Кроме возведения многочисленных зданий, на Нижегородской ярмарке под руководством Бетанкура строились и инженерные сооружения — каналы и целая система мостов. Наибольший интерес вызывала наплавная переправа через Оку, длина её равнялась пятистам десяти метрам. Она стала самым длинным мостом в России того времени.

На ярмарке, где ещё только должны были возводиться китайские павильоны, с начала июля уже шла бойкая торговля чаем: ящики и цибики громоздились вдоль торговых рядов, обтянутых рогожей. Купцы и приказчики подходили и пробовали товар. Например, некоторые пробуравливали совком первый попавшийся цибик, а затем клали в небольшой чайничек щепотку чая и заваривали его. Через пять минут стоимость цибика была определена.

Большой интерес у купцов вызывали и торговцы мехами. На досках лежали шкуры лосей, оленей, белых волков, светлых и дождливый июль

чёрных лисиц, бобров, песцов, и всё это покрывали ценнейшие соболя. Бесконечные аршины кусков превращались в курганы мехов — выбрать из них подходящий непосвящённому человеку было просто немыслимо. На стенах достроенных павильонов висели еноты, выхухоли, ильки, норки, куницы и горностаи. Многие торговцы считали для себя большой честью поднести дорогой подарок начальнику строительства, но Бетанкур от подношений всегда отказывался.

Почти каждую неделю на ярмарке случались пожары. Но пожарные команды, организованные по распоряжению Бетанкура, с огнём успешно справлялись. Хуже дела обстояли с питейными заведениями. Бетанкур запретил продавать рабочим водку, пиво и мёд выше установленных цен, а также приказал зорко следить, чтобы напитки не содержали вредных примесей, — это могло скверно отразиться на здоровье рабочих, а значит, и на качестве вверенного ему строительства.

Бетанкур сначала никак не мог понять, почему русские мужики так любят Божественную Литургию, особенно её окончание, но потом ему объяснили, что только после завершения этой церковной службы питейные заведения в России имели право начать розничную торговлю водкой.

В 1818 году Бетанкуру исполнилось шестьдесят лет, однако он оставался таким же, как и раньше, — подвижным, как ртуть. Каждый день он пропадал на строительной площадке Нижегородской ярмарки. Даже в начале июля, когда три дня подряд шли проливные дожди, он продолжал руководить строительством.

Рухляки, из которых состояли Нижегородские горы, стали причиной многочисленных оползней. Под них-то во время одной из утренних поездок и попал экипаж Бетанкура. Генерал-лейтенанту пришлось выйти из коляски (она увязла чуть ли не на полколеса в светлой извести, перемешанной с глиной) и пройти несколько сот метров пешком, утопая в грязи.

На следующий день после поездки он почувствовал боль в ногах. Пришедший врач, внимательно осмотрев его, поставил диагноз: поражение околосуставных мягких тканей. Несколько дней дождливого июля 1818 года Бетанкур провёл в постели. Лечили его черносливом. А Каролина каждый день читала ему книгу Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Труд шотландского автора на протяжении нескольких десятилетий был запрещён в Испании инквизицией, и не один десяток профессоров как в Мадриде, так и во многих провинциях королевства подверглись суровому наказанию за его изучение. Бетанкур давно собирался познакомиться с этим трактатом, но в России у него катастрофически не хватало времени. Помог несчастный случай — внезапная болезнь.

Книгу эту Каролине для Бетанкура передал Хоакин Эспехо, потихоньку начавший ухаживать за дочерью начальника. Каролине тоже нравился скромный и уравновешенный испанец, страстный поклонник её отца, подолгу беседовавший с ним на любые темы. По нескольку часов в день они обсуждали экономическую теорию Адама Смита, утверждавшего, что именно стремление предпринимателя к достижению своих частных интересов является главной движущей силой экономического развития.

Бетанкур был с этим полностью согласен: он считал, что, увеличивая благосостояние каждого человека в отдельности, общество становится богаче в целом. А чтобы достичь этого, необходимо гарантировать основные экономические свободы: свободу выбора сферы деятельности, свободу конкуренции и свободу торговли. К тому же рост общественного разделения труда требовал новых подходов к экономическому развитию любой страны.

Однако две страны — Испания и Россия — жили словно с закрытыми глазами и не хотели замечать очевидных фактов. Поэтому экономическая ситуация в обеих была во многом схожей и напоминала знаменитую картину Франсиско Гойи, написанную в 1791 году, — «Игра в жмурки». Дело в том, что как в России, так и в Испании теория Адама Смита вступала в противоречие с господствовавшими представлениями и традициями: основным источником дохода были не производительные силы и производственные отношения, а земля и природные ресурсы.

Бетанкур же видел будущую мощь России в том, что она через несколько десятилетий станет главным транспортным мостом между Европой и Азией, а Нижегородская ярмарка — ключевым звеном этой торговой системы. По мнению Бетанкура, крепостное право в России давно себя изжило и тормозило как производственные, так и торговые отношения, а в недалёком будущем могло вообще оставить страну аутсайдером мирового экономического развития. Книга Адама Смита только подтверждала идеи Бетанкура.

Хоакин Эспехо полностью соглашался со своим шефом и даже по некоторым вопросам высказывался значительно радикальнее самого Бетанкура. Каролине очень нравилось, когда отец и её будущий жених вели дискуссии на экономические темы. Обычно она никогда не перебивала их, хотя по многим вопросам имела и своё собственное суждение. Она также прочитала несколько глав из книги «Исследование о природе и причинах богатства народов» и самые интересные места переписала в дневник.

Бетанкур поправился достаточно быстро и уже через четыре дня был на ногах.

За работой лето 1818 года промелькнуло незаметно. В конце сентября все снова оказались в Петербурге, где Бетанкур от директора Института Корпуса инженеров путей сообщения Сеновера узнал, что 28 июля в Париже на семьдесят втором году жизни скончался их общий учитель французский математик Гаспар Монж.

С октября Бетанкур начал преподавательскую работу в институте. Среди студентов стали модными разговоры о том, что в мире скоро появятся паровые плуги и телеги. Крестьянам в поле делать будет нечего, и крепостное право отомрёт само собой, так как помещики в большинстве своём разорятся.

— Августин Августович, — обращались воспитанники к учителю, — вы верите в то, что в России скоро появятся самокатные паровые машины?

— Конечно, — отвечал Бетанкур.

— Но ведь у нас нет дорог, — говорили кадеты.

— Построим.

— А что будет с лошадьми? Ведь без лошадей никак нельзя!

— Их заменят паровые кареты, но это произойдет в России ещё не скоро.

— А почему?

— Потому что сначала такие кареты появятся в Англии, затем во Франции и Германии, а уж затем у нас.

— А почему мы не можем быть первыми? — спрашивали воспитанники.

— Дени Дидро сказал, и я с ним полностью согласен, — продолжал Бетанкур, — что технология в стране зависит от культурного развития общества. Не может в отсталом обществе быть высокая технология. А в России ещё очень много не только пережитков прошлого, но и просто бытового или религиозного суеверия. Народ верит в колдунов и леших. В этом году под Нижним Новгородом я столкнулся с тем, что люди поверили, будто испанцы повсеместно пожирают маленьких детей. И всё это происходит — подумать страшно! — в 1818 году. Это нужно в русском народе искоренять.