Вкрадчивая речь демона затуманила сознание отца Винетти. Перед глазами все поплыло, и ему показалось, что в следующую секунду он рухнет прямо на каменную лестницу.

— Кажется, ее звали Элизабет. Она была наивной провинциалкой и искренне полюбила тебя, фанатично верующего преподавателя семинарии, изнурявшего свою плоть длительными постами. Если бы ты только знал, сколько слез она пролила по ночам, моля Бога о том, чтобы ты выбрал ее, а не рясу! Ее слезы могли растопить весь лед мира, и даже я не остался равнодушным. Сколько раз я пытался тебе внушить, чтобы ты бросил это бессмысленное занятие, которое, кроме нищеты и одиночества, тебе так ничего и не принесло. Если бы ты меня тогда послушал, то уже давно был бы успешным бизнесменом и политиком, и я не стал бы проверять тебя на преданность, как это делает твой Бог. Сначала дает, а потом забирает, чтобы узнать, будешь ли ты любить Его, как прежде, когда был богат. Он всегда так делает, потому что все вы тарахтите в своих молитвах, что любите Его, — до тех пор, пока у вас есть деньги. А когда они у вас заканчиваются, то вместе с ними исчезает и ваша любовь. Вот тогда вы и начинаете искать меня. Но, в отличие от вашего Бога, который принимает всех без разбора в свое лоно, я очень избирателен, и дураки мне не нужны.

— Замолчи! — из последних сил держась за поручни и хрипя от удушья, произнес священник.

— Фу, как банально, а я-то думал — мы пофилософствуем.

Дьявол неожиданно показался священнику в своем страшном демоническом облике, повиснув в воздухе прямо перед ним вниз головой. Резко вскинув вверх руки, он сразу же принял облик Спасителя и громко, наигранно театрально процитировал его слова:

«…говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в День Суда. Ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься».

Рассмеявшись демоническим смехом, он добавил с явным сарказмом:

— Куда ни глянь — кругом одни капканы — то нельзя, это нельзя. Что это за жизнь такая? Скука беспробудная!

Дьявол исчез, и священник почувствовал, как его невидимая рука железной хваткой сильно сжала горло, так, что дышать уже было практически невозможно.

— Ты ведь знаешь, что согрешил, и теперь должен страданиями искупить свой грех.

Снова проявившись, но уже в облике Каиафы, он указал пальцем на Винетти и громко выкрикнул:

— Хата![121] Ее едва успели вытянуть из петли из-за твоего жестокосердия и упрямства. Ты не выполнил то, ради чего пришел в эту жизнь. И более того, чуть было не погубил невинную душу.

Преобразившись в молодого Винетти, стоящего на коленях перед алтарем со слезами на глазах, дьявол ехидно взмолился:

«Мое сердце принадлежит одному лишь Христу. Он — спасение мое и опора моя»!

— И где же теперь твой Бог? — засмеявшись, проскрипели старческим голосом три старухи, паря в воздухе перед священником.

— Замолчи! — едва слышно сказал отец Виннети, скованный жесткой хваткой дьявола. Старухи соединились в одно тело, и перед священником показалась толстая вульгарного вида цыганка с большими круглыми кольцами в ушах и пухлыми губами, напомаженными в ярко-красный цвет.

— Ай, красавец, дай погадаю!

Помимо своей воли падре открыл глаза на потертые карты, которые цыганка раскидывала перед ним на столе с глубоко въевшимися в него винными пятнами:

— Ой, дорогой, что же ты так себя загнал! Вижу десятку треф — завтра ждет тебя дальняя дорога в горы холодные. Там дом высокий стоит. Храм — не храм, не могу понять. Туз есть, но не трефовый, значит, на церкви той креста нет. Ой-ой, вижу даму пиковую. Разобьет тебя как бы болезнь сильная, и смерть придет за тобой. Вижу валетов, которые тянут твою грешную душу к королю. Много мелкой карты, разговоров будет много разных — и хороших, и плохих. Вот десятка червей — за тебя заступятся приближенные короля, но он не станет их слушать — туз пик перевернутый выпадает. Родишься ты снова, но уже где-то в стране далекой, чтобы умереть потом от болезни страшной на лодке, где рабов перевозят, нахлебавшись мочи с верхних ярусов. Только так ты искупишь свой грех и поймешь, что милосердие короля безгранично! — рассмеялся дьявол, приняв свой изначальный облик.

