Союз приступил к организации большой армии заметно позже южан — 15 апреля 1861 года, когда президент обратился к губернаторам штатов с призывом предоставить ему 75 тысяч добровольцев на трехмесячную службу. (Он получил на это право после нападения на Форт-Самтер, но энтузиазма у губернаторов эта идея не вызвала, и в некоторых местах они прямо противодействовали формированию войск.) Создание армии первоначально носило характер политической кампании, так как многие политики создавали «свои» полки ради звания и положения и делали это так как умели и привыкли. Формирование частей началось сразу с уровня полков, создаваемых из совершенно необученного личного состава. Обилие формируемых частей вызвало распыление людских ресурсов, и в результате некомплект частей стал общим явлением. Положение усугублялось нехваткой офицеров-инструкторов, способных обучить новобранцев и формировать части. В этом вопросе основная «заслуга» принадлежит главнокомандующему Союза генералу Уинфильду Скотту. Располагая офицерами и сержантами регулярной армии, он не только сам не направил их на создание новых частей, но и препятствовал тем, кто желал стать инструктором. Его отказ предоставлять отпуска офицерам для организации обучения волонтеров граничил с предательством. (Другой «гениальной» идеей Скотта была борьба против казнозарядных и магазинных винтовок. Тезис о вреде скорострельного оружия был изобретен не императором Николаем II.). Но настоящим бедствием для армии Союза стала некомпетентность представителей старшего командного состава. Отсутствие достаточного количества старших офицеров привело к стремительному карьерному росту вчерашних майоров и капитанов. Получив под свое командование корпуса и дивизии, они начали вспоминать свою учебу в Уэст-Пойнте и пытаться применять остатки знаний на практике. Результаты были самые печальные. Не имея опыта управления войсками, они могли создавать в своих штабах красивые оперативные планы, но при их реализации сталкивались с непредвиденными обстоятельствами или действовали слишком неуверенно. В обычных армиях необходимый опыт приобретается, а неспособные офицеры отсеиваются еще в мирное время, что и составляет задачу соответствующих отделов Генерального штаба. Но северным командирам пришлось сдавать экзамен на зрелость под огнем, и «экзаменационная комиссия» в лице генералов Ли и Джексона не прощала ни малейшей ошибки. Платой за подобную учебу стали десятки тысяч человеческих жизней и затянувшаяся война. Другой вид военачальников Союза представляли дилетанты, назначавшиеся по причинам политического характера и прозванные генералами-политиканами. Они тоже учились методом проб и ошибок.

Классическая тактика «гладкоствольного» периода считала главным элементом штыковую атаку. Атакующий стремился сблизится с противником в плотных шеренгах, обеспечивающих победу в рукопашной. Его задачей было максимально быстро пройти зону ружейного огня, не смешав при этом боевого порядка. Идущий в атаку полк строился в две-три шеренги, выслав вперед редкую стрелковую цепь для разведки и охранения, а следующие за ним части оставались в колоннах, развертываясь по мере надобности. Обороняющийся, в свою очередь, стремился расстроить ряды атакующих ружейным огнем до того, как дело дойдет до штыкового боя. Подобная тактика работала при эффективной дальности стрельбы порядка 150 метров и скорострельности 2 выстрела в минуту.

Все изменилось с массовым применением нарезного оружия, пришедшего на смену гладкоствольному. Прицельная дальность винтовок составляла 400 метров и более, а убойная доходила до двух километров. Скачок дальности ружейного огня, вызванный переходом на нарезное оружие, обеспечивает превосходство обороны над атакой и самым решительным образом меняет тактику войск. Наступление в плотных построениях под четвертьчасовым градом свинца стало самоубийственным. Плотные шеренги и колонны стали теперь представлять собой прекрасные мишени и было вполне возможным отразить атаку одним ружейным огнем, не доводя ее до рукопашной. Преимущество обороняющихся состояло в том, что они могли располагать своих стрелков в укрытиях, как имеющихся (дорожные выемки, насыпи, стены) так и специально построенных (траншеях). Армии Америки широко применяли самоокапывание, успевая за одну ночь построить вполне законченную оборонительную позицию с окопами в рост человека. Нашли себе применение колючая проволока, противопехотные мины и магазинные винтовки, появились снайперы с оптическими прицелами, выбивающие вражеских командиров. На все эти новшества атакующие ответили превращением шеренг в цепи, наступающие перекатами, но этого было недостаточно для прорыва обороны. Лобовые атаки на сколько-нибудь подготовленную оборону неизменно отбиваются с тяжелыми потерями и обе стороны стремятся обходными маневрами заставить противник выйти из укреплений и принять маневренный бой в поле.

