— Верно, — подтвердил майор и скомандовал: — По машинам!

Танки, урча моторами и лязгая гусеницами, тронулись с места и по просеке вышли из небольшого лесочка. У развилки размытой дождями дороги боевые машины замедлили ход.

Командир роты размышлял: «Проскочить бы незаметно и ударить по фашистам с тыла. Но для этого необходимо совершить обходный маневр. Внезапность — сестра успеха».

— Фомин, прибавь газку! — приказал ротный механику-водителю.

В заданный район рота прибыла вовремя. Под прикрытием орудийного и минометного огня гитлеровцы пошли в атаку. Танки Аршинова, приняв боевой порядок, с ходу врезались в ряды атакующих фашистов. С фланга ударила вражеская пушка.

— «Вишня-2»! — вызвал Аршинов экипаж танка младшего лейтенанта Лодырева. — Справа в кустарниках орудия.

— Вижу!

— Уничтожить! Да не лезь на рожон. Обойди и ударь с тыла.

Танк Ивана Лодырева устремился на гитлеровскую батарею. Пушка и пулемет противника изрыгали смертоносный металл. Аршинов успел заметить, как разбегались орудийные расчеты, — тридцатьчетверка гусеницами давила, кромсала пушки, брошенные врагом.

— Молодец Иван! — оценил командир роты действия Лодырева. Фашистские автоматчики то откатывались, то вновь собирались в группы и шли в атаку, пытаясь прорваться на запад, к реке.

Из зарослей кустов вынырнула самоходка с крестом на борту.

— Бронебойным! — скомандовал заряжающему Аршинов и выстрелил. Вражеское орудие остановилось. Второй снаряд поджег машину. Четыре вражеские атаки отбили кавалеристы при поддержке танков роты Алексея Аршинова. Гитлеровцы присмирели.

— «Инжир!» «Инжир!» Я — «Вишня». Боезапас на исходе.

— Высылаем! — ответила рация командира полка.

Герой Советского Союза майор Д. Ф. Козлов принял срочные меры для обеспечения боя роты Аршинова.

На танк лейтенанта Орлова погрузили ящики со снарядами и пулеметными дисками. Сверху примостился полковой разведчик рядовой А. И. Куневич. Боевая машина устремилась вперед.

Орлов указывал путь механику-водителю. Тридцатьчетверка шла, маскируясь в складках местности, зарослями. Когда до танкистов Аршинова оставалось с полкилометра, вблизи танка начали рваться снаряды.

— Заметили, гады, — произнес лейтенант.

В перископ, на пути продвижения, он увидел группу гитлеровцев. Пули начали проноситься над головой Куневича.

Но это не остановило смельчаков. Геннадий Орлов приказал открыть огонь. Заработали пушка и пулемет. Арсений Куневич начал метать гранаты, поджег две дымовые шашки. Танк, окутанный дымом, мчался на фашистов, и те стали разбегаться.

— Проскочили! — радостно крикнул Куневич.

Пополнив боекомплект, тридцатьчетверки ринулись в контратаку, охватывая гитлеровцев с востока. С флангов на противника устремились кавалеристы. Снова разгорелся ожесточенный бой.

Удар… За ним второй. Танк Аршинова вздрогнул и остановился.

— Что со мной? — проговорил Алексей. — Кажется, ранен…

В этот момент механик-водитель Фомин доложил:

— Убит сержант Кузнецов. — Затем, взглянув в смотровую щель, закричал — Товарищ старший лейтенант! На нас прет самоходка!

Превозмогая боль, Аршинов навел пушку в цель и нажал на педаль спуска. Пламя охватило вражескую машину. Но и танк командира роты загорелся от вражеского снаряда. Аршинов потерял сознание.

Взбешенные фашисты ринулись к тридцатьчетверке, чтобы расправиться с экипажем. Радист Расченкин из пулемета хлестнул по врагам.

Рядовой Куневич огнем из автомата и гранатами отогнал гитлеровцев и не раздумывая бросился спасать экипаж. Он и старший сержант Фомин вытащили из машины Аршинова и Кузнецова.

…Танковая рота с честью выполнила приказ. На участке 7-го гвардейского кавалерийского полка противник не дошел до Западного Буга.

