Чмокнув пухлыми губами, он лишь вскинул узкую бородку, крепче смежил вежды. Всеволожа резко потянула за руку.

- Восстань же, спля сонная!

Открыв глаза, Василь Васильич сел, мотнул взлохмаченной головой, стал шарить меч подле себя.

- Вот меч! Причешись, опрянься.

- Евушка?

- Васёныш обманул брата. Наступает! Хочет застичь врасплох.

- Васёныш?.. Ты тут? Где была? Великий князь ещё не проснулся.

Евфимия увидела в изголовье воинскую трубу. Схватила. Выскочила. Приставила к губам: Пффф!.. Пффф!.. Ни звука.

- Дай! - выхватила Неонила. Щёки стали тыквами. Труба изрядно зашипела, как застуженное горло.

Василиус вышел, окольчуженный, в шлеме с чупруном. Молча переняв трубу, огласил пространство долгим мощным зовом.

Стан, без того ополошенный стараниями Кожи, пришёл в движение.

- Нет со мной воев, - отнял князь трубу ото рта. - Коли Косой докончанье презрел, я погиб!

- Не погиб. Труби! - велела Евфимия. - Вон, кто-то идёт…

- Князь Друцкой Иван Баба. Приспел с дружиной из Риги в своём безвременье.

- Что за сполох? Откуда жены? Как тут оказалась Евфимия? - со спины приблизился Иван Андреич Можайский.

- Она - с вестью: Косой идёт! - объявил Василиус.

- Не может такого статься! - подошёл Дмитрий Красный. - Брат целовал мне крест.

- Нашли час соборовать! - возмутилась боярышня. - Едва ты отбыл, - резко сменив гнев на ласку, взглянула она на Красного, - к Васёнышу пришли воевода Вепрев с Путилою Гашуком, главою вятчан. Со вторым пет л оглашением ударят на вас. Вепрев- в лоб, а Путило - в спину.

- Что за девки среди мужей затевают смуту? - подошёл тучный вельможа в горлатной шапке.

- Кто он? - спросила Всеволожа Василиуса.

- Князь Александр Фёдорыч Брюхатый, мой наместник в Ярославле, - повеличал спесивца великий князь.

- Ах, в Ярославле? - упёрла руки в боки боярышня. - Так ведай, наместник: вчера Василий Юрьич на четырёхстах судах послал вятчан в твой город Волгою. Вскорости Ярославль будет взят.

- Предупредить! - вставил мудрое слово Можайский.

- Отправляйся немедля! - надрывно велел Василиус. - Тоже на судах. Тоже Волгою. Вдогон! Возьми семь тысяч ярославцев, угличан…

- Почему её слушать? - возмутился Брюхатый, скосясь на Всеволожу.

- Она есть дочь боярина Иоанна, - объяснил Дмитрий Красный.

На это наместник бровью не повёл.

- Не её слушаешь - государя! - внушительно изрёк Можайский.

Брюхатый с ворчанием удалился. Тем временем стан наполнялся воями. Рать исполчалась.

- Где воевода Борис Тоболин? - повёл взором великий князь.

- Я - вот он, я!

- Составь сторожевой полк. Спеши в заставу. Сдержи Косого. Сторожу выстави вперёд. Я принимаю великий полк. Правая рука - Иван Можайский. С полком левой руки - Иван Баба и литовские копейщики. Тебе ж, Дмитрий Юрьич, засадный полк. Не допусти вятчан! - обратился великий князь к Красному, скорее не повелительно - жалобно, почти умоляя.

Пусто у шатра. Остались Всеволожа с Василиусом. Одаль - Неонила.

- Евушка! Спасительница! - Великий князь обнял боярышню, прижался щекой к щеке.

- Государь, поспеши! - издали торопил Можайский.

Оставшись с Неонилой и шатёрным охранышем, боярышня огляделась. Луна топла в облаках. Стан пустел. Костры там-сям шипели, как огненные змеи, свитые в клубки. Из мрака доносился, замирая, звяк оружия, храп, топот конницы. Вдруг со спины нарос такой же топ, одиночный. Всадник едва не сбил. Спешился недоросток-воин.

- Э, ты ранен!

Охраныш выдернул стрелу из его плеча. Тот упал.

- Разве же можно так? - накинулась Неонила на торопыгу-охраныша.

Евфимия склонилась к упавшему. Приблизила светыч. Кольчуга у плеча пробита. Рана зияла страшно.

- Никак самострел, - повинным голосом произнёс охраныш.

- Арбалет! - вспомнила Евфимия объяснение Веп-рева. - Франками измыслен. Стрелы зазубрены. Их осторожно извлекать надо.

Торопыга кивнул:

- Кто же знал?

Боярышня сняла с беспамятного кольчугу, шишак. Охраныш помог.

- Снесите-ка его в обоз. Там должен быть лечец. Неонила развязала узел, выкинула мужскую сряду, уложила с помощником юного воина на тканину. Понесли…

Евфимия вошла в шатёр и сызнова надела как при бегстве из деревни, рубаху и порты, сапоги чёрного товара, а поверх - кольчугу. Волосы убрала под шишак. И конь осёдланный, и меч, и щит теперь имели не хозяина, хозяйку. Чуткий, храбрый вестоноша пусть залечивает рану. Боярышня стремглав помчалась в сторону ещё не стихших оружия и голосов. Завидев первого всадника, спросила:

- Чей полк?

- Засадный. Князя Дмитрия Юрьича. Пристроясь в голову отряда, она увидела знакомый облик человека в шлеме с чупруном.

- Князь Дмитрий, поезжай правее. Вон к тому лесу!

Красный оглянулся.

- Ты?.. Евфимия Ивановна?

Она, захлёбываясь, рассказала про вестоношу из засады. Он прискакал не от деревни, где Васёнышева рать, наоборот, от леса, где должен быть Гашук с вятчанами. Она запомнила: правее надо взять, чтоб выйти им навстречу.

Красный согласился.

- Спаси тебя Господь за смелую урядливость. Теперь езжай на стан.

Луна всем ликом вырвалась из туч и осветила князя и боярышню.

- Не для того же переоблачилась и окольчужилась, чтоб, сложа руки, ждать, - сказала Всеволожа.

Князь не нашёлся сразу, как возразить. А лес уже был рядом. Стали просачиваться сквозь него.

- Вели друг дружке передать: ни шагу из подлесья, - сказал Дмитрий Юрьич ближнему всаднику. - Всем быть готовыми. Дам знак, свистнешь. Ты у нас свистало!

За лесом снова было поле. Боярышня невольно ужаснулась рядам вятчан, идущим им лоб в лоб, но их не видящим.

И вот раздался свист.

- А-а-а-а! - поднялось над лесом! Вятчане замерли, смутившись, однако же ответили:

- А-а-а-а! Битва началась.

Пока сшибались конные копейщики, князь Дмитрий ждал. Евфимия подумала: «Как странно складывается судьба! Чего больше всего боишься, чего не хочешь, то и проходишь». Сегодня было её первое крещение в большом бою.

- Тебе не место здесь, - сказал Дмитрий Красный. - А коль уж оказалась, замри в подлесье. Жди. Их будет верх, скачи на стан, предупреди…

И он рванулся в поле.

Рубка при луне был красива и ужасна. Проклятия и вопли - хоть уши затыкай, да бесполезно! Евфимия держала взглядом шлем с чупругом. Увидела: обереженье князя почти всё полегло. Его обходят. Ах, так ли уж силён младший брат Юрьичей, моложе её на год, а то и на два! Он рубится и ловко, и спокойно, да долго ли продержится? Евфимия представила себя в пещере, окружённой челядинцами Васёныша, когда Фотинья пробивалась к ней и не пробилась.

Боярышня пустила коня в поле, как стрелу из лука. Вот первый супротивник… Посечен сзади. Второй уж обернулся, деловито поднял меч… Удар отбит.

- Откуда ты, такой пащенок, взялся? Ещё, ещё удар отбит.

- Вязкий волчок!

Удары тяжелы, рука немеет… Вот щит вятчанина чуть приоткрыл живот. Самое место для удара…

- О-о-о!

Ещё один заходит в тыл к князю Дмитрию!

И тут - толчок в плечо, едва вскинула меч. Успеть вырвать из стремян носки сапог!.. Спина о землю шибанулась, и всё исчезло.

…Очнулась на мужских руках. Нет, это не Олфёр Савёлов. Приятные, заботливые руки, по-братни бережные. Скорее не по-братни, а по-мужни!

- Наказывал, Евфимия Ивановна, стоять в подлесье! Голубушка, ты ранена! Открой уста, взгляни…

- Нет, я не ранена. Я вышиблена из седла, - сказала Всеволожа. - Помоги стать на ноги.

- Я донесу тебя хоть на край света, - пообещал князь Дмитрий, - только живи.

- Поставь меня, - высвобождалась пылкая воительница.

Голова кружилась. Пришлось крепко опереться на руку князя.

Холодная луна серебряно взирала с высоты.

Он оглядел поле, где бродили кони без седоков и алчные хваталы торопливо обирали посеченных.

- Прекрати это! - повелел он одному из подошедших воевод.

Евфимия вполне пришла в себя и отпустила его руку с неохотой. Князь ей сказал: