Уныло шатаясь без дела, выравнивая приборы и протирая бокалы на пустых столах, официанты искоса поглядывали на часы. Засидевшаяся допоздна парочка не давала им возможности отправиться по домам, так как заведение работало до последнего клиента. Скучающий взгляд бармена невольно навеял на Пирсона, сидящего за рулем автомобиля прикрытия, сонливость. Ему показалось, что он закрыл глаза всего лишь на секунду, но от усталости после длительного перелета его тело обмякло, и он провалился в глубокий сон.
Брайану приснилась жуткая волосатая тварь, приготовившаяся одним взмахом когтистой лапы разорвать ему горло. Очнувшись от собственного крика, он увидел над собой лицо доктора Майлза, который тряс его за плечо:
— Эй, приятель, очнитесь. Когда вы успели прилететь в Рим? Вас же не было с нами в самолете?
— А вы что здесь делаете? — еще не понимая, где он находится, попытался «включить» дурака Пирсон.
— На ночную рыбалку собрались. В Тибре, говорят, крупные сомы водятся, — пошутил слегка разгоряченный алкоголем Шон.
— И белые акулы тоже, — указывая на себя пальцем, добавила Марта, обнимая букет с розами.
Окончательно проснувшись, Брайан понял, что «отнекиваться» бессмысленно.
— О'кей, не стану лукавить. Мистер Трейтон попросил помочь вам, если вы вдруг окажетесь в затруднительной ситуации.
— Не беспокойтесь, Брайан, я не маленький ребенок, и чрезмерное внимание с его стороны начинает меня немного утомлять!
— Шон, эти парни успели надоесть мне не меньше, чем вам. Такси уже ждет нас, — сказала Марта и потянула его за руку к ожидающим у входа ресторана такси с водителями Трейтона.
Затем, обернувшись к Пирсону, она добавила:
— Я надеюсь, что вы не настолько дурно воспитаны, чтобы взобраться по лестнице на второй этаж и заглядывать в мои окна?
— Нет-нет! Ну что вы, Марта. Я действительно хотел помочь вам. В такой поздний час в Риме, знаете ли, не совсем безопасно. Хулиганы, грабители, да и просто наркоманы не станут кланяться перед вами в реверансе.
— Если вы забыли, я здесь родилась, и не припомню, чтобы в моем районе кто-то ко мне хоть раз приставал, — выкрикнула ему Марта уже из машины, закрывая за собой дверь.
Новенький «Фиат» плавно тронулся и направился в сторону старого центра города. Брайан проводил такси внимательным взглядом, а затем, немного выждав, направил свой автомобиль следом, ругая себя за то, что так легко провалился в сон. Миновав несколько кварталов, он понял, что молодые люди действительно едут в сторону дома Марты. Лимузин и оставшиеся две машины держались на расстоянии, чтобы не привлекать к себе внимания.
Шон рассчитался с водителем и, пропустив девушку вперед, вошел следом за ней в подъезд. Пирсон увидел, как на втором этаже зажглись ярким светом три широких окна, обрамленных искусной лепкой. Подойдя к ним, Марта сразу же задернула плотные шторы.
Брайан максимально отодвинул назад сиденье и, удобно устроившись, закурил. В этот поздний час улица была практически безлюдна, и лишь изредка по ней проезжали дорогие автомобили с возвращающимися домой обитателями респектабельных кварталов города. Марта проживала в довольно тихом районе. Здесь жили обеспеченные горожане, которые не любили постороннего шума, поэтому поблизости не было круглосуточных ресторанов и ночных клубов. Лишь на углу квартала в полусотне метров от того места, где припарковался Пирсон, светилась вывеска небольшого уютного кафе с приглушенным освещением. Судя по свободным столикам, виднеющимся сквозь прозрачные стекла, наплыва ночных посетителей не ожидалось.
Полицейские машины медленно, словно акулы, выискивающие жертву, проплывали мимо Пирсона. Впрочем, сам Брайан не представлял для них никакого интереса, так как поза, в которой он развалился в автомобиле, явно указывала на то, что он приготовился провести в машине всю ночь. К детективам, дежурившим на посту наружного наблюдения, обычный полицейский патруль не имел права приближаться.
