— Где же находятся позиции этого полка СС?

— В районе местечка Колки. Для уточнения данных послана разведка.

Тем временем возвратились разведчики. Белых вместе с замполитом и начальником штаба выслушал их. А затем Иосиф Назарович склонился над картой:

— Противник под Колками. Мы обойдем его вот здесь, — указал он точку на карте южнее местечка, — и ударим по фрицам с фланга и тыла.

Собрав командиров эскадронов, Белых сообщил им время выступления, маршруты, начало атаки.

— Нашему полку выпала особо трудная задача — действовать на главном направлении, — заметил Иосиф Назарович.

В дивизии уже привыкли: как только наступать — в авангарде полк Белых. Где труднее, где решается успех боя — туда посылают Иосифа Назаровича. А нынче выбор пал на него еще и потому, что волынянину Белых на родной земле как никому хорошо знакомы дороги.

… У реки уже находились саперы и передовой отряд во главе с гвардии лейтенантом Филатовым. Бойцы отряда по наспех проложенному по льду дощатому настилу переправились на тот берег и вступили в бой с засадами противника. Саперы тем временем наводили более надежную переправу.

Когда 4-й гвардейский и другие полки дивизии преодолели реку, гитлеровцы ударили из орудий и минометов. В воздухе тотчас же появились краснозвездные штурмовики и нанесли удар по вражеским огневым точкам.

Вступила в бой наша артиллерия. Огонь со стороны противника начал ослабевать.

— В атаку, шашки к бою! — подал команду Белых и пришпорил гнедого.

Конь нетерпеливо загарцевал под всадником, вырвался вперед. Эскадрон за эскадроном устремились на врага.

Сколько раз вот так, на горячем коне, Иосиф Назарович водил в атаку своих кавалеристов. Увлекать за собой в бою других — в этом он видел свой долг коммуниста, долг командирской чести.

Кадровый офицер кавалерист Иосиф Белых в тридцать девятом году принимал участие в освободительном походе в Западную Украину. Тогда его маршрут тоже пролегал по родной волынской земле.

В сорок первом Иосиф Белых с вверенным ему полком сражался на юге — в Бессарабии, защищал Москву. Отличился в боях на Северном Донце и в жарких схватках под Харьковом в сорок третьем. Его полк форсировал Днепр. И вот опять фронтовые дороги привели кавалериста на запад, на Ровенщину, Волынь…

Бой в районе местечка Колки принимал затяжной характер. Гитлеровцы подбросили свежие подразделения пехоты, артиллерию. Посланные командиром полка разведчики уточнили расположение вражеских батарей. Получив разведданные, Белых принял дерзкое решение захватить батареи. Ночью группа кавалеристов обходными путями зашла в тыл огневых позиций противника. Перед рассветом конники ворвались на две батареи, перебили прислугу, захватили орудия и открыли из них стрельбу по расположению гитлеровских войск. В это время основные силы полка перешли в атаку. Удар с фланга и тыла ошеломил противника. Фашисты отступили.

— Даешь Луцк! — с этими словами гвардейцы продолжали преследование врага.

Слякоть и гололед не остановили стремительный натиск красной кавалерии.

2 февраля на рассвете эскадроны 4-го гвардейского ворвались на восточную окраину Луцка. За Луцк вели бои многие части, но Белых гордился тем, что именно его полк первым завязал уличные бои. Вскоре над еще одним освобожденным советским городом заполыхало победное красное знамя.

Летом сорок четвертого полк Белых сражался на львовском направлении. Затем были Висла, Одер… К орденам Красной Звезды и Отечественной войны I степени, врученным в сорок первом и сорок третьем, добавились орден Суворова II степени и орден Красного Знамени. Иосифа Назаровича назначили заместителем командира 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. Но он по-прежнему не вылезал из седла, всегда находился на самых горячих участках боя.

На Эльбе в одной из атак Белых был ранен. Медсестра перевязала рану, и он продолжал управлять боем. Но вражеский осколок снова впивается в его тело… Когда Иосиф Назарович лежал в госпитале, в Москву пошло представление его к званию Героя Советского Союза. «За умелое руководство частями, за решительность в выполнении боевых задач, за личное мужество, храбрость…», — так сказано в наградном листе.

