— Как — за долги?.. За какие такие долги... Я не понимаю! Ты что хочешь сказать, что это ты подбросил Сереже эту статуэтку?

— Ничего я ему не подбрасывал! Он сам взял.

— Как... сам?

— Так, сам. Ну он, конечно, сначала отказывался, но я объяснил, что это просьба тех людей, которые тогда помогли с Сашкой.

— А на самом деле? — Голос у Маши стал твердым.

— Что — на самом деле?

— Чья эта статуэтка? Ты должен сказать мне, чья это статуэтка.

Гоша промолчал.

— Ну?!

— Понимаешь... В общем, один человек должен был мне «деньги. Довольно крупную сумму. Предложил взамен эту статуэтку. Ну я так рассудил, что... На кой мне эти «деревянные»? А тут все-таки натуральная кость. Короче говоря — вещь... Ну вот... А в Англии у меня приятель один, антиквар... Он и должен был Сережку в аэропорту встретить...

Гоша боялся поднять глаза от клетчатой скатерти.

— Как же ты мог, Гоша?

— Да откуда ж я знал, что она ворованная! Клиент вроде нормальный, так... Приличный с виду... Сейчас попробуй пойми! Вон у меня под окном новая машина стоит, я ее тоже с рук брал! На рынке! Может, и ее откуда-нибудь угнали! Номер перебили и мне продали.

— Ты должен пойти и во всем сознаться, — решительно заявила Маша.

— Ну, предположим... — Гоша вздохнул. — И чего ты этим добьешься? Можно подумать, тебе легче станет, если мы там вдвоем куковать будем?

— Вдвоем не будете. Ты сознаешься и... Сережу отпустят. Надо уметь отвечать за собственную безалаберность!

— Ладно, ладно... Я готов отвечать за собственную безалаберность. Только ты понимаешь, что мне никто не поверит?

— Это еще почему?

— Да потому, что я его родственник, понимаешь? В лучшем случае привлекут за лжесвидетельство. В худшем — раскрутят такое дело, что еще вас с Юлькой по судам затаскают! Им только дай пальчик!

Отчаявшись встретиться с Гошей взглядом, официант Коля решился побеспокоить гостя.

— Георгий Валентинович...

Но Гоша не хотел даже слушать.

— Позже! Коля отошел.

Маша растерялась. И спросила растерянно:

— Что же делать?

— Не знаю я, что делать... Ждать или попробовать обратиться к кому-нибудь еще, кто может помочь. Во всяком случае, я тут бессилен...

— Как же ты мог, Гоша?.. Ведь все было так хорошо... Новая работа, Лондон... Ведь он ни разу в жизни не был за границей! Он ведь даже не знает, что отвечать этим таможенникам! А с его характером!.. Наверняка наговорил им такого, что теперь они его никогда не отпустят! Ну почему? Почему он должен страдать по твоей милости?!

— Ну ладно, Маш, ладно, ну... Ты же понимаешь, что я не нарочно...

Гоша чувствовал себя виноватым и не скрывал этого.

— Это не оправдание! За нечаянно бьют отчаянно! — не отставала от него Маша.

— Ну хорошо, хорошо! Ударь меня! Нет, я серьезно говорю, Маш! Давай! Врежь мне по уху как следует! С правой! Не стесняйся! Я ведь заслужил, а тебе, может быть, от этого легче станет!

— Дурак ты, дурак...

— Не хочешь бить? Ну хорошо. Тогда пойду действительно во всем сознаюсь. А то Серега там соскучился наверное без меня, бедняга, а я ему табачку, сухариков. Посидим, на нарах ножками поболтаем! Глядишь, и срок быстрее пролетит. Вдвоем-то оно сподручнее!

— Ладно, я пойду.

Маша встала. Направилась к выходу. Гоша поймал за руку, остановил.

— Подожди, может, тебе деньги нужны? Адвокаты сейчас ужасно дорогие...

Маша бросила на брата такой взгляд, что он без лишних слов отпустил ее руку.

— Все-таки позвони, если что-нибудь понадобится.

Маша ушла, оставив Гошу в непривычном для него состоянии. Он мучился. Ему было стыдно, и он чувствовал свое бессилие изменить ситуацию.

