С обеих сторон в этом бою было допущено немало ошибок. Русская оборона была организована без учета важности фланговых высот. Если бы не инициатива командира Курского полка, высота по дороге на Юрюкляр могла бы оказаться вовсе не занятой, и тогда правый русский фланг был бы обойден турками. Поддержки из Осман-Базарского отряда затребовано не было; при ином способе ведения боя со стороны турок это обстоятельство могло бы сыграть роковую роль для русской обороны. Во всех этих ошибках целиком виновен Татищев.

Генерал Горшков упустил прекрасную возможность превратить поражение турок в полный разгром. Если бы, прикрывшись с востока, он все прочие силы правого фланга (3-4 батальона) повернул на север, турецкая гвардия была бы отрезана. Но если Горшков упустил эту возможность, то Татищев должен был приказать ему отрезать турок. Ни Горшков, ни Татищев не проявили должной сообразительности и смелости.

Турецкое командование допустило еще большие ошибки, С Кара-Лома до Чаиркиоя, расстояние между которыми не превышало полутора - двух нормальных переходов, Южная армия передвигалась восемь суток; в результате удар уже не мог быть внезапным. Из 36 таборов, предназначенных для удара на Чаиркиой, в бою приняло участие лишь 18 таборов; таким образом, турки отказались от такого своего важного преимущества, как численное превосходство. Артиллерийская подготовка была слаба, так как велась всего 17 орудиями. Одновременность атак не была достигнута. Атаковавшие части нигде не были поддержаны войсками из общего резерва.

Мехмет-Али-паша предполагал возобновить наступление 22 сентября, но Ахмет-Эюб-паша ему заявил, что он со своими войсками участвовать в дальнейшем наступлении не желает и намерен отойти назад. Мехмет-Али-паша не стал настаивать и отдал приказ об отходе за Кара-Лом. Отступление турок началось в ночь на 22 сентября и происходило в большом беспорядке: таборы в панике стреляли друг в друга, часть обозов бросили, было много отставших. Отход турецких войск был обнаружен лишь 25 сентября. Только 2 октября русскими была занята Водица.

Мехмет-Али-паша за отход из-под Чаиркиоя подвергся в Константинополе жестоким нападкам и вскоре был смещен.

На место Мехмета-Али-паши был назначен Сулейман-паша. Никаких военных талантов Сулейман-паша не имел. В молодости он готовился к духовному званию, затем сделался секретарем военного губернатора Крита; там Сулейман-паша написал сочинение, которое привлекло ему много поклонников при дворе, и он быстро пошел в гору; его сделали начальником военной школы в Константинополе; здесь он весьма активно участвовал в свержении Абдул-Азиза, выдвинулся и заслужил благоволение нового султана Абдул-Хамида, после чего его направили в Черногорию на подавление восстания. В Черногории у Сулеймана-паши было много войск и при­том лучших по качеству; без жалости посылая одну свежую часть за другой, Сулейману-паше удалось форсировать горный проход Дугу. Это отличие, которое Сулейман-паша до невероятности раздул в своих ловко составленных реляциях, и дало ему славу большого полководца, почти военного гения. Победа под Эски-Загрой, мастерски расписанная Сулейманом-пашей в реляциях, создала ему авторитет чуть ли не национального героя Турции(1).

Под влиянием приказов из Константинополя Сулейман-паша стал готовить наступление для выручки армии Османа-паши. В действительности о решительном успехе наступления Сулейман-паша и не думал. Силы русских казались ему во много раз качественно и количественно превосходящими его войска, а при этих условиях возместить отсутствие полководческого искусства Сулейману-паше было нечем. Первоначально Сулейман-паша сделал вид, что он не задается далеко идущими целями, и решил сначала прощупать расположение противостоящих ему русских войск наступлением на своем крайнем правом фланге, от Рущука. Для этой цели был пред­назначен корпус Асафа-паши в составе 51 табора. Наступление, назначенное на 26 ноября, должно было развиваться войсками корпуса Асафа-паши в трех направлениях: Салиху-паше было приказано наступать вдоль Дуная и атаковать крайний левый фланг Рущукского отряда, Ибрагим-паша был нацелен на Мечку, а Осман-бей - на Трастеник.

