Так воспитала меня мать: в духе преклонения перед памятью отца. И Франсуа Золя 1830 года, мнимому преступнику, о котором его близким ровно ничего не известно и которого стараются очернить подлым наветом единственно для того, чтобы бросить тень на меня, я могу лишь противопоставить сегодня того Франсуа Золя, которого знала наша семья, которого знал весь Прованс с 1833 года, когда он поселился в Марселе.
Франсуа Золя, чей отец и дед служили в армии Венецианской республики, оба в звании капитана, сам получил чин лейтенанта в возрасте двадцати трех лет. Он родился в 1795 году. Передо мной лежит «Исследование топографического нивелирования», изданное в Италии в 1818 году и вышедшее в Падуе за подписью «Dottore in matematica Francesco Zola, luogotenente»[48].
Он служил, если не ошибаюсь, в войсках принца Евгения. Вся беда в том, что в невообразимой спешке и неразберихе, которыми наполнена теперь моя жизнь, я вот уже два дня ищу в семейном архиве какие-нибудь письменные свидетельства, какие-нибудь газеты того времени и, к своему отчаянию, не могу найти. Они непременно найдутся, и тогда я сообщу точные факты и даты. А пока следующее ниже приводится мною по памяти: вынужденный покинуть Италию после ряда политических потрясений, отец живет некоторое время в Австрии, где участвует в строительство первой в Европе железной дороги — относительно этой поры его жизни мне обещали доставить самые полные сведения, — затем проводит несколько лет в Алжире в должности капитана службы вещевого довольствия Иностранного легиона на содержании французской казны и, наконец, в 1833 году поселяется в Марселе, где получает должность инженера гражданского строительства.
Здесь я задержусь и расскажу о большом проекте, который занимал тогда все мысли моего отца. Как раз в ту пору, в связи с тем, что прежний порт стал слишком тесен, городские власти Марселя решали вопрос о создании нового обширного порта — впоследствии он был устроен в Ля-Жольет. Мой отец выдвинул другой проект — все чертежи и планы, целый огромный атлас, хранятся у меня по сей день, — он совершенно справедливо указывал на то, что внутренний порт, который он предлагал устроить в Каталане, представлял бы несравненно лучшее укрытие для судов, нежели таковой же порт в Ля-Жольет, почти не защищенный от мистраля. Отец отстаивал свое детище в течение пяти лет, и эта борьба во всех подробностях отражена в газетах того времени. В конце концов отец был вынужден уступить первенство Ля-Жольет, но горевал недолго: вскоре его увлекает новый инженерный замысел, и на сей раз он добивается успеха.
Должно быть, еще когда он воевал за свой проект в Марселе, ему пришлось однажды поехать по делам службы в соседний город Экс. И вполне возможно, что зрелище города, умирающего от жажды среди выжженной солнцем равнины, навело его на мысль провести здесь канал, которому суждено было носить его имя. Он решил соорудить систему плотин, подобную той, что он видел в Австрии, где скалистые теснины перегораживали огромными перемычками, которые задерживали горные потоки и дождевые воды. Начиная с 1838 года он постоянно находится в разъездах, обследует окрестности города, составляет планы.
Вскоре задуманное дело поглощает его целиком, он ищет единомышленников, сражается с противниками. Лишь после восьмилетней борьбы, преодолев множество препон, ему удается осуществить свое предприятие.
Несколько раз отцу пришлось побывать в Париже, и в одну из таких поездок он и женился на моей матери. Он приобрел там могущественных друзей, его проектом заинтересовались Тьер и Минье и оказали ему высокое покровительство. Он нашел соратника также в лице г-на Лабо, адвоката государственного совета, который стал восторженным сторонником канала. Государственный совет постановил считать строительство канала отвечающим нуждам государства, и король Луи-Филипп издал соответствующий указ. Уже начались работы, и в долине Инфернэ взлетали на воздух взорванные скалы, как вдруг, 27 марта 1847 года, мой отец скоропостижно скончался в Марселе. Тело его было перевезено в Экс на обитой траурным крепом погребальной колеснице. Духовенство вышло встречать останки моего отца за пределы города и провожало их до площади Ротонды. Были устроены торжественные похороны, в которых участвовали все жители города от мала до велика. Отложив все дела, из Парижа приехал на погребение г-н Лабо, адвокат государственного совета, и произнес речь, в которой рассказал о прекрасной жизни моего отца. Основатель «Семафора» Барлатье также, если мне не изменяет память, произнес надгробную речь и от имени жителей Марселя сказал последнее «прости» инженеру и примерному гражданину, которому не раз оказывал поддержку. Из жизни ушел мужественный человек, труженик, и целый город благодарил его за непреклонное упорство в желании послужить на пользу ему.
