Что же до Владимира Ленина, то при реализации этой альтернативы он умер бы в эмиграции, в Швейцарии. Адольф Гитлер стал бы своим человеком в богемных кругах Мюнхена. Пикассо никогда не создал бы «Гернику», а Альберт Эйнштейн прожил бы долгую и плодотворную жизнь, войдя в историю как великий физик и филантроп. В этой спокойной, сытой и благополучной Европе молодежь порой сетовала бы на однообразие и скуку, но, пока не истерлась память о «Шестимесячной войне» 1914 — 1915 годов, люди постарше не переставали бы благодарить Бога и судьбу за то, что им не приходится больше жить в столь «интересное» время.

«Мировой кризис» 1914 — 1918 годов занимает особое место в истории человечества. Историография событий Великой войны насчитывает сотни томов. Узловые точки войны и, в частности, перипетии решающей кампании 1914 года на Западном фронте исследованы поколениями комментаторов, среди которых следует назвать Новицкого, Галактионова, Людендорфа, Фанкельгайма, Гренера, Манштейна. Динамика шлиффеновского маневра, все его варианты и подварианты, изучены буквально с часами в руках.

На этом фоне рассуждения Роберта Коули вызывают легкое недоумение. Возможно, автор и является признанным знатоком Первой Мировой войны — но при чтении его «альтернативных историй» возникает ощущение, что из всего корпуса материалов, созданных за восемьдесят последующих лет, Коули прочел только одну (правда превосходную!) работу — научно-художественный роман Барбары Такман «Августовские пушки»[260]. Конечно, не приходится рассчитывать, что американский автор будет знаком с исследованием М. Галактионова — но мы вправе ожидать, что человек, рискнувший предложить альтернативную версию Марнской битвы, читал хотя бы основополагающий труд Тренера.

В результате реконструкции Коули, даже в тех местах, где автор ограничивается чисто военными вопросами, выглядят школьными экзерсисами. Что же касается социально-политического анализа... «Если бы Остап знал, что он играет такой сложный дебют и сталкивается со столь испытанной защитой, он крайне бы удивился. Дело в том, что великий комбинатор играл в шахматы второй раз в жизни». Мы не будем заниматься здесь подробным разбором предложенной Робертом Коули альтернативы (это заняло бы слишком много времени), а отсылаем читателя хотя бы к работам, перечисленным в приложенной здесь библиографии.

Впрочем, удивительная неосведомленность дипломированных американских историков касается не только 1914 года, но и всего комплекса событий, связанных с возникновением Великой Войны. А ведь эти события были предсказаны и даже проанализированы еще на исходе XIX века. И вовсе не франко-прусская война вызвала рождение Второго рейха — напротив, появление единого германского государства потребовало этой войны, как средства окончательно закрепить объединение немецких земель в единую структуру. И если бы реакция Луи Бонапарта на «Эмскую депешу» не была столь бурной, Бисмарк нашел бы другой способ добиться своих целей.

Вильгельм Второй тоже мог погибнуть гораздо раньше 1889 года — у него были все шансы умереть при родах. В этом случае престол, вероятнее всего, занял бы Генрих Прусский. В 1889 году уже был рожден кронпринц Вильгельм — достигнув совершеннолетия, этот весьма незаурядный военачальник стал бы императором. А в целом ничего бы не изменилось: посеяв национальную привычку, пожнешь национальный характер. Магический характер Германской империи был задан заранее (вспомним немецких романтиков начала XIX века!), а это, вкупе с расстановкой сил на европейской арене, делало ее войну с Западом неизбежной. Смерть кайзера могла оказать влияние лишь на ход и финал этой войны — и, возможно, на изначальную расстановку сил: вспомним, что отправленный кайзером в 1890 году в отставку Бисмарк был твердым сторонником союза с Россией...

 Без сомнения, Первая Мировая война стала поворотным пунктом в истории Европы. Можно даже согласиться с мыслью о том, что именно после нее начались все беды и проблемы европейской цивилизации. Но во-первых, «после этого — не значит вследствие этого», как говорили юристы еще в Древнем Риме. А во-вторых — откуда взялась эта типичная для американских (или всех западных?) историков убежденность в том, что не будь Мировой войны, история пошла бы по гораздо более благоприятному пути? Не разгроми Арминий три римских легиона в Тевтобургском лесу, то Германия стала бы мирной бюргерской страной (с Дюрером, Шиллером и Бахом, но без Фридриха Великого, Бисмарка и Гинденбурга), а в России воцарилась бы демократия... Не проиграй Луи Бонапарт под Седаном и не стань Вильгельм II императором — не было бы августовских пушек, Версальского мира, большевиков, Сталина, Гитлера, ГУЛАГА и «Холодной войны». Осознай противники бессмысленность дальнейшего кровопролития еще осенью 1914 года, в Германии не появился бы Гитлер, Британия не уступила бы мировое лидерство Соединенным Штатам, а в России опять-таки воцарилась бы демократия...

Да что же это за чудесное явление — демократия в России — если ради возможности ее установления американские историки даже готовы признать альтернативу, в которой Соединенные Штаты остаются второстепенной заморской державой?..