Схема 33. Бой у Мечки-Трастеника 26 ноября 1877 г.

К утру 26 ноября русские позиции у Мечки и Трастеника были заняты 12-й пехотной дивизией, входившей в состав Рущукского отряда и усиленной полком 33-й пехотной дивизии; последняя находилась, в резерве на удалении 6-10 км от 12-й дивизии. Правый фланг позиции был занят Украинским и Одесским полками, левый - Азовским и Днепровским; четыре батальона этих полков находились на передовых позициях у Пиргоса и Гюр-Чешме. Бессарабский полк располагался в резерве у Трастеника. Общая длина позиции доходила до 10 км.

В 8:00 26 ноября аванпосты донесли начальнику 12-й дивизии генералу Фирксу об ясно обозначившемся наступлении турецких войск на Мечку и движении турецких войск также на Гюр-Чешме. Приняв во внимание чрезмерную длину позиции, Фиркс принял решение вести оборону исключительно активным образом: сперва разбить противника, наступавшего на Мечку, а затем обратиться против турецких войск, наступавших через Гюр-Чешме на Трастеник. Сняв с позиции два батальона Одесского полка, Фиркс двинул их под начальством полковника Санникова в направлении на Пиргос с задачей удара во фланг наступавшим на Мечку туркам. Два батальона Бессарабского полка были направлены на поддержку левого фланга; однако, когда они туда подошли, турецкая атака там была уже отражена днепровцами и азовцами при содействии флангового удара одессцев Санникова. К 13-14 часам турки отступали уже по всему левому флангу.

Правому русскому флангу приходилось в это время туго. Три батальона Украинского полка, один - Одесского и один - Бессарабского с трудом отбивались на своих позициях. Резервов не было, а вторые батальоны Украинского и Одесского полков уже понесли сильные потери в бою на передовых позициях. Турецкая пехота заняла нижние (северо-восточные) ложементы основной позиции Украинского полка и повела оттуда сильный ружейный огонь. В то же время турецкая артиллерия сильно обстреливала русскую позицию с командующих высот у Гюр-Чешме, а на правом фланге турки заняли рощу почти в тылу русских позиций. Несколько выправила положение частная контратака Украинского полка. Турецкая пехота, засевшая против центра позиции полка, была выбита из нижних ложементов. Но в это время запасы патронов истощились, и войскам правого фланга нечем было бы отбивать вновь перешедших в атаку турок, если бы не находчивость прапорщика Истомина: по его предложению украинцы использовали турецкие патроны(2).

Около 14:00 бессарабцы вернулись от Мечки, а Санников со своими одессцами стал приближаться к Гюр-Чешме. Этим моментом воспользовался Фиркс, но при этом он преждевременно приказал украинцам перейти в контратаку. Турецкая пехота уже успела укрепиться на высотах у Гюр-Чешме, атаковавшие их украинцы понесли большие потери и остановились. Выручил фланговый удар, который около 15:00 нанес туркам у Гюр-Чешме полк Санникова вместе с приданными ему, снятыми с позиций у Мечки, азовцами; турецкая пехота не выдержала натиска и стала поспешно отходить на северо-восток. Русские войска перешли в преследование, которое было прекращено только с наступлением темноты и то из-за начавшегося сильного дождя. В это время начали подходить к району боя полки 33-й дивизии, но их помощь уже была не нужна.

Несмотря на ряд довольно значительных недочетов, бой этот надо отнести к числу положительных образцов русского военного искусства. Решение Фиркса вести активную оборону было вполне правильным. Конница и конная артиллерия 12-й кавалерийской дивизии хорошо взаимодействовали с пехотой и хоть и не в полном составе, а отдельными эскадронами и артиллерийскими взводами способствовали задержке наступления турок, воздействуя на их фланги, а с началом отхода турок - преследуя их. Артиллерия под руководством командующего 12-й артиллерийской бригадой полковника Григорьева, удачно применяя маневр огнем и колесами, крепко поддерживала пехоту. Пехота и конница в трудную минуту огнем и контратаками выручали артиллерию.