К исходу дня 168-й стрелковый полк овладел горами Вилька, Менчул и рядом других высот. Два дня спустя 2-й батальон овладел высотой 802,0. Когда бой закончился, капитану Ещенко принесли знамя 9-го пехотного полка 13-й венгерской пехотной дивизии, захваченное бойцами старшего лейтенанта Спицына.
С нескрываемым любопытством, не без соленых солдатских комментариев, рассматривали бойцы вражеский штандарт, впервые попавший в руки самаро-ульяновцев. Они еще не знали, что пройдет менее года, и это фашистское знамя в числе других знамен позора и бесславия будет брошено к подножию Мавзолея В. И. Ленина во время Парада Победы.
Чем дальше уходили в горы части дивизии, тем больше затруднялось снабжение войск. Вьючный транспорт оправдывал возлагавшиеся на него надежды. Но лошадей было мало, часть из них пала в тяжелых переходах и под огнем противника. Главная проблема заключалась в том, что иссякли запасы боепитания, накопленные в предгорьях перед началом наступления.
4 октября начальник политотдела армии Л. И. Брежнев сообщал в политуправление фронта о том, что в 24-й дивизии ощущается острый недостаток в боеприпасах. Особенно не хватало патронов ППШ и 122-миллиметровых гаубичных снарядов. За продовольствием и боеприпасами транспорт по-прежнему ходил в Стрый. Дивизии необходима была помощь в армейском транспорте.
Работу тыла усложняло не только отсутствие транспорта. На дорогах подвоза активизировали диверсионную деятельность украинские буржуазные националисты. 9 октября генерал Прохоров получил донесение о том, что в городе Сколе одна из тыловых групп подверглась нападению бандитов. Прямо на улице разгорелся бой, в ходе которого было убито восемь и захвачено в плен восемнадцать бандеровцев. Среди убитых оказался командир сотни по кличке «Ворон».
Между тем дивизия продолжала штурм горных вершин. Наступление стрелковых частей поддерживали огнем и колесами батареи 160-го Прикарпатского артиллерийского полка. Действуя в непосредственной близости от противника, артиллеристы оказывались порой в весьма сложных, даже критических ситуациях. Так случилось и с командиром 7-й батареи старшим лейтенантом Александром Шишкиным.
…В тот день батарея, прославившаяся еще со времени Сталинградской битвы, поддерживала стрелковый батальон, которым командовал замполит капитан Преснухин, заменивший раненого комбата. Батальон овладел важной высотой. Противник начал накапливать силы для контратаки, намереваясь вернуть выгодный рубеж.
«Огонь на меня»
Старший лейтенант Шишкин со своего наблюдательного пункта, оборудованного на одной из соседних высот, заметил, что гитлеровцы подтянули к левым скатам три станковых и два ручных пулемета. Он не ждал просьбы Преснухина, который, возможно, еще и не успел обнаружить сосредоточения огневых средств противника. Меткий залп батареи смешал разбитые вражеские пулеметы с каменистым грунтом. Угроза, нависшая над стрелковым батальоном, была ликвидирована.
Но едва отгремели артиллерийские выстрелы, как наблюдатель Ветродуев, находившийся рядом с командиром, взволнованно доложил:
— Противник слева! Нас обходят, товарищ старший лейтенант!
Занятый подавлением пулеметов, угрожавших батальону Преснухина, Шишкин не заметил, что еще большая опасность нависла над его собственным наблюдательным пунктом. Рассчитывать на находившихся с ним трех бойцов, конечно, нельзя: фашисты превосходили численностью раз в двадцать…
Решение было только одно…
— Цель номер один, левее ноль-сорок! — как всегда спокойно передал команду Шишкин.
На огневых позициях ее принял старший лейтенант Н. Таратынов. Он был уверен в своем командире. Знал, что Шишкин никогда не ошибается. Но на этот раз, видимо, ошибся. Левее ноль-сорок от цели номер один находился… сам Шишкин.
Таратынов попытался что-то возразить, но командир батареи сразу же прервал его и, ничего не объясняя, повторил команду:
— Цель номер один, левее ноль-сорок! — теперь в его голосе чувствовались нотки раздражения от нерасторопности старшего на батарее. — Четыре снаряда. Беглый — огонь!
