Весной 1812 года Джон Квинси Адаме оставил в своём дневнике следующую запись:

«20 мая. Мы получили печатные приглашения от генерала Бетанкура присутствовать при аттестации студентов Института путей и сообщений, иными словами, Школы инженеров, сегодня и завтра с 10 до 14 часов, а между 10 и 11 утра я пришёл с мистером Смитом.

Экзамен касался в первую очередь математических дисциплин — арифметики, алгебры, теории количественных отношений и прогрессий с построением логарифмов при использовании таблиц, элементарной геометрии, планиметрии, таблиц синусов и объяснения принципа действия необходимых средств.

Пришедшим студентам было, как мне показалось, от 14 до 19—20 лет, а экзамен был настоящим и достаточно суровым. Задачи, предложенные для решения, были для них совершенно неожиданными. Ряд их, требовавших долгого и с ложного решения, предлагались присутствовавшими гостями, а не собственными преподавателями. Они подключились к решению с готовностью и усердием — при весьма небольшой помощи своих учителей, при этом достигалась наибольшая точность. Я говорю “приблизительно”, потому что большая часть экзаменационных вопросов была вне моей компетенции, и потому я не мог следить за скоростью решений, которая удавалась им.

21 мая. Этим утром я был в Школе инженеров на второй день экзаменов. Экзаменовали старших — 19—20 лет. Думаю, они готовились к окончанию Школы. Их спрашивали по широкому кругу вопросов — от вычисления конусов до бесконечных рядов чисел. В основном все отвечали быстро и уверенно, хотя встречались и ошибки, вызванные, видимо, смущением от необычной обстановки.

Главными экзаменаторами были четыре французских офицера, приглашенные в школу, а теперь собиравшиеся вернуться во Францию. Всем заведением управлял генерал Бетанкур, испанский офицер, всего три года проведший на русской службе. Экзаменовались четыре или пять молодых людей. К двум часам дня экзамен был окончен. Г-н Безерра был единственным французским посланником, который сидел рядом со мной. В его распоряжении было не более получаса. Экзаменовали их хорошо. К рисункам прилагались фамилии профессоров и экзаменуемого. Среди профессоров — Тома де Томон, которому принадлежали все эскизы.

Великолепное здание, где находилась школа, и прилегавший к нему большой и элегантный парк были приобретены князем Юсуповым. Просторный зал, где проходил экзамен, предназначался для библиотеки, но книг пока не было. Вдоль стен размещались книжные шкафы, а в восьми—десяти футах выше находилась галерея, к которой примыкали учебные помещения, иногда высотой в два этажа, в алфавитном порядке и по отраслям науки. Почти все шкафы были пустыми, на дверях, ведущих в зал, были лишь изображения книг. Зал, таким образом, служил своеобразной эмблемой обучения. Впрочем, для этого учебного заведения не требовалось слишком много книг, так как упор делался исключительно на математику.

Впрочем, князь Юсупов, владелец дома, располагал великолепной библиотекой, которую, полагаю, он здесь и разместил. Всё сохранилось в первозданном виде. Расходы на содержание школы были немалыми, тем более что занятия вели иностранцы. Среди девяти или десяти профессоров, проводивших экзамен, только один мне показался похожим на русского: он постоянно вмешивался в ход решения, иногда пытаясь помочь и тем, кто в этом не нуждался, а иногда и смущая их вместо того, чтобы просто помочь. Генерал Бетанкур при этом высказывал взглядами и жестами своё неудовольствие и, наконец, потребовал, чтобы молодым людям не мешали делать своё дело».

В 1811 году Бетанкур, как всегда, много работает. По заказу Адмиралтейства он создает первый в мире землечерпательный экскаватор. В основу был положен механизм ковшовой драги, созданной ещё в XVII веке немецким инженером Мейером и представлявшей собой транспортер с черпаками, — таким образом процесс черпания стал непрерывным. Бетанкур только заменил в ней тяговую силу на паровую. По его проекту на Ижорском заводе изготовили паровую машину мощностью пятнадцать лошадиных сил с двумя валами и установили её на барже. Производительность экскаватора превзошла все ожидания, превысив показатели самых лучших европейских дноуглубительных машин в пятьдесят раз.

В августе 1812 года землечерпательный снаряд Бетанкура был доставлен в Кронштадтский порт, где без капитального ремонта проработал около восьми лет. Ковши бесперебойно черпали со дна песок и глину и опрокидывали их в лодки, отвозившие груз на берег. Таким образом была полностью очищена и углублена акватория Кронштадтского порта, а также прочищены реки и каналы острова Котлин. Немного позднее на Ижорском заводе была создана ещё одна паровая землечерпалка по проекту Бетанкура — её использовали для углубления реки Ижоры.

В 1811 году Бетанкур приступает к проектированию Каменно-островского моста через Малую Невку, соединившего Каменноостровский проспект с Каменным островом. Раньше на этом месте находилась наплавная переправа, построенная по проекту архитектора А.Ф. Виста ещё в 1760 году, но к 10-м годам XIX века она совершенно устарела. Бетанкур сконструировал деревянный семипролетный арочный мост, за ним в народе на долгое время закрепилось название — Бетанкуровский. Этот мост оказался единственным выдержавшим знаменитое наводнение в Санкт-Петербурге в ноябре 1824 года. Все остальные мосты в столице в тот злополучный день были разрушены или смыты водой.

Строительство моста велось под руководством инженеров А.Д. Готмана и С.О. Пантелеева и было завершено в 1813 году. Мост стал достижением отечественной инженерной мысли того времени и послужил образцом для строительства аналогичных мостов. Речные устои моста были сварными, а береговые — каменными, из розового гранита, на свайном основании. Их установил известный «камнетёсных дел мастер» Самсон Суханов, попавший на строительство моста по рекомендации профессора Института Корпуса инженеров путей сообщения и главного архитектора Санкт-Петербургской биржи Жана Тома де Томона, бежавшего в своё время из Парижа от террора якобинцев и поселившегося сначала в Вене, а затем в Петербурге.

Первая встреча Бетанкура с Самсоном Сухановым случилась весной 1812 года и произвела на испанца удручающее впечатление. Перед ним стоял человек высокого роста; лицо его обезображивал глубокий узкий шрам от верхней части лба до шеи, он прорезал всю левую щеку, делая её одутловатой. И хотя толстый красный рубец давно затянулся, борода на нём не росла. Наружность мастера напомнила Бетанкуру забытые картинки детства: береговая охрана Канарских островов привозила на Тенерифе пойманных в Атлантическом океане карибских или марокканских пиратов, их внешний вид очень походил на облик «камнетёсных дел мастера»

Суханова. Не хватало одного — золотой или серебряной серьги в ухе. Но, познакомившись с этим человеком ближе и оценив его незаурядный талант, Бетанкур нежно полюбил русского самородка и в дальнейшем использовал его во многих самых важных архитектурных проектах.

Родился Самсон Суханов вблизи деревни Завотежицы Евдской волости Вологодской губернии в 1768 году. Рано покинув родной дом, примкнул к поморам, ходившим за рыбой к острову Грумант. Сейчас это место известно как архипелаг Шпицберген. После короткой, но кровавой схватки с белым медведем у Самсона навеки было изуродовано лицо — шрам не скрывала даже густая борода. Больше в море с поморами он никогда не выходил. Работал на берегу: строил водяные мельницы, шил сапоги, валил лес, точил веретёна, ложки, трудился на Якорном заводе в Архангельске. От бурлаков (с ними ходил по Волге) услышал о диковинном городе — Петербурге.