— Ты опоздала, — вздохнула древняя лунь. — Ушли все. Давно еще…
— Куда? — опешил Сергей.
Старушка поманила пальцем — он нагнулся.
— Слышала про заброшенные рудники? — тихий, еле слышный шепот. — Там и ищи…
Дверь мягко защелкнулась. Сергей ошарашено смотрел вслед — одна мысль налетала на другую… Потом зашел в пустое жилье и защелкнул замок. Заглянул в комнаты — пустые шкафы, разбросанные тряпки… Они торопились.
В изнеможении рухнул в кресло — ушли.
Вот почему пусты улицы. Они не отступили. Не смирились. Просто ушли…
За окном смеркалось, все труднее различались мебель и стены. Сергей еще долго сидел, нахмурившись в стену — в голове проносились последние дни. Бесконечная гонка — Орман, город, казнь… Улих, король, стал девчонкой, приемы… Бойцы-ашеры, свобода, город, дорога… Завод, работа, побег… Лес, приветливая ферма, снова побег, снова лес и лес… Бессария… Он как будто двигался по замкнутому кругу. Кругу, из которого не было выхода. Бесконечная гонка, бесконечная погоня. И снова — тупик…
Из круга может быть выход?
Он устало поднялся и прошел в душевую — из-под крана брызнула вода. Уже плюс. Прикрыл дверь, зажег слабый свет и тщательно вымылся. Впервые за последние дни расчесал свои спутанные волосы. Потом также тщательно вычистил одежду. И упал на постель — вымотанные тело и мозг наотрез отказались слушаться…
Частый стук указкой по столу, потом еще, и вдруг — резкий грохот… Сергей открыл глаза и подскочил на постели — утро. С улицы доносились трели очередей и одиночные разрывы — он осторожно выглянул в окно…
Пустая мостовая, раннее утро, ничто не привлекает внимание — звуки боя долетали из-за домов. Бессария…
В свете дня быстро пробежался по гардеробу в поисках более удобной одежды — ничего. Пара халатов, и ненужные тряпки на полу. Пустой холодильник и ничего похожего на еду в шкафах… На мгновение замер и прислушался — перестрелка прекратилась. И вдруг рвануло так, что жалобно зазвенели окна — Сергей опять бросился к окну. Снова взрыв, и снова стонут стекла…
По улице двигалась цепь солдат, за ними тяжело лязгал широкими гусеницами танк. Крайний швырнул что-то в окно верхнего этажа — оглушительный взрыв, языки пламени плюют наружу остатки окон…
Сергей отпрянул назад, подхватил куртку и кинулся к выходу. На лестнице задержался и забарабанил в дверь соседней квартиры. С улицы долетел новый грохот — он навалился на старое дерево, — замок треснул…
Белая как лунь старушка неподвижно лежала на постели. Устремив стеклянный взор куда-то далеко за потолок… Она знала, что ей нельзя уходить с остальными.
Сергей прикрыл старые повидавшие глаза: 'Покойся с миром…' — новый разрыв резанул уши совсем рядом. Он бросился в противоположную комнату — распахнул окно и выпрыгнул во двор с другой стороны дома…
Кровь и обессиленное тело. Высокое небо над головой — он когда-то так хотел видеть это свободное небо…
Это не свободное небо. Это небо тюрьмы. Пыточной камеры. Потолок инквизиции, преследующей еретиков-отступников для своих костров. У него больше нет сил на отпор. На сопротивление. Нет сил жить — его не принимает этот мир…
Сергей прислонился к ветхой деревянной будке — ноги дрожали от слабости. Высокий темный свод, поддерживаемый балками — внутрь убегают рельсы узкоколейки. Снова позади длинный путь, позади уставший город, изможденная степь и перелески. Отчаянный голод и осторожные расспросы прохожих…
Он нашел эти заброшенные рудники. Ему уже было все равно, что ждет впереди. Расплата, изгнание или конец…
Голова не думает — она устала думать. Устала взывать к миру или просить о помощи. Голова напоминала гигантский трюм корабля, до самого верха забитого прелой ватой. Там больше не было места мыслям. Не было места чувствам. Утихло сердце, молчала душа. Оставила надежда и вера… Только крайняя бесконечная усталость…
Заброшенные пустые здания — в голых цехах гуляет ветер, — крошево мусора и битого кирпича. Обрывки проводов и перевернутые тележки вагончиков. В самом конце — чернеют громадные входы в рудник…
Еще немного, и его окончательно оставят силы. Сергей оторвался от будки и двинулся внутрь — сгустилась темнота, в лицо повеяло сырым сквозняком…
Все дальше, все темнее. Ноги натыкаются на шпалы, по бокам смутно виднеются боковые проходы. Плечо задевает старые опоры — на волосы сыпется песок…
Он заглянул в один проход, потом в другой — эхо гулко отозвалось шарканьем шагов. Потом опустился на корточки, обхватил голову руками и застонал…
Бесполезно. Не выход. Он попросту заблудится в темноте, и не найдет дороги обратно… Это огромная многоэтажная сеть — тут спрятался чуть ли не город…
Некоторое время сидел, покачиваясь, потом медленно побрел обратно — надо еще найти место для ночлега…
— Ты с лагеря?
Сергей вздрогнул, как ошпаренный — глаза отчаянно захлопали, привыкая к свету. У входа несколько незнакомых, мужчин и женщин — удивленные лица не сводят с него глаз…
— Не бойся, — пожилой мужичок с небритой щетиной сделал шаг. — Мы свои… Проводишь нас?
Женщина с уставшим лицом, высокий хмурый парень, два мальчугана с любопытными глазками и молодая девушка. Скорее всего — семья.
— Простите, — с облегчением выдохнул Сергей. — Сама ищу. Там темно…
Все замерли, разглядывая Сергея.
— Без очков? — вздернул брови мужичок, видимо глава семейства. — И как себе это представляла? И где твои вещи?
— Простите… — развел руками Сергей, призывая остатки сил. — Не знаю. Я сирота. Приехала к родственникам — а там пусто…
— Да ладно тебе, прокурор, — оборвала женщина главу, по-видимому, супруга. — Чего пристал? Ирван, у тебя были лишние?
Высокий парень кивнул, и начал рыться в сумке…
Судьба не окончательно отвернулась в сторону. Иногда, неизвестно по каким побуждениям — в самом конце может дать маленький вздох…
Это действительно была семья, семья ашеров. И они тоже искали остальных. Сергею сунули очки с темным стеклом, и предложили идти вместе. Это можно смело назвать удачей, если бы не отчаявшийся уставший мозг. И не полная неизвестность впереди…
Очки оказались маленьким, но очень продвинутым прибором ночного видения — местная технология. Не важно, по какому принципу они работали — важно, что стало видно, как днем. Старые, брошенные, полные пыли и ржавого оборудования, проходы…
У небритого главы оказалась схема, нарисованная от руки — он часто останавливался и сверялся, вместе со всеми внимательно осматривая стены. Еще через час Сергей окончательно выдохся…
'Привал!' — объявил мужичок, в очередной раз оглянувшись на еле плетущуюся странную девушку. Им было не чуждо сострадание. Все расселись на рельсах, и достали еду. Сергей был голоден, сильно голоден. Ему подсовывали еще и еще — а он все не мог остановиться…
'Откуда ты? — спросила хозяйка, с сочувствием глядя на голод и усталость. — Одета, как на прогулку, без вещей…' 'Приехала с юга, — он опустил лицо. — А там танки. И солдаты взрывают дома…' Все замолчали. Дали отдохнуть еще полчаса и снова двинулись в путь…
'Привет! — симпатичная девушка отстала от остальных и дружелюбно пошла рядом. — Меня звать Радой! А тебя?' 'Элит… — вовремя спохватился и улыбнулся в ответ: — Элла…'
Она тоже оказалась сиротой. Дядя Еши и тетя Айтт, вместе с сыновьями, были родственниками, приютившими после гибели близких. Серьезного парня звали Ирваном, мальчуганов-близнецов — Люка и Жука. Они все очень замечательные…
Сергей молча слушал, мысленно попросив прощенья. Ему нечего было сказать. Он очень не хотел расспросов — любая оплошность могла вызвать подозрение у этих добрых и отзывчивых людей…
'Тихо!' — неожиданно замер небритый Еши. Все разом остановились и притихли. Где-то капала вода, где-то стонало на сквозняке ржавое железо, где-то сыпался песок… 'Сюда…' — кинулся в боковой проход, все за ним. Потом в следующий — семья перешла на бег. Парень на ходу щелкнул затвором — у них оказалось оружие…
