Череп видел как прямо на глазах, человек с каждой секундой терял силу жизни, и когда твари буквально на лоскутки рвали экипаж пытавшийся выбраться из притершегося к скале штурмовика, полковник постарел на десять лет. Но когда арабы объявили экстренную эвакуацию, и спустя два десятка минут ущелье поглотила ослепительная вспышка, — напрасная гибель летунов надломила полковнику внутренний стержень.

Слова лейтенанта предсказавшего финал событий превратили оного в пророка. И без того выделяющий лейтенанта из плеяды офицеров, полковник теперь принимал каждую высказанную Черепом мысль как единственную здравую. А по случайно оброненным словам о необходимости эксперимента с людьми, с Черепом провели настоящий допрос-беседу. Вызванный Рвач с хваткой бульдога едва ли не с клещами вырвал с него все подробности задумки по привитию наемникам нового алгоритма. И той же ночью, разбуженный Цыганов заспано протирая глаза, вчитывался в строки доклада, и резко проснулся едва не затрясся вчитываясь в конечные цели эксперимента. И без того вечно бунтующие волосы, казалось встали дыбом, когда управляющий лабораторией с горящим взором подтвердил большие перспективы и практическую ценность такого эксперимента.

Тогда Черепу так и не удалось поспать. Беспощадно истерзав шею коктейлем из психотропного арсенала "ежа" он присутствовал на утреннем совещании уже как координатор нового проекта. А затем закрутился такой хоровод из сеансов связи со столицей, виртуальности, испытаний оборудования, что для Черепа все слилось в бесконечный калейдоскоп.

Речи, научные диспуты, тактические оперативки с офицерами различных ведомств, диаграммы технических характеристик, — и все это обсуждалось уже на высшем уровне. Где, конечно же, обычному лейтенанту самому бы не справится, имей он хоть семь пядей во лбу. Но Удав не вылезал из кабинета ведя бесконечные переговоры по дальней связи. Где ругаясь, где совещаясь, где убеждая оппонентов, но вместе — Удав, Рвач, Цыганов и Череп победили бюрократическую и не поворотливую систему управлении. Оценив по достоинству предложение молодого лейтенанта, Объединенное Командование уцепилось за него как за последнюю соломинку. И событий закрутились со стремительностью летящего с горы кома снежной лавины…

Отрывая от воспоминаