В ходе гражданской (как и всякой другой) войны неизбежно возникают моменты неустойчивого равновесия, когда чаша весов застывает в тревожном ожидании и малейшее ее колебание в ту или иную сторону делает одного из противников победителем, а другого побежденным. В такие моменты повлиять на ход истории способны решения и действия полководцев, политиков или, как в случае, приведенном здесь, избирателей. Однако последствия некоторых такого рода действий вполне могли, а порой, если война вообще подчиняется какой-либо логике, просто должны были стать иными.

Каждый из приведенных ниже пяти сценариев описывает существовавшую (хотя бы на протяжении нескольких мгновений) вероятность значительного изменения хода войны или (как в последнем из них) ее последствий. Давайте попробуем, не допуская невероятного искажения действительных событий (скажем, в первом сценарии Джефферсон Дэвис является свидетелем сражения при Бул-Ран в 1861 г. ) и не вкладывая в уста действующих лиц слов, которых они на самом деле не произносили, представить себе, что в эти критические моменты Гражданской войны все происходило так...

«Спору нет, вы совсем зеленые, — сказал Линкольн командующему только что набранной в Вашингтоне федеральной армией Ирвину Макдоуэллу, — но ведь и они такие же. Все вы зеленые». Это замечание полностью соответствовало действительности. Двадцать седьмого июля необученные войска Макдоуэлла вступили на берегу протекавшей к западу от столицы реки Булл-Ран в бой с ничуть не более опытными солдатами лишь недавно провозглашенной Конфедерации. Вопрос заключался лишь в том, какая из двух толп новобранцев дрогнет и побежит первой.

Решающий момент наступил ближе к вечеру. После шести часов неуклюжих маневров и неумело организованных, но кровопролитных стычек обе армии приблизились к пределу своей стойкости. Конфедераты, на которых медленно, но неуклонно наседали солдаты Макдоуэлла, сосредоточились на холме Генри Хаус Хилл с намерением биться до последнего. В центре их позиций находилась бригада виргинцев, под командованием твердого как скала бригадного генерала по имени Томас Дж. Джексон. Атаки противника следовали одна за другой, но виргинцы стояли насмерть, пока залп федералов не вывел из строя отважного генерала. Раненного сразу тремя пулями, с искалеченной левой рукой, Джексона унесли с поля боя, что не могло не сказаться на состоянии духа его солдат. Виргинцы дрогнули, и когда федералы предприняли очередную атаку, остановить их не удалось. Конфедератов потеснили в центре, после чего подались назад и их оставшиеся без прикрытия фланги. Очень скоро отступление превратилось в бегство. Отходя с обозом через расположенную на перекрестье дорог деревеньку Нью-Маркет, беглецы угодили под обстрел федеральной артиллерии. На забитой повозками дороге воцарился кромешный ад, началась паника. «По большей части солдаты представляли собой растерянную, полностью деморализованную толпу, — вынужден был признать один из офицеров разбитой армии.— Все командиры сошлись на том, что закрепиться и устоять невозможно».

В конечном счете решающим оказался именно этот фактор: поблизости не нашлось никакого естественного рубежа, за которым бегущие солдаты могли бы остановиться, перегруппироваться и закрепиться. За спиной федеральных войск протекал Потомак, и если бы события приняли иной оборот и спасения пришлось искать им, они могли укрыться за недостроенными укреплениями Вашингтона. Но для бежавших с поля боя конфедератов ближайшим оборонительным рубежом мог стать разве что Раппахэннок в 25 милях к югу. До этой реки было слишком далеко.

По части организованности и дисциплины победители не слишком превосходили побежденных, однако у генерала Макдоуэлла стояли в резерве две свежие дивизии, которые он бросил в погоню. Она продолжалась до утра, и все это время выбившиеся из сил, павшие духом мятежники тысячами бросали оружие и сдавались преследователям. Самым видным пленником оказался не кто иной, как президент Конфедерации Джефферсон Дэвис. Он примчался из Ричмонда, чтобы наблюдать за ходом сражения, и угодил в плен, когда пытался своим присутствием остановить панику.