Жуткий смех Сатаны ворвался в уши священника приглушенно, как бы сквозь вату. Кровь бешено циркулировала, и вены на шее вздулись. Они, казалось, вот-вот лопнут, и отец Винетти воззвал к Господу всеми силами души: «…Etiam cum ambulavero vallem umbrae mortis, non-tuumebo malum…»[122]

Дьявол даже не обратил внимания на его молитву и, приняв образ коптского монаха-отшельника, продолжил:

— Я же никого не испытываю и не вынуждаю путем стечения ряда обстоятельств приходить ко мне и не строю во славу себе никаких храмов, и не зомбирую людей бесконечными сказками о милости и справедливости, как это каждый день делаете вы — священники Христа!

Вдруг напряжение исчезло так же быстро, как и появилось. Падре почувствовал присутствие Святого Духа и неожиданно для самого себя залился громким смехом.

— Ты находишь это смешным?

— Надо же, тебя послушать, так ты — сама доброта — ангел, преисполненный сострадания к людям.

— Я хочу открыть им глаза, чтобы они научились видеть, где в действительности добро, а где зло, и поняли, что еще не поздно все изменить. Но мы увлеклись, давай поговорим о деле. Ученый, который приходил к тебе сегодня. Не вздумай помешать мне, какое тебе дело до него? Ведь он не из твоих собратьев, и для него Иисус — как Кришна для тебя. Взамен я обещаю, что отойдешь ты с миром на покой.

— О чем можно договариваться с отцом обмана?

— За дерзость языка ты мне еще заплатишь. Когда я спорил с великим среди ангелов за тело первородного Адама, он скромно возразил в ответ: «Да запретит тебе Господь». Но ты, самонадеянный болван в сутане, который верит в сказку о силе животворящего креста, — всего лишь прах земной! Я отпущу тебя сегодня, но очень скоро твой деспотичный Бог тебя оставит.

Падре Винетти осенил себя крестным знамением, и как только он начал произносить вслух наполненную силой и светом молитву «Отче наш», князь демонов, пылая лютым гневом, исчез, не в силах вынести духа святости, которым были пронизаны насквозь эти простые, но емкие слова.

/2011.09.12/12:35/

Рим, квартира Марты

Водитель и охранник скучали, сидя в салоне лимузина. Время от времени они бросали нетерпеливые взгляды на окна ресторана, в котором сейчас находились Марта и Шон. Прошло уже более двух часов с тех пор, как начался их романтический вечер, но они еще даже не приступили к десерту.

— И о чем это можно болтать столько времени? — недовольно пробубнил себе под нос водитель, закуривая очередную сигарету.

— Спорим на пятьдесят евро, что в этот раз промахнешься, — сказал охранник, который от скуки приступил к чистке третьего пистолета.

— Да ну тебя, раз на раз не приходится. Я тебе и так уже двести должен. Стоит тебе отвернуться, и я всегда попадаю окурком в эту урну, а как только ты пялишься — все, пиши пропало. Сто процентов — у тебя дурной глаз.

Том Трейтон поручил им охранять ученого, как только тот покинул виллу Белуджи. «Американо» — как они называли Майлза между собой, остановился в «Ритц Картоне» — островке цивилизации Нового Света в Риме. Купив себе костюм и туфли, он просто выбросил старую одежду в мусорную корзину и попросил водителя заехать за Мартой. Терять «объект» из поля зрения было нельзя, поскольку датчик слежения был вшит в воротник его старого пиджака. Если бы кто-то захотел выкрасть ученого, то определить его местонахождение не представлялось бы теперь возможным без дорогостоящей «скачки» информации со спутников, ведущих постоянное видеонаблюдение за всеми крупными городами мира. Осознавая всю опасность сложившейся ситуации, Трейтон приказал подогнать к ресторану три машины такси со своими водителями на случай, если ученый умудрится улизнуть от его навязчивой охраны.