А когда на грудь гвардейца легли орден Ленина и медаль «Золотая Звезда», генерал Мамсуров дружески обнял Иосифа Назаровича и сказал:

— Это награда не только за Эльбу, но и за Одер, Вислу, за командирскую смекалку, которую ты проявил в боях, освобождая родную волынскую землю.

Позади длинная дорога от Андижана до Луцка. Последние километры машина мчит нас по лесной дороге. И вот перед взором открылась над рекой высота с памятником и высоким обелиском.

Наша беседа оборвалась. Анвар Хакимов сдвинул черные густые брови, задумчиво смотрит на памятник. На лбу выступили капельки пота: нелегко сдержать волнение. Более четверти века ждал он встречи с братом.

Минута молчания. Вокруг удивительная, до звона в ушах, тишина. Легкий ветерок шевелит посеребренные сединой волосы на обнаженных головах, еле заметно качает молодые березки, что, как солдаты, навсегда встали в почетный караул вокруг братской могилы. В граните вырублены имена тех, кто прославил эту безымянную высоту — одну из сотен тысяч на бывших солдатских дорогах.

Народная память, фронтовые газеты, документы, свидетельства очевидцев донесли до наших дней подробности жарких схваток, что разгорелись у ее подножия в начале 1944 года.

…Тогда, на рассвете, форсировав под огнем Стырь, передовой отряд 8-й Дальневосточной кавалерийской дивизии под командованием старшего лейтенанта Сергея Столбаушкина решительным ударом выбил противника с господствующей над местностью высоты.

Подтянув свежие силы, враг в течение дня четыре раза бросался в яростные атаки. Но защитники высоты дрались геройски. При отражении атак расчеты Ивана Толкачева и Михаила Мохнаткина уничтожили по два танка, а взвод бронебойщиков Бориса Лилова вывел из строя три машины и два орудия противника. Отчаянно храбрый старший лейтенант Столбаушкин вступил в поединок с двумя вражескими танками и один из них подбил противотанковой гранатой. Бросившись на выручку офицеру, башкир Хамза Латынов скосил из автомата восемь фашистов.

Среди отличившихся были узбек Неймат Хакимов и русский Виктор Ершов. В одном расчете свела солдат война, а сдружила суровой фронтовой дружбой любовь к Отчизне. «Водой не разольешь, саблей не разрубишь», — говорили о них однополчане. В минуты затишья друзья делились самыми сокровенными мыслями, рассказывали друг другу о родных краях: Неймат — о далеком городе Андижане, что лежит в цветущей Ферганской долине, а Виктор — о Чермозе — одном из уральских городов.

Виктор мечтал увидеть поверженный Берлин. Неймату тоже хотелось дойти до последнего рубежа, чтобы вернуться затем в родной край, закончить учебу самому и учить детей. Но сейчас надо было воевать, отстоять безымянную высоту над Стырью.

…К исходу дня, когда из шестидесяти гвардейцев в строю осталось меньше половины, когда не было уже ни одной исправной пушки, когда вот-вот должны были подойти главные силы дивизии, подхрабренные шнапсом гитлеровцы предприняли пятую атаку на высоту. Впереди двигались два «тигра», за ними — средние танки. Под прикрытием брони в атаку шло около батальона пехоты. Почти по десяти фашистов приходилось на каждого бойца! Главный удар враги намеревались нанести по позициям пулеметчиков.

Над нашими окопами залегла напряженная тишина. Послышался гул моторов приближающихся танков. Чтобы удержать любой ценой высоту, спасти лежащих за спиною раненых товарищей, нужны были какие-то особые меры. Но какие? Да и кто их предпримет? Скончался от ран командир эскадрона Сергей Столбаушкин, уже не слышно стонов лейтенанта Ермакова, накрыты плащ-палатками тела офицеров Абориева и Шарипова.

Сквозь разрывы снарядов и свист пуль Хакимов и Ершов услышали чей-то голос: «За Родину!» — и хлестко ударил по врагу пулемет. Но танки приближались. Передний совсем рядом. Что ж, если некому подать команду, солдат должен отдать приказ самому себе. Виктор потянулся к связке противотанковых гранат и пристально взглянул на своего друга. Тот понимающе кивнул головой.