Есть, однако, в нашей психике и такие образования, в само определение которых входит понятие устойчивости, постоянства. Это установки, стереотипы, предрассудки. Их назначение заключается в своеобразной экономии затрат психической энергии. Они используются как готовый шаблон, алгоритм восприятия и реакции на внешние раздражители, который позволяет существенно уменьшить объем поисковой активности психики в неопределенных ситуациях.

Установка — это определенная предрасположенность человека осуществлять именно те действия, которые отвечают благоприятной или неблагоприятной оценочной реакции на что-либо или кого- либо. Если, например, человек считает, что все представители политического истеблишмента сплошь властолюбцы и мздоимцы, то этот критицизм обязательно проявится и в намерениях действовать негативным образом (не участвовать в выборах, не платить налогов и т.д.). При этом установки и реальное поведение как бы подпитывают друг друга: установка провоцирует поведение, а поведение усиливает исходную установку.

Психологическая установка — явление сложное. Она включает в себя как познавательный, так и аффективный (чувства) и поведенческий (намерения) компоненты. Устойчивость установки объясняется тем, что хотя она и формируется в опыте, но является внесознательным психическим процессом. Поэтому, кстати, она может возникать и под воздействием случайных, но значимых для личности факторов (политическое суждение человека, авторитетного для нас в области, допустим, искусства, может послужить поводом для зарождения нашей собственной аналогичной политической установки).

Люди вообще достаточно редко сознательно вырабатывают свое особое отношение к политической реальности. Как правило, они пользуются уже готовыми шаблонами, извлекаемыми из социально-культурного опыта, которые сначала фиксируются в сознании на вербальном (словесном) уровне, а затем уже закрепляются в аффективном и бессознательном пластах психики. Так что установка служит простейшим средством включения масс людей в политическую жизнь.

Установки тем больше направляют наше поведение, чем чаще мы о них вспоминаем. Поэтому главным способом целенаправленного усиления политико-психологических установок масс со стороны политических партий, государства, отдельных политиков являются постоянное их подтверждение, повторение, упрочение связи между объектом установки и его нужной оценкой. Однако самые прочные установки — конечно, те, что закреплены личным опытом. (Не случайно, например, неустойчивость установок на демократические ценности в современном российском обществе обычно объясняют отсутствием хоть сколько-нибудь длительного, но собственного опыта существования в демократическом обществе.)

Той же цели упрощения реальности для скорейшей к ней адаптации служат и такие психологические феномены, как предрассудки и стереотипы. По сути дела, предрассудки — это те же установки по отношению к чему-либо, только неоправданно негативные. Стереотипами же принято называть стандартизированное, обобщенное мнение о социальном или политическом объекте. В отличие от установки стереотип представляет лишь познавательный (когнитивный) аспект нашей психики. Стереотипы отражают типичные ситуации, и в большинстве случаев они действительно облегчают людям восприятие политической реальности. Однако в условиях резкой и радикальной перестройки политической системы (как это произошло в 1990-х годах в России) они нередко играют негативную роль, мешая адекватно оценивать изменившуюся ситуацию и затрудняя формирование новых установок.

Таковы характеристики некоторых феноменов политической психологии. В целом же этому уровню политического сознания присущи следующие особенности:

(1) спонтанный, малоконтролируемый процесс формирования;

(2) преобладание чувственно-эмоциональных компонентов сознания;

(3) взаимоналожение рациональных и иррациональных духовных элементов;

(4) известная противоречивость и рассогласованность различных элементов;

(5) выполнение в основном адаптивной и мотивирующей функций;

(6) подвижность, изменчивость, быстрая приспособляемость к складывающейся ситуации и т.д.

Следует отметить, что в отличие от идеологии политическая психология хуже поддается теоретическому анализу ввиду наличия в ней множества иррациональных элементов. Но и они, как показало развитие науки психологии XX в., могут стать объектом теоретического рассмотрения и практических рекомендаций.

Заслуга открытия неосознаваемой части нашей психики и создания метода ее исследования принадлежит знаменитому доктору Зигмунду Фрейду (1856—1939). Применение фрейдистской методологии к политической психологии приводит к выводам хоть и не бесспорным, но, безусловно, обращающим на себя внимание.

К.Г. Юнг: коллективное бессознательное. Из классиков неофрейдизма наиболее убедителен и популярен в этой области один из основателей аналитической психологии Карл Густав Юнг (1875— 1961). Его главные аргументы вкратце таковы.

Никогда не было доказано, что жизнь и мир рациональны. Заложенная еще эпохой Просвещения традиция истолковывать человека и общество как сферу действия разума или разумной воли не выдерживает проверки реальностью: если бы это было так, разум давным-давно положил бы конец бессмысленному истреблению людей в кровавых войнах, накоплению чудовищных арсеналов ядерного оружия и т.п. История XX в., однако, выглядит в таком разрезе совершенно неразумной.

Другая ошибочная традиция, укорененная рационализмом Просвещения, состоит в предположении, что человек при рождении подобен «чистой доске» (tabula rasa) и что при благоприятных социальных условиях и соответствующем воспитании люди — вполне разумные и добрые существа.

Но кто же тогда несет ответственность за ошибки и злодейства истории? Как правило, это некие анонимные «другие» — «общество», «государство», тираны, деспоты, тоталитаризм, административно-командная система и пр. Большинство же людей вполне безгрешны, они ни за что не несут ответственности и не совершают ошибок. Вот и выходит, что лишь злодей Гитлер (ну в крайнем случае и его ближайшее окружение) виноват в зверствах Второй мировой и лишь тиран Сталин виновен в уничтожении множества добросовестных строителей коммунизма.

Вряд ли это так. Ведь тогда придется признать большинство человечества этакими несмысленышами, которые не ведают, что творят. Самолюбивое человечество никогда в этом не признается и, скорее всего, будет право. Чтобы выйти из этого логического тупика, К.Г. Юнг предлагает постулировать следующие положения.

1. Психическое вообще наряду с личным и коллективным сознанием включает в себя также и коллективное бессознательное.

2. Коллективное бессознательное возникает в результате «окультуривания» человека и соответственно обуздания и подчинения им своей инстинктивной, животной природы, психическая энергия которой «вытесняется» из сферы сознания. «Культурный слой» человеческой психики необыкновенно тонок по сравнению с мощными слоями «первобытной психики» (ведь цивилизации всего лишь несколько тысяч лет), которые и формируют коллективное бессознательное, состоящее из унаследованных инстинктов и форм восприятия и понимания, характерных для целой группы — семьи, нации, расы и т.д. Эти формы восприятия и понимания Юнг называет архетипами.

К.Г. Юнг

3. Неконтролируемые архетипы бессознательного выполняют роль формы для накопления и разрядки психической энергии, которая возникает из внутрипсихического напряжения противоположностей: между первоначальными инстинктами и механизмами, ведущими к их подавлению, между индивидуальными инстинктами и этическими нормами общества и т.д.

4. Чрезмерный нажим социального и интеллектуального развития Европы последних столетий на рационализм и неприятие им религий, суеверий, т.е. всего иррационального, привели к подавлению бессознательного содержания нашей психики. В итоге коллективное бессознательное взбунтовалось. Разряжение же подавляемой энергии принимает форму массовых психозов, оформляющихся в соответствии с требованиями цивилизации в виде политических движений.