Батарейцы знали, что стреляют по своему НП, где в неглубоких ячейках, вырытых в скалистом грунте, находятся командир батареи, связист и два наблюдателя. Каждый неточный выстрел мог стоить им жизни. Меткость была предельной. Шишкин похвалил огневиков: снаряды легли чуть ниже наблюдательного пункта — именно там, где скапливалась вражеская пехота.
Шишкин скорректировал данные и снова подал команду на беглый огонь. Что-то тяжело рухнуло на окоп старшего лейтенанта. Он даже не разобрал: то ли камень, то ли подкошенная осколками ель. Выбравшись из обвалившегося окопа, Шишкин подполз к телефонной трубке. И только теперь заметил, что связист убит.
Стоны и ругань вражеских солдат слышались совсем близко.
— Ползут гады!.. — зло процедил сквозь разбитые губы Шишкин. Весь исцарапанный, залитый кровью, измазанный мокрой землей, он изо всех сил крикнул в трубку:
— Три батарейные очереди… На меня!
Уточнять установки уже некогда — надо было браться за автомат…
Фашисты не выдержали массированного артиллерийского огня и начали откатываться в лощину.
Однако и теперь Шишкину не сразу удалось перевязать раны. На высоту, занятую батальоном капитана Преснухина, снова устремились гитлеровцы. Надо было немедленно перенести огонь батареи на новые цели…
Когда командир артполка доложил генералу Ф. А. Прохорову, что старший лейтенант Шишкин вызвал огонь на себя, в трубке некоторое время слышалось только прерывистое дыхание комдива.
— Ну? Что ж ты молчишь! — негромко произнес генерал. — Неужели…
— Жив он, жив Шишкин, — поторопился успокоить Прохоров командира полка. — Изранен весь, но жив. И раны не тяжелые. А вот связист… погиб.
Через несколько дней, под вечер, чтобы застать Шишкина на огневых позициях, генерал приехал в 7-ю батарею. Построили весь личный состав. Комдив на виду у всех трижды расцеловал старшего лейтенанта и прикрепил к его гимнастерке орден. Затем вручил ордена двум наблюдателям, находившимся в тот день на НП рядом с командиром батареи.
— Кремень у вас командир. Сталинградской закалки, — сказал генерал. — Теперь ему сто лет жить, раз из такой переделки живым вышел…
Битва в горах продолжалась.
Бесстрашный командир
В Центральном Архиве кинофотодокументов есть пленка, на которой запечатлены эпизоды боев войск 4-го Украинского фронта за освобождение Закарпатья.
…С высокой точки засняты южные склоны лесистых Карпат. Горит подожженный гитлеровцами Ужок. Впереди разрушенное село Ставное, откуда фашисты ведут артиллерийский огонь. Идут в атаку советские воины. Командир 841-го стрелкового полка подполковник П. Г. Акулов в стереотрубу следит за ходом боя передового батальона, который штурмует укрепленный рубеж.
Подполковник Акулов — уроженец Архангельской области. В довоенные годы работал секретарем райкома комсомола в Каргополе, затем военкомом в Котласе. Когда началась Великая Отечественная, Петр Григорьевич учился в Военной академии им. Фрунзе. Ушел на фронт. Был начальником штаба, затем командиром полка. Водил в бой полк на многих участках фронта. Проявил храбрость и мужество при форсировании Днепра, за что Родина отметила его высокой наградой — орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда».
Успешно действовал полк Героя Советского Союза Акулова в боях за освобождение городов и сел Закарпатья.
…Спустившись с гор в районе села Ставное, воины полка совершили трудный марш-бросок к Воловцу, затем к Межгорью. Здесь полк Акулова, наступая вместе с другими частями вдоль должны реки Рика, освободил населенные пункты Вучковое, Нижний Быстрый, Горинчево, участвовал в боях за Хуст.
К концу дня 26 октября 1944 года 841-й стрелковый вышел на рубеж Иванковцы-Ракошин. В это время наши части продолжали наступление на Ужгород, ведя упорные бои то на одном, то нз другом участке.