Марта усадила Шона на мягкий широкий диван, который стоял посреди просторной гостиной с высокими пятиметровыми потолками, какие были только в старых домах, где жила аристократия середины XIX века. Она зажгла большую ароматизированную свечу на журнальном столике, а сама отправилась на кухню.
— Не скучайте, Шон. Я сварю кофе и скоро вернусь…
Доктор Майлз принялся разглядывать комнату. Обстановка в стиле минимализма была подобрана со вкусом, и все вещи стояли на своих местах. Камин, облицованный розовым мрамором, украшали небольшие изящные фарфоровые статуэтки, доставшиеся Марте по наследству от бабушки. По всей видимости, они были дороги ей как память, поэтому у нее просто рука не поднялась их выбросить. Хотя старинные серебряные подсвечники, потемневшие от времени, очень даже неплохо смотрелись рядом с ними. Справа от камина вдоль всей стены тянулись деревянные стеллажи из красного дерева, сплошь заставленные научными трудами по археологии и всевозможными академическими словарями.
От скуки Шон принялся рассматривать книги и вдруг замер от удивления. На обложке одной из старых книг был вытиснен темно-красный символ Маген-Давид.[123] Осторожно сняв книгу с полки, Майлз открыл ее на сильно пожелтевшей титульной странице и озадаченно почесал затылок. Ему и в голову не приходило, что у Марты могло быть редкое издание трудов выдающегося каббалиста Ицхака Лурии. Учитывая солидный трехсотлетний возраст книги, она все же была в удивительно хорошем состоянии.
В это время девушка вернулась, неся на подносе две чашки с еще дымящимся ароматным эспрессо.
— Ты еще не уснул? — бодрым голосом произнесла она.
— Разве это возможно, когда держишь в руках такой впечатляющий раритет?! Откуда у тебя эта книга?
Марта взглянула на нее и, небрежно махнув рукой, ответила:
— Почти все, что ты видишь, досталось мне от отца и от бабушки. Приобретенных мною книг здесь не так уж и много. К той, что тебя заинтересовала, я точно не имею никакого отношения. Она вообще чудом попала на эту полку.
— И все-таки расскажи, каким образом, если это, конечно, не тайна.
— Муссолини и Гитлер все время состязались в восстановлении исторической значимости своих народов. Дуче был одержим идеей, подброшенной ему местными националистами, которые утверждали, что Римская империя была как минимум в два раза больше известных нам по учебникам истории границ. Поэтому считал археологию своей святой миссией и поставил ее в статью расходов на третье место после строительства флота и модернизации армии. Мой отец в то время занимал профессорскую должность в университете и часто путешествовал по странам Ближнего Востока и Северной Африки в поисках затерянных городов Великой империи. Он так увлекся работой, что даже не заметил, как к нему подкралась старость. Отец никогда не следил за своим здоровьем, в результате чего просто отдал Богу душу где-то на юге Туниса во время очередной археологической экспедиции. К нам из посольства пришло только уведомление о его смерти и личные вещи. И среди них была вот эта самая книга. Для мусульман она не представляла никакой ценности, видимо, поэтому они и не позарились на нее, а уничтожить побоялись. Они даже его золотые часы нам выслали. Ученые в фашистской Италии пользовались не меньшим уважением, чем генералы.
— Надо же, никогда бы не поверил, если бы рассказал кто-то другой. Должен тебя поздравить, так как ты законный обладатель слитка золота весом в четыре килограмма, и это только при начальной стартовой цене.
— Какого еще золота, это ты о чем?
— Придется начать с самого начала, — увидев, что Марта понятия не имеет об истинной ценности этой книги, сказал Шон. — В раннем Средневековье каббалистическое учение было скрыто даже от мудрецов Торы, за считаными исключениями. Ребе Шимон Бен Йохай, предположительно написавший главную книгу Каббалы «Зогар» во II веке, говорил, что Небеса после долгого спора все-таки согласились открыть тайное знание лишь ему и его самым способным ученикам. Но спустя тринадцать веков раввины разрешили распространять это учение. Книга, которая тебе досталась от отца, как раз и была издана во время популяризации Каббалы и представляет довольно большую ценность для теологов-иудаистов, да и просто для коллекционеров. Она должна стоить не меньше ста тридцати тысяч долларов, а если выставить ее на торги, то может дойти и до двухсот.