На второй день после сражения мятежные генералы Джозеф Э. Джонстон и П. Дж. Борегард отвели собранные ими остатки разбитой армии за Раппахэннок. Двадцать первого числа они приняли бой при Бул-Ран имея тридцатитысячное войско; теперь у них под ружьем оставалась едва ли четверть этого числа. Даже после присоединения к ним резервных отрядов из Фредериксерга общая численность вооруженных сил Конфедерации не превышала 10 000 человек. К занимавшим позиции на другом берегу войскам Макдоуэлла ежечасно подтягивались свежие полки с Севера. С Юга никаких подкреплений не прибывало.

Джонстон и Борегард отчетливо понимали, что через считанные дни, а может быть и часы, превосходящие силы противника устремятся через Раппахэннок, дабы покончить с тем, что осталось от армии мятежников. Поскольку президент Дэвис томился в тюрьме Старого Капитолия в Вашингтоне, два генерала приняли всю ответственность на себя. Не являясь новаторами, оба придерживались традиционных представлений о военных действиях и считали, что коль скоро поражение неминуемо, то не стоит лить кровь понапрасну. Они направили к Макдоуэллу парламентера с предложением вступить в мирные переговоры, и тот, с согласия президента Линкольна, предложение принял. Так завершилась военная фаза того, что получило в истории название «Мятеж 1861 года».

«Канны конфедератов»

Теперь оружие заменила дипломатия. Снова в центре внимания оказались сенатор от Кентукки Джон Дж. Киттенден и сенатский Комитет Тринадцати, еще на рубеже года тщетно пытавшийся выработать компромисс между сецессионистами и юнионистами. На сей раз южанам пришлось «играть без козырей» — условия диктовал из Белого Дома мистер Линкольн. Одиннадцати штатам Конфедерации предписывалось отменить постановления сессий и присоединиться к Союзу, а также распустить свои вооруженные силы и вернуть федеральным властям всю изъятую собственность. В тех штатах, где рабовладение существовало традиционно, оно сохранялось, но его расширение за их границы подлежало категорическому запрету. Конгрессу поручалось обеспечение законодательной базы, а Комитету Тринадцати выработка долгосрочной программы освобождения рабов на основе выкупа.

В ситуации, когда память о битве при Бул-Ран была еще свежа, а остатки армии южан накрепко скованы Макдоуэллом, у Конфедерации не было иного выхода, кроме согласия на все условия. Общественное мнение на Севере склонялось и к более радикальным мерам, включая повешение вождей «Мятежа 1861 г.» во главе с мистером Дэвисом, но президент Линкольн подобного экстремизма не одобрял. Он сумел остановить военные действия и намеревался использовать срок своего пребывания у власти для решения сложнейших вопросов мирного вывода страны из той трясины, какой являлась американская рабовладельческая система. Оскорбленные и обозленные казнью своих лидеров, южане могли сделать эту задачу совершенно невыполнимой. «Отпустите их» — таков был безыскусный приказ Линкольна[212].

Конечно, все произошло совсем по-другому. Лишь слегка задетый пулей генерал Джексон держался на Генри Хаус Хилл неколебимо (за что и получило прозвище Каменной Стены), так что в результате дрогнули и побежали не его солдаты, а такие же необстрелянные новобранцы Макдоуэлла. Победоносная армия конфедератов, названная позднее армией Северной Виргинии, уже предвкушала, что итогом следующей кампании станет обретение Югом государственной независимости.

Следующая кампания развернулась на Виргинском полуострове, где сменивший Макдоуэлла Джордж Мак-Клеллан повел наступление на Ричмонд. Кульминацией военных действия стала разразившаяся на последней неделе июня «Семидневная Битва». Роберт Э. Ли, занявший место раненого Джозефа Э. Джонстона, яростно атаковал Мак-Клеллана на подступах к Ричмонду, а 30 июля близ лежащей на перекрестке дорог деревушки Глендэйл нанес ему удар, которым намеревался решить судьбу кампании.