За проявленные храбрость и отвагу в этом бою коммунист старший лейтенант Алексей Алексеевич Аршинов и комсомолец рядовой Арсений Иванович Куневич были удостоены высокой награды Родины — ордена Ленина. Комсомолец Иван Семенович Лодырев награжден орденом Красного Знамени, Геннадий Анатольевич Орлов — орденом Отечественной войны I степени.

Орудие стояло на пологом холме, поросшем редким кустарником. Вблизи широко раскинулось село Деревляны. Рядом — полевая дорога, ведущая к шоссе. Бойцы расчета находились в орудийном окопе.

Наводчик ефрейтор Василий Чуркин осматривал прицельные приспособления, по-хозяйски протирал их. Однополчане любили этого светловолосого крепыша родом из-под Ярославля. Он был исполнителен, неутомим в работе, в бою проявлял хладнокровие и выдержку. Особенно прошла о нем добрая слава после жарких боев весной 1944 года на Волыни. Восемь вражеских танков тогда надвигались на его орудие. Наводчик Чуркин один за другим подбил три бронированные машины. Его наградили орденом Отечественной войны I степени.

И вот он на Буге, у села Деревляны.

Рано утром на огневую позицию заглянул командир 177-го гвардейского артиллерийско-минометного полка майор Мец. Он на ходу бросил бойцам:

— День будет жаркий! Держитесь, друзья.

Ждать долго не довелось. Над ржаным полем поднялись зловещие дымки, взлетали вверх фонтаны земли.

На этом участке фронта, где сомкнулось кольцо окружения бродовскей группировки противника, гитлеровцы пошли в психическую атаку, пытаясь пробить брешь, выйти на шоссе. Наши танкисты и конники сдерживали натиск врага. Лавина фашистов хлынула на артиллерийские позиции.

— Осколочным! — командовал расчету сержант Келешев.

— Не пройдете, гады! — кричал Чуркин, посылая каленый металл по врагу. Гитлеровцы падали, но приближались все новые и новые цепи. Отбиты одна атака, вторая, третья…

Вдруг Чуркин заметил, что несколько фашистов обошли орудие и, приблизившись к его позиции с тыла, застрочили с автоматов. Завязалась перестрелка. Гитлеровцы перебиты, но погибли и три бойца расчета. Остался только Василий. А на орудие вновь надвигалась лавина фашистов.

— Получайте! — закричал Василий, посылая очередной снаряд по врагам.

Теперь Чуркин сам заряжал, сам наводил, стрелял. Измученный, окровавленный, он продолжал вести бой до последнего дыхания.

Звания Героя Советского Союза ефрейтор Василий Егорович Чуркин удостоен посмертно. Похоронен во Львове на Холме Славы.

Вдоль опушки, ближе к кустам, стояли тридцатьчетверки. Танкисты проверяли двигатели, пополняли боеприпасы. Все знали, что вскоре отсюда, от приднестровского городка Залещики, они двинутся дальше, к Карпатам.

Неожиданно мы получили приказ выступить на Золочев.

Предстоял путь свыше ста километров. Шли на повышенной скорости. Но полил дождь, дороги развезло, двигаться стало труднее. В пути мы встретили вторую ночь. У небольшого селения сделали короткий привал. Я задремал прямо на башне танка. А когда проснулся, то увидел, что рядом стоит замполит капитан В. Н. Красов.

— Давно караулишь? — спрашиваю его.

— Около часа.

— Почему же не разбудил?

— Отдых-то нужен командиру так же, как и солдату, — заметил капитан.

«Душа-человек», — говорили в батальоне о замполите.

… В начале сорок второго года меня направили на учебу в Военно-политическую академию. Там я встретился и подружил с Виктором Красовым, уроженцем Орловщины, участником обороны Ленинграда. Весной сорок третьего прямо из академии я уехал на фронт. Меня назначили командиром танкового батальона. Вскоре в этот батальон на должность замполита прибыл Виктор Красов. Это было на правобережье Днепра. В составе 12-й бригады 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса мы прошли с боями по Житомирщине, Подолью, Тернопольщине. А теперь наш путь пролегал от Залещиков к Золочеву.

В середине дня мы вышли в назначенный район. Доложил о прибытии комбригу.

— Молодцы! Думал, заявитесь позже, — сказал гвардии полковник Душак и сразу же поставил боевую задачу.