Артиллерия в Гражданскую войну играла меньшую роль, чем до и после нее. Это объясняется тем, что она переживала переходный период и условиями местности, в которой проходили сражения. Дальность картечного огня оказалась много меньше прицельной дальности новых винтовок, что сделало артиллеристов потенциальной добычей вражеских стрелков. Новые нарезные пушки обладали большой дальнобойностью, но реализовать ее мешало отсутствие прицелов и конструктивные недостатки снарядов. Снаряды того времени снаряжались слабым взрывчатым веществом — порохом и не имели ударных взрывателей. При стрельбе основным «противопехотным» средством — картечью — нарезные пушки были мало эффективны. Дополнительным обстоятельством, осложнявшим использование артиллерии, был закрытый характер местности в районе основных сражений.

Уроки гражданской войны в США были многочисленны и понятны. Фактически это уже война новейшего времени. При внимательном рассмотрении ее можно увидеть многие элементы будущих мировых войн. Прежде всего, это тотальность ведения войны со стороны Севера. В отличие от предшествующих межгосударственных войн Север не рассматривает Юг как послевоенного соседа и партнера, южная цивилизация подлежит уничтожению. Неспособный победить южан в генеральном сражении, Север сосредоточивает свои усилия на разрушении экономической системы Конфедерации. Это достигается им удушающей блокадой и методическим захватом территории, опирающимися на огромное превосходство в силах. Поход Шермана, обладавшего трехкратным превосходством, направлен прежде всего против транспорта и промышленности южан, а не против их армии. Последняя просуществовала до самого конца, но разрушенная страна не могла больше снабжать ее. Ранее к подобным методам прибегали только в колониальных войнах, но теперь такое стало дозволено и по отношению к «белому человеку».

В оперативной области эта война является первой, где широко применяются железные дороги. За них идет борьба между противоборствующими армиями, и их пропускная способность определяет численность последних, образуя, таким образом, «рисунок» войны. Переброски по железной дороге корпуса Лонгстрита с Востока на Запад и обратно являются первым случаем подобного маневра в истории. Одновременно обнаруживается и уязвимость рельсовых магистралей, легко выводящихся из строя или блокирующихся.

Но просвещенные европейцы, собиравшиеся только наступать, не снизошли до полноценного анализа Гражданской войны и приняли только отдельные новшества, позабыв об остальных. Французы вооружили свою пехоту превосходной для своего времени дальнобойной винтовкой, но позабыли реформировать пехотную тактику. Дальнобойную артиллерию они вообще перестали развивать, полагаясь на эффективность подвижных гладкостволок. Немцы сделали упор на создание многочисленной нарезной артиллерии и ударных взрывателей, но не заметили бессилия тогдашних полевых пушек против укреплений. Платить за эту невнимательность пришлось на полях франко-прусской войны.

Не умеющая окапываться французская пехота будет стоять под градом прусских снарядов, беспощадно выкашивающих ее ряды. Траншеи могли бы спасти ее от этого избиения с дальней дистанции, но саперов, обязанных их соорудить, не хватает. Выдать лопаты самим пехотинцам никому не приходит в голову, и французские генералы проигрывают сражение за сражением, действуя в полном соответствии с уставом. У них во всем виновато не собственное тупоумие, а промышленность, которая не дала им таких же пушек. Не заметят они и массовый призыв со всеми его возможностями и проблемами, а в результате, создав новую армию из одних резервистов, будут поражаться ее низкой боеспособности. Пруссаки, в свою очередь, будут бросать свою гвардию в лобовые атаки и восторгаться ее героизмом на этой бойне. От разгрома их спасет только уже упомянутое выше пренебрежение французов к строительству оборонительных сооружений. И что еще поразительнее, уроки не будут извлечены и из собственных бед. В 1914 году французы по-прежнему не будут жаловать рытье окопов, а немцы посылать свою пехоту в атаку густыми шеренгами под отбивающий шаг барабан против пулеметов. Легко представить себе, что сказал бы по этому поводу генерал Ли.