Во вторых, возникла угроза полной блокады Австралии — во всяком случае, со стороны Тихого океана, поскольку в сложившейся ситуации американские авиация и флот не могли помешать японцам перерезать связь Австралии с США в районе островов Фиджи и Самоа. Семь миллионов австралийцев рисковали оказаться в еще большей изоляции, чем прежде, поскольку прерывание потока снабжения грозило тем, что группировка юго-западной части Тихого океана под командованием генерала Макартура окажется обескровленной прежде, чем коммуникации удастся восстановить.

В третьих, единственным открытым путем в Австралию оставался Индийский океан, однако там линии снабжения пролегали через Индию и Цейлон, по ряду причин уязвимые для японского вторжения. В Индии множились выступления против британского владычества и за полную независимость Индостана, а учитывая, что в Бирме британские войска откатывались под натиском японцев, Индия в июне 1942 года представляла собой не столько надежную базу, сколько место потенциального взрыва.

В случае успеха предусматривавшейся японским планом высадки на острова Атту и Кыска нельзя было исключать возможность продвижения японцев в северной части Тихого океана вдоль Алеутской гряды — вплоть до Датч-Харбора. Это представляло огромную опасность в силу того, что указанный плацдарм находился на примерно равном расстоянии как от Сан-Франциско, так и до Гонолулу (2034 мили) и на данном театре военных действий являлся жизненно важным. Защищенная суровыми штормовыми морями, морозами и туманам, в случае захвата японцами эта база превратилась бы в грозную преграду на пути сил, попытавшихся бы во второй раз атаковать Токио через центральную часть Тихого океана.

В юго-западной части Тихого океана, вместо осуществленной американцами в августе 1942 года операции «Сторожевая башня», приведшей к захвату Гуадалканала, могло иметь место почти беспрепятственное продвижение японцев вплоть до Соломоновых островов. Это создавало реальную угрозу аванпостам союзников на Эспириту-Санто, в Новой Каледонии, а возможно — на Фиджи и Самоа. Несмотря на трудности такого рода продвижения, каждый его этап мог бы опираться на поддержку японской авиации наземного базирования — тогда как для противодействия этому процессу США должны были бы изыскать способ доставлять самолеты и топливо в нужное место в нужное время.

Кроме того, можем ли мы исключить повторение паники, подобной той, которая после Перл-Харбор охватила западное побережье США и прокатилась даже по коридорам власти в Вашингтоне? Опять же, в случае вторичного поражения американского флота (представлявшего собой главный инструмент борьбы именно с Японией) могли возникнуть сомнения в правильности объявленной Рузвельтом стратегии, направленной в первую очередь на разгром Германии — стратегии, которая легла в основу плана «Радуга».

Но дела могли обернуться для Америки еще хуже. Что, если бы следующим шагом врага стало вторжение на Гавайи? Ведь когда началось осуществление «Операции MI», эта кампания уже находилась в стадии планирования — поскольку в глазах Ямамото естественным продолжением захвата Мидуэя и Алеутов должен был стать удар по этому главнейшему оплоту мощи США на Тихом океане.

Заманчивая возможность вторжения на Гавайские острова рассматривалась высшим военным руководством Японии чуть ли не с самого начала войны. Четырнадцатого января 1942 года контр-адмирал Угаки Матоме, начальник штаба Объединенного флота и правая рука Ямамото, доверил эту мысль своему дневнику: Японии надлежит предпринять попытку «в течение июня захватить Мидуэй, Джонстон и Пальмиру, разместить на этих островах нашу авиацию, а после того, как эти задачи будут выполнены, мобилизовать все имеющиеся силы для вторжения на Гавайи — попытавшись в то же время уничтожить вражеский флот в решающем сражении». Он знал, что подобный план встретит немало возражений, однако, приводя доводы в пользу необходимости его осуществления, писал: «Какой удар может оказаться для США более тяжким, чем потеря флота и Гавайских островов?.. Попытка вторгнуться на Гавайи и дать при этом решительное морское сражение может показаться безумным планом, однако шансы на успех отнюдь не малы... По прошествии времени мы можем потерять те преимущества, которые успели приобрести в ходе войны. Более того, пока мы будем терять время в пассивном ожидании, враг может нарастить свою мощь... Уничтожение американского флота будет означать то же самое и относительно британского флота. Тогда мы получим полную свободу действий. Таким образом, предложенный план представляет собой кратчайший путь к завершению войны...»