Я говорил уже, что в течение двух дней с лихорадочным нетерпением и болью в душе ищу вещественные доказательства, подтверждающие сказанное мною. Мне особенно хочется разыскать номер «Мемориала Экса», где помещен отчет о похоронах моего отца. Достаточно было бы дословно воспроизвести этот отчет, в первую очередь надгробные речи, чтобы все убедились, каков был в действительности Франсуа Золя. Беда в том, что не так-то просто разыскать газеты пятидесятилетней давности. Недавно я писал в Экс и надеюсь получить из городской библиотеки хотя бы копию отчета.
Но на тот случай, если мне все же не удастся отыскать в бумагах нужный мне номер упомянутой газеты, я сошлюсь на достаточно убедительные заметки, помещенные в других газетах.
Упомяну прежде всего субботний номер «Семафора» за 11 мая 1844 года, где напечатано сообщение, полученное из Экса и помеченное 9 мая: «Рады известить жителей нашего города, что второго числа сего месяца государственный совет на объединенном заседании своих отделов окончательно признал государственную важность проведения канала по проекту инженера Золя и всецело одобрил соглашение от 19 апреля 1843 года, заключенное между городом и вышеупомянутым инженером. Таким образом, сей вопрос, имеющий столь большое значение для нашего города, решен окончательно вопреки многочисленным препятствиям, которые чинили г-ну Золя и которые преодолены были благодаря его настойчивости и упорству в осуществлении задуманного». Засим следует номер газеты «Прованс», издававшейся в Эксе, где полностью приводится королевский указ, коим г-ну Золя, инженеру, дается разрешение на строительство канала. Дано во дворце Нейи, 31 мая 1844 года. Подписано: Луи-Филипп и г-н Дюшатель, министр внутренних дел.
Еще один номер «Прованса» от 29 июля 1847 года, вышедший через четыре месяца после смерти отца, где рассказывается о посещении Тьером, совершавшим тогда поездку по стране, строительства канала имени Золя: «Вчера, 28 июля, г-н Тьер, а также г-н Од, мэр Экса, главный прокурор Борели, помощник прокурора Гуаран, мировой судья Лейде и многие другие именитые горожане неожиданно посетили место работ по прорытию канала имени Золя на холме Инфернэ. Их встретил грохот взрывчатых зарядов, спешно заложенных и подорванных по этому случаю рабочими, которых успели известить в последнюю минуту о прибытии высоких гостей… Начальник строительства г-н Переме воспользовался этой возможностью и представил г-ну Тьеру малолетнего сына г-на Золя. Прославленный оратор чрезвычайно любезно обошелся с ребенком и вдовой человека, чье имя всегда будет стоять рядом с именами тех, кто облагодетельствовал наш край». Думаю, что этим можно ограничиться, в заключение приведу лишь нижеследующее письмо, направленное г-ну Эмилю Золя, литератору, проживающему по адресу: Париж, Батиньоль, улица Трюффо, 23.
«Экс, 25 января 1869 г.
Милостивый государь,
имею честь препроводить Вам копию решения городского совета Экса от 6 ноября 1868 года и указа от 19 декабря следующего года, коими постановляется впредь именовать Новодорожный бульвар бульваром Франсуа Золя, в знак признательности за услуги, оказанные городу г-ном Золя, Вашим отцом.
Мною отданы необходимые распоряжения, с тем чтобы постановление городского совета, одобренное императором, было незамедлительно приведено в исполнение.
Соблаговолите принять, милостивый государь, уверения в совершенном моем почтении.
Мэр Экса П. Ру».