиметров. Оружия и боеприпасов по-прежнему не хватало, поскольку офицерские группы держали под спудом поступавшее иностранное оружие и считали рискованным вооружать им гражданских лиц, которые после окончания войны могут поднять восстание. В мастерской Эмиля в Видовре были созданы первые датские автоматы, частично из захваченных у немцев материалов.
В мастерскую вбежал полицейский, в очень странном виде. Его галифе были заправлены пе в сапоги, а в серые носки. Он был бледен как полотно, зубы стучали, поэтому с трудом можно было понять, что он говорит.
— Немцы арестовали полицейских! — пролепетал он. — Захватили полицейские участки!
— И ваш участок тоже? — спросил Эмиль.
— Нас предупредили, — ответил полицейский, — Мы все успели убежать. А что дальше? Что нам делать?
— Вы хотели поселиться у меня? — спросил Эмиль,
— Найти жилье еще не так трудно. Но немцы знают все наши фамилии. Нам необходимо во что бы то ни стало раздобыть фальшивые удостоверения. Мы подумали, что ты сможешь нам помочь.
— Могу, — ответил Эмиль. — Сколько нужно?
— Может быть, полсотни.
— Приходи завтра, но надень другой костюм. И не приходите все сразу, да еще в таком странном, бросающемся в глаза одеянии. Достаточно, чтобы пришел один и забрал все удостоверения!
В беседу вмешался Эрик Хест:
— Немцы уже заняли ваш участок?
— Не думаю. Не знаю. Нас ведь, предупредили заранее.
— Оставили ли вы в участке что-либо ценное?
— Все оставили.
— А документы и картотеки? Не сожгли?
— Нет. Ничего не уничтожили. Поспешили унести ноги. Все документы и картотека остались, и немцы могут узнать адреса, имена, номера телефонов полицейских,
— Плохо дело, — сказал Эмиль. — Но, может быть, это еще можно поправить.
— Давай попробуем, — предложил Эрик Хест.
Вместе с Эмилем они пошли выяснить, как обстоит дело в участке. Внешне все выглядело тихо и спокойно. По-видимому, немцы там еще не побывали.
— Эти фараоны не способны пошевелить мозгами, — сказал Эрик Хест.
Они заглянули внутрь. Там царили мир и покой. Полицейские оставили все в лучшем виде. Картотека стояла наготове, чтобы немцы сразу же узнали фамилии и адреса полицейских. Документы, отчеты, письма, повестки, конторский инвентарь, телефон и пишущая машинка ждали немцев.
Практичные подпольщики не могли допустить, чтобы все это попало в руки немцам. Силой их бог не обидел, и они взялись за дело основательно. Порвали электрические провода, лампы и телефон разбили. Столы, стулья и полки разломали. И только убедившись, что не осталось ничего, чем могли бы воспользоваться немцы во вред народу, ушли, унося с собой картотеку и годную к употреблению пишущую машинку системы «Омега».
Вскоре появились немцы. В полицейском участке, приведенном в полную негодность, делать им было нечего. Они удовольствовались тем, что забили дверь доской и повесили надпись: «Вход воспрещается».
В тот же день Эмиль побывал в паспортном столе, чтобы раздобыть обещанные полицейским удостоверения. Ему нетрудно было получить у персонала все, что было нужно, — бланки, печать и т. д. На следующее утро он в своей мастерской занялся изготовлением фальшивых удостоверений для попавших в беду полицейских, пользуясь машинкой «Омега».
К сожалению, полицейские не послушались его совета прислать за удостоверениями одного человека. В назначенный час явились все сорок два полицейских, велосипеды они поставили у забора. Об этом сразу же узнали, и в последующие дни множество людей приходило к Эмилю с просьбой достать им фальшивые удостоверения личности: неплохо иметь про запас в нынешние времена. Но Эмиль исчез, не оставив следов, переехал в Хольте, куда перенес мастерскую и устроился в пустом гараже, где в более безопасных условиях мог продолжать производство добрых автоматов, спасавших жизнь борцам движения Сопротивления.
Многим полицейским удалось избежать ареста, им помогали те, за кем они ранее охотились. У сержантов Хансена и Тюгесена были хорошие связи в подпольных кругах, и там они нашли себе прибежище. Нашлись лица, которые подтвердили, что 29 августа они честно пытались спасти пленников из лагеря Хорсерёд, и если это не удалось, то не по их вине.
Полицейским комиссарам Оденсе и Хорсенсу также удалось спастись. Высшие полицейские чины некоторое время содержались под почетным арестом в туристском отеле в Копенгагене. Затем их выпустили как не опасных для оккупационных властей. Об остальных было опубликовано официальное сообщение.
«Арестованные вчера 1700 датских полицейских отправлены на пароходе в лагерь для интернированных в Германию, где будет проведено дальнейшее расследование. Родственники интернированных могут посылать посылки весом до пяти килограммов через Датский Красный, Крест, Амалиегаде, 18, и через конторы по иностранным делам и военной помощи, с указанием: «Интернированным полицейским».
86
Нильс Мадсен пахал свою землю. Пахал на лошадях, а чайки и вороны следовали за плугом, и жаворонки пели над ним. Он пахал, боронил и жал свой хлеб во имя бога. Он более не рисовал полукружий на карте мира, пусть все идет своим чередом, будь что будет. Он снял портрет Гитлера со стены и флаг со свастикой с комода. С политикой покончено.
Мариус Панталонщик остался верен своей расе и своей миссии в будущем европейском сообществе. Он получил весенний манифест от своего окружного фюрера, и это вселило в него надежду на будущее.
Вот пробил час! О Дания, проснись!
Под знаком свастики вперед стремись!
«По Дании шествует национал-социалистская весна. Скажем со всей прямотой: начиная с сегодняшнего дня, мы идем прямо к цели. Всякая помеха на пути беспощадно сметается. Сегодня, как и всегда, мы следуем традициям нашей национальной чести. Мы знаем, за что идет борьба. Эту борьбу мы ведем за нашу родину, за ее саги.
Если не станет Датской национал-социалистской партии, умрет и надежда нашего народа на счастливое, свободное и самостоятельное будущее и гибель нашей расы станет фактом!
Следуй же за нами, за невидимой армией героев! Развевайся свободно на весеннем ветру, наше старое знамя! Призывай своих парней на последний подвиг, на борьбу, из которой мы можем выйти только победителями!
Сигнал дан. Никто не колеблется. Никто не отступает. Каждый человек сознает свой долг и свою ответственность. Датский национал-социализм сегодня сильнее, чем когда бы то ни было, ибо теперь мы избавились от всех слабых, от всех нерешительных, от всех сомневающихся. Очищенными выходим мы из прозябания па великий подвиг!»
Вечером четверо мужчин собрались в квартире учителя Агерлунда поиграть в бридж: сам учитель, пекарь Андерсен, маляр и молочник, владевший автомобилем с газогенератором. Эту группу позже вспоминали как «партию в бридж». Расмус Ларсен утверждал, что он был членом группы, но это неверно, хотя он и знал о ее существовании и сочувствовал ей.
Во многих местах официальные списки жителей округи исчезли, были уничтожены, чтобы они не попали в руки немцев. Местные комитеты Совета Свободы позже выступили против подобных уничтожений, создавших большие неудобства для датчан, чем для немцев. Но «партия в бридж» не имела никаких связей с Советом свободы или с его местными комитетами.
И вот ночью кассира прихода будят четверо мужчин в масках, требуют у него ключи от конторы.
— Ух, ну и вид у вас! Настоящие чучела, — сказал он, вручая им ключи. — Чего только не насмотришься в эти времена! Верните ключи… И будьте осторожны с карточками в новой картотеке, не спутайте их!
