— Я же объяснял тебе! — у Биг-Мака, казалось, уже не было больше сил. — Я не имел права вас знакомить.

— Что значит, не имел права?! — возмутилась Юля. — Вы что?! В другой стране живете?! Что у вас за законы?!.. — Она поднялась с пола. Спросила спокойнее: — Ну хорошо. Ты понимаешь, что это бред?.. Мадлен будет называть меня по имени, а я буду делать вид, что она обозналась?..

Биг-Мак молчал.

— Ну, вот видишь... — надеясь, что Максим наконец внял ее словам, мягко проговорила Юля. — Ты же сам понимаешь...

— У меня нет выхода, — сказал Биг-Мак коротко.

— Опять двадцать пять!

— Я сказал Иннокентию, что был с сестрой. Двоюродной, которая приехала погостить из провинции. Но к Мадлен, оказывается, был Крюк приставлен.

— Кто?!

— Крюк. Ну парень один. «Шестерка». Он тебя видел.

— Еще и он?!..

— Он тебя описал Иннокентию и сказал, что часто видел нас вместе. Ну а тот, естественно, сразу сообразил, что ты — это ты.

— Не вижу в этом ничего естественного, — огрызнулась Юля.

— В общем, Иннокентий велел, чтобы я тебя как бы невзначай привел. Чтобы ты даже не догадалась, что это очная ставка. — Максим по-прежнему стоял на коленях.

— Очень мило! Значит, я должна как ни в чем не бывало, глядя в глаза Мадлен, глядя в глаза этой твоей «шестерке», валять дурака?!

— У меня нет выхода.

— Но это же абсурд!

— Я не могу прийти один, — в сотый раз тупо повторил Биг-Мак.

— Но могла же я заболеть, уехать... Родители меня не пускают!..

— Это бесполезно.

— Слушай, а может, ты поговоришь с Мадлен?! — предложила Юля. — Может, она сделает вид, что меня не знает...

— Она?! Да она всем только и тычет, что ни разу в жизни никому не врала! К этой правдолюбке и подходить бессмысленно. Еще Иннокентию, не дай Бог, все расскажет! Не... Юль, я уже все варианты просчитал. По три раза. Другого выхода нет.

— Нет. Нет. Я не смогу. Нет... Биг-Мак посмотрел на Юлю с мольбой.

— Ну что тебе этот Иннокентий... Что он может тебе сделать?.. — не понимала Юля.

— Юль... — сказал вдруг Биг-Мак, понимая, что это последний шанс. — А ведь у твоей бабушки... Это я тогда был.

Юля посмотрела на Максима с ужасом.

— И еще черт знает где был, — продолжал Максим, все еще стоя на коленях и глядя в пол. — За мной много чего. Нет. По мелочам, конечно. Но много. Меня поэтому Иннокентий к себе и взял. Чтобы мной управлять легко было. А для меня это оставался единственный выход — от старой жизни избавиться. И деньги большие. И возможности. И закон нарушать не надо.

Юля посмотрела на Биг-Мака с тоской.

— Если ты меня сейчас бросишь — это конец. В лучшем случае он меня из дела выкинет. В худшем еще и ментам сдаст.

Юля молчала.

— Я думал, ты меня... — проговорил Максим с безнадежностью в голосе. — У нас с тобой... — Он медленно поднялся и, так и не договорив, направился к двери.

— Стой! — окликнула его Юля решительно. — Я сейчас. Только переоденусь...

— Катька, не приставай. Мне сейчас не до исповеди, — отбивался Сергей от сестры, которая конечно же желала «знать подробности».

В дверь позвонили.

— Иди открывай, — сказала Катя, — сейчас тебе будет и исповедь и причастие разом. — Она не сомневалась, что пришли родители.

— А какая разница? — вздохнул Сергей, направляясь к двери.

— На исповеди — исповедуют. А на причастии — причащают, — просветила брата Катя.

За дверью Сергей, как и ожидал, обнаружил Анатолия Федоровича.

— Вот так сюрприз! — всплеснул руками Сергей. — Что это ты без звонка? А если бы меня не было? Где мама?

— Сейчас поднимется, — буркнул Кузнецов-старший, входя в квартиру. — Скажи мне, Юля дома?

— Да, с кавалером сидит, секретничает.

— Запершись? И ты позволяешь?!

— У нее сложный период в жизни... — ответил Сергей раздраженно.

— Сложный период у всей страны. Причем длится он уже лет восемьдесят, — угрюмо заметил старый историк.

— А я бы считала, с татарского нашествия! — подала голос Катя, выйдя в прихожую.

— Уже примчалась?! — все-таки Анатолий Федорович был явно не в духе. — Лихо! — он обратился к сыну. — Значит, времени у нас немного и политический диспут отложим. Я хочу поговорить с тобой серьезно и наедине.

— Удивительное совпадение, — съязвил Сергей. — Ты знаешь, я тоже!

— Я не помешаю? — осведомилась Катя.

— Если помолчишь, — поставил условие отец.

— У тебя такой решительный вид, что мне становится страшно, — заметил отцу Сергей издевательским тоном.

— Да. Я окончательно решил спасти нашего ребенка, — без тени иронии заявил Анатолий Федорович.

В этот момент открылась дверь и в квартиру вошла Настя с ребенком на руках.

— А это кто? — покосился на нее подозрительно Анатолий Федорович.

— Как — кто?! Наш ребенок! — явно наслаждаясь ситуацией, объяснила Катя.

В квартире пахло супом. Игорь Андреевич на всякий случай еще раз втянул носом воздух и снова с удивлением констатировал: да, пахнет супом и, вполне вероятно, его любимым борщом. Игорь Андреевич быстро разоблачился, надел тапочки.

— Саша?.. — позвал негромко и тут только заметил на вешалке женский плащ. Желая поскорее выяснить, что могло произойти в квартире за время его отсутствия, Игорь Андреевич торопливо прошел в комнату и... остолбенел.

Довольно сноровисто орудуя тряпкой, там убиралась Ползунова. Леночка была так поглощена своим занятием, что даже не сразу заметила Игоря Андреевича.

— Вы?.. — только и смог вымолвить Шведов.

— Ой! Игорь... — Ползунова застыла с тряпкой в руках. — А я вас ждала позже.

— Что значит—ждали?! — возмутился такой бесцеремонностью Шведов.

Но Леночку смутить было трудно.

— Я не успела с обедом. То есть обед готов, но... Вы уж простите меня, Игорь. Через пять минут...

— По-моему, до сих пор вы называли меня по имени-отчеству! — заметил Игорь Андреевич, не терпевший фамильярности.

— Слушайте, а почему вы на меня кричите?! — решила дать отпор Ползунова.

— Я кричу?! А что мне остается делать?.. Я прихожу домой, а тут... Кстати, как вы сюда вообще попали?

— Меня Саша впустил. Да! Он просил вам передать, что будет поздно.

Как ни в чем не бывало Ползунова продолжила уборку. Но Игорь Андреевич все же желал добиться ясности.

— Ну хорошо. Может быть, вы все-таки объяснитесь...

— Если вы успокоились... Безусловно, — бросила Ползунова, даже не поворачиваясь к модельеру.

—Я успокоился. — В тоне Шведова звучал сарказм.

— Можно подумать, что вы обнаружили в доме не женщину, мирно готовящую вам обед, а банду рэкетиров, режущих в лапшу ваши лучшие модели! — Ползуновой нельзя было отказать в красноречии.

Шведов отмолчался.

— Ну что вы действительно! Я была у вашей жены. — Слово «жена» Леночка произнесла, естественно, с подтекстом, намекая Игорю Андреевичу на неоформленность их с Машей отношений. — Ну, у Маши. Она очень беспокоится, как Саша, как вы! Попросила меня зайти, прибраться, постирать. И, главное, приготовить вам обед. Чтобы вы себе сухомяткой желудки не портили.

— А как вы попали в больницу? — осведомился модельер недоверчиво. — Там же карантин!

— Ну я же медработник. Вы забыли? Шведов ничего не ответил.

— Вообще-то на вашем месте я бы поинтересовалась ее самочувствием, — порекомендовала модельеру Ползунова.

— Ну?

— Вы мне казались интеллигентным человеком, — тут же парировала грубоватое междометие Леночка. — Ей лучше.

— Все? Эту справку я получил еще утром по телефону.

— Слушайте, Игорь... Андреевич. А почему вы позволяете себе говорить со мной в таком тоне? Почему все время какое-то недоверие? Сомнения в моих словах! В конце концов, я делаю все это не для вас, а для моей подруги! — демагогически заявила Леночка.

— А письмо подруги вы подбросили мне тоже ради нее? — нанес неожиданный удар модельер и явно застал Ползунову врасплох.

Но Леночка быстро справилась с собой.