Победа японцев при Мидуэе не могла не придать весу каждому из приведенных доводов.

В том, что следующей после Мидуэй целью Императорского флота стали бы именно Гавайи, почти нет сомнений. Благодаря замечательному труду сотрудника Гавайского университета Джона Стивена «Гавайи под Восходящим Солнцем: замыслы японцев после Перл-Харбор» мы имеем четкое представление о том, как в течение 1941 —1942 годов разрабатывались планы вторжения на острова. Разумеется, практическое их осуществление было сопряжено с огромными трудностями. Бросок японцев на Перл-Харбор в любом случае представлял рискованный ход — но у него было куда больше шансов оказаться удачным в том случае, если бы американские авианосцы были потоплены, а Гавайские острова изолированы с востока японскими авианосцами и подводными лодками. В такой ситуации Ямамото, конечно же, предпринял бы попытку вторжения — сумей он получить от Императорской армии поддержку живой силой, авиацией и необходимыми припасами. Несмотря на риск, огромную пользу, которую могла бы извлечь Япония из успешной высадки на Оаху, трудно переоценить. Можно даже привести доводы в пользу того, что единственным способом отсрочить поражение и завершить войну на приемлемых условиях для Японии было бы именно полномасштабное нападение на острова в самом начале войны — но это уже уведет нас в сторону от избранной нами контрафактуальной дороги.

Вторжение на Гавайи в рамках «Восточной операции» планировалось осуществлять поэтапно, в течение нескольких месяцев, хотя (как предполагается в данном сценарии) одержи японцы у Мидуэя убедительную победу, в военном руководстве наверняка поднялись бы голоса в пользу ускорения кампании. Ударить немедленно означало воспользоваться замешательством (если не сказать паникой) американцев, но одновременно это было чревато серьезной опасностью. Оаху, остров, где располагалась база Перл-Харбор, защищали грозные укрепления, многочисленный гарнизон и сильная авиация, и не ослабив его оборонительного потенциала, нечего было и помышлять о штурме. Чтобы японский меч оставался острым, авианосцы нуждались в ремонте, а команды — в отдыхе. Ямамото не мог сразу после победы у Мидуэя бросить флот к Гавайям, даже сумей он обеспечить его достаточным количеством топлива. Кроме того, для успеха задуманного японским ВМС требовалась готовность армии предоставить людей и самолеты, причем в количестве, значительно превышающем согласованное до Мидуэя. В свете постоянного противодействия наступательным планам флота, в течение всей войны оказывавшегося руководством сухопутных сил, это выглядело бы весьма нелегкой задачей. Но великая победа у Мидуэя вполне могла превратить японских генералов в пламенных сторонников такой кампании — хотя на самом деле лишь немногие в японском руководстве разделяли уверенность Ямамото в том, что захват Гавайев вынудит американцев пойти на переговоры о мире.

Кажется наиболее вероятным, что исполнение плана должно было начаться с постепенного продвижения с острова на остров — начиная с атолла Пальмира, важного промежуточного аэродрома на пути в южную часть Тихого океана, и кончая островом Самоа, где военно-воздушная и морская база Японии могла быть организована уже к сентябрю. Таким образом, полномасштабный удар по Гавайям представлялось реальным нанести не ранее конца 1942 года — возможно, в декабре. Для этого требовалось привлечь еще несколько авианосцев, переоборудовать в легкие авианосцы плавбазы гидросамолетов, а также осуществить иные, поистине грандиозные мероприятия. Но урон, нанесенный военной мощи США у Мидуэя, делал все это возможным. В соответствии с планом «Фиджи—Самоа», разработанным еще до сражения за Мидуэй, японцы словно гигантской косой прошлись бы по югу и юго-западу Тихого океана, перерезая коммуникации, связывавшие Австралию с Гавайями и Западным побережьем США. Захвату подлежали Новая Каледония, Фиджи, Самоа, а возможно, и Таити. Каждый скачок обеспечивал поддержку следующего. Этот процесс должен был сопровождаться высадкой на атоллах Джонстон и Пальмира, в результате чего Гавайи остались бы единственным форпостом США в центральной части Тихого океана.