В городе, стране и мире могло происходить все что угодно, но в салоне Игоря Шведова на своем месте у входа в кабинет шефа всегда находилась элегантная, обаятельная, благоухающая Регина. Она умела не только принять посетителя, но и, что гораздо сложнее, выставить его. Могла управлять десятком капризных манекенщиц, оставаясь при этом их подружкой и наперсницей. Помнила, чьи звонки и просьбы передавать Игорю Андреевичу, а чьи не передавать.

Поэтому к телефону всегда подходила она.

На этот раз позвонили по местному. С проходной.

— Але? А, да, сейчас спущусь.

Регина положила трубку, включила селектор.

— Игорь Андреич, я отойду буквально на десять минут — там костюмы с киностудии привезли.

Селектор ответил глухим шведовским голосом:

— Давай, солнышко.

Регина встала, обошла стол, но в дверях столкнулась с Семендяевой.

— О, Семендяева! Легка на помине. А тебя тут, понимаешь, разыскивают.

— Ой, а кто?

— Кто-то с акцентом дальнего зарубежья. Не то Гюнтер, не то Вальтер...

— Зигфрид?

— О-о, точно. Зигфрид.

— Ой, Региночка Васильевна, я позвоню? Я быстренько, шесть секунд!

— Ну только если шесть секунд, — улыбнулась Регина. Это был тот случай, когда надо было быть строгой, но доброй. Хозяйкой, как за глаза называли ее девчонки.

— Спасибо.

Уже в дверях Регина обернулась:

— И скажи этому своему Гансу, что здесь не дом свиданий, а дом моделей.

— Региночка Васильевна, но вы же знаете, что у меня нет телефона, — уже набирая номер, попробовала оправдаться манекенщица.

— Это, как теперь принято говорить, твои личные трудности. Да, если папе кто-нибудь будет звонить — его ни для кого нет. Я буду через десять минут.

И Регина вышла, высоко неся свою красивую прическу.

Семендяева села на место Регины, набрала телефонный номер. В трубке короткие гудки. Занято. Задумчиво положила трубку. Покрутилась во вращающемся кресле, пролистала несколько листочков перекидного календаря... Представила себя на месте Регины...

Неожиданно в приемную стремительной походкой вошла Маша. Не обращая внимания на секретаря, даже не заметив замену, Маша бросила на ходу:

—Як Игорь Андреичу. — И исчезла в апартаментах Шведова.

Все это произошло так быстро и неожиданно, что Семендяева только и успела, что открыть рот. Опомнившись, девушка, чтобы предупредить шефа — она видела, как это делала Регина, начала нажимать все кнопки селектора подряд.

— Игорь Андреич, Игорь Андреич!.. И вдруг услышала:

— Это ты, солнышко?.. — Шведов был удивлен и обескуражен. Он никак не ждал Машу.

По незнанию Семендяева включила аппарат так, что теперь слышала весь разговор в кабинете. Выключить или перестать слушать оказалось выше ее сил. Тем более что в кабинете было что послушать.

— Ты все-таки пришла... — Шведов подошел к Маше. Обнял за плечи. Склонился, чтобы поцеловать. Он так ждал этого прихода, так надеялся, что Маша придет. Он даже не до конца верил в такой счастливый финал их недолгого романа.

Но Маша уклонилась от поцелуя. Шведов почувствовал холод.

— Что-нибудь случилось? —Я по делу.

— А... — Шведов умел держать удар. Внешне он почти не изменился. Только спину стал держать прямее. И плечи расправил.

— Понятно-понятно. Солнышко.

— Игорь... — Маша не хотела целоваться, но и такой официальный тон ее тоже не устраивал.

— Ты не голодна? Сейчас подойдет Регина, чего-нибудь сообразит... — Шведов окончательно замкнулся в привычно вежливой оболочке.

— Спасибо. Я пообедала дома.

— Может быть, кофе?

— Нет, спасибо. Честно говоря, я спешу. — Маша приняла предложенный деловой тон.

— То есть ты, солнышко, хотела бы сразу к делу? Правильно я тебя понимаю?

— Да. Желательно.

— Ну что ж, изволь. Хотя прискорбно, конечно. — Шведов счел необходимым объяснить свою чопорность. — Я уж, честно признаться, и вовсе не чаял тебя увидеть после твоего последнего заявления... И такое, прямо скажем, сухое начало...

— Игорь, мне правда сейчас не до лирики.

— А что стряслось? Неужели «Коза ностра» наконец похитила твоего драгоценного муженька?

— Игорь Андреич, я пришла сюда совсем не для того, чтобы выслушивать оскорбления!