В марте 1818 года Бетанкур отправился в Нижний Новгород, чтобы наблюдать весенний паводок Оки и Волги, провести инженерные изыскания и определить риски возможных повреждений будущих ярмарочных строений. Бетанкур смотрел, как огромные льдины плыли по реке, и, стоя на пологом берегу, чувствовал, как от них веяло приятной свежестью.

22 мая он послал в Петербург письмо следующего содержания: «По открытии из-под воды площади, на коей предположено устроение новой ярмарки, приступил я к назначению мест под все строения и к возвышению сего местоположения выше весенней прибыли воды».

Однако после бесед с местными жителями и купцами Бетанкур пришёл к выводу, что паводок 1818 года совсем не показателен. Иногда Волга разливалась так, что обязательно должна была смыть все будущие строения. Бетанкур долго думал, как поступить. Строительный план был уже утверждён на высочайшем уровне. Но принимать его в таком виде было нельзя. Генерал-лейтенант, взяв на себя всю ответственность, приказал внести изменения, оказавшиеся весьма значительными. «Перенёс я всё ближе к Кунавинской слободе, где поверхность земли гораздо возвышается», — написал он в Петербург в донесении, при этом умолчав, что существенным образом были ущемлены права частных землевладельцев: княгинь В.А. Шаховской и А.А. Голицыной, а также барона А.С. Строганова и столбовых дворян Всеволожских и Лазоревских.

Эти семьи имели значительное влияние в губернии и не хотели отдавать свою собственность за бесценок, даже и в государственную казну. Каждый из землевладельцев предъявил Бетанкуру денежные претензии, что значительно увеличивало и без того высокую стоимость ярмарки. Деньги же на такие непредвиденные расходы в бюджет строительства заложены не были. Однако, не считаясь с реальностью, Бетанкур на свой страх и риск, ещё до финансовых выплат, стал проводить геодезические изыскания на новой территории и вместе с помощниками производить разметку каждого ярмарочного здания. Было «при сём признано нужным обширные её площади несколько возвысить и уровнять, провести каналы, устроить слюзы».

На всё это понадобились дополнительные средства к тем полутора миллионам рублей, которые казна и так обязалась отпускать Бетанкуру каждый год. По замыслу испанца ярмарочный комплекс должен был представлять собой сорок восемь приблизительно одинаковых двухэтажных корпусов, на их первых этажах располагались бы торговые лавки, а на вторых — жилые помещения для арендаторов.

По заданию Бетанкура Монферран разработал проект административного здания с повышенной на этаж средней частью и двумя главными фасадами: один из них выходил на главную торговую площадь, а другой открывал перспективу главной улицы ярмарки — бульвара. В здании был предусмотрен двусветный колонный зал площадью триста пятьдесят квадратных метров для биржевых собраний купечества. В ходе работ к главному административному корпусу Монферран предложил пристроить ещё два административных здания с внутренними дворами. Первые этажи в них предназначались для почтовой конторы, маклеров, больницы, аптеки, кухни, нижних полицейских чинов и солдатской гауптвахты.

Монферран создавал проект Нижегородской ярмарки так, чтобы перед административными зданиями находилась главная площадь, где происходили бы все самые значительные события ярмарки, например её открытие и закрытие. Каждый торговый корпус должен был состоять из двух рядов лавок, разделённых, в целях противопожарной безопасности, кирпичными стенами и объединённых по периметру навесами, поддерживаемыми стройными колоннами, отлитыми из чугуна. В конце запланированных сорока восьми торговых корпусов Монферран спроектировал ещё четыре поперечных корпуса Китайских рядов: каждый из них имел три башни, напоминающие пагоды, с декоративными фигурами китайцев, чинно восседающих на углах кровли нижнего яруса. По поручению Бетанкура это задание по рисункам Монферрана выполнил петербургский скульптор Павел Петрович Соколов.

Параллельно с Китайскими рядами Монферран приступил к проектированию Спасского собора — одного из самых значительных произведений эпохи классицизма в России. Из нескольких предложенных архитектором вариантов комиссия остановилась на самом простом — в основе его лежал греческий крест. Храм представлял собой пятиглавое сооружение в традиционном русском культовом стиле. По своим размерам собор был не столь велик, как Исаакиевский, но он так великолепно впишется в приволжский ландшафт, что будет производить на путешественников впечатление очень монументального сооружения.

Для того чтобы построить торговые ряды и расчистить площадку для собора, людям Бетанкура пришлось проделать огромную подготовительную работу: выровнять территорию, насыпать грунт, прорыть каналы и котлованы, забить изрядное количество деревянных свай… 1 августа 1818 года произошла официальная закладка храма, после чего приступили «к каменной работе в фундаменте». Основной материал — камень — для Нижегородской ярмарки поставляли из двух каменоломен на берегах Оки и Волги. Известь добывали в «двадцати верстах от работ на берегу Оки». По приказу Бетанкура в 1818 году построили два кирпичных завода; в каждом было по восемь печей. Таким образом, уже в 1818 году, наряду с закладкой храма, рабочие приступили к строительству главного административного корпуса и подсобных помещений.

Ещё в конце апреля 1818 года Бетанкур встретился в Нижнем Новгороде с местными купцами и был чрезвычайно удивлен. Он ожидал увидеть бородатых мужиков с мозолистыми руками, а встретил не только таких, но и других — внешний вид их говорил о том, что они умеют наслаждаться жизнью. Некоторые были причесаны по последней французской моде и одеты в дорогие костюмы a la mode de Paris. На одном было даже чёрное испанское платье с бархатным воротником и кружевами. Дети их были одеты как маленькие европейские крестьяне: мальчики — в клетчатые курточки и штанишки, девочки — в цветные платья с широкими белыми рукавами. Купцы произвели на Бетанкура хорошее впечатление, но потом он не раз видел, как эти же самые русские люди, гуляя по Нижнему Новгороду, безудержно напаивали дорогим французским шампанским лошадей и щедро одаривали деньгами официантов, запихивая им купюры прямо в рот.

В начале марта 1818 года упал с лошади и сильно разбился воспитанник Павел Александрович Языков. Бетанкур сразу же приказал поместить молодого человека в больницу и оказать лучшие медицинские услуги за счёт Института Корпуса инженеров путей сообщения. Однако денег на полный курс лечения не хватило, и Бетанкур покрыл недостаток из своих личных средств. К каждому воспитаннику института он относился как к родному сыну. А тем более когда речь шла о Павле Александровиче — любимце всего последнего курса. Юноша быстро шёл на поправку. Ещё лёжа на больничной койке, по распоряжению Бетанкура он получал всю требуемую для занятий учебную литературу.

Когда же Павел Александрович Языков покинул больницу, он почти не отстал от своих сокурсников и к лету 1818 года вместе со всеми успешно сдал экзамены и был выпущен из Института Корпуса инженеров путей сообщения. Он даже одним из первых получил в подарок новое литографическое издание курса «Начальные основания дифференциального исчисления», составленное Петром Петровичем Базеном и впоследствии переведённое с французского на русский капитаном Валерианом Емельяновичем Галяминым.

Письмо, полученное в Нижнем Новгороде Бетанкуром от директора института Сеновера, очень обрадовало его. В нём, кроме текущих институтских дел, старый француз сообщал и об успехах Языкова (о его здоровье в своих письмах в Петербург Бетанкур не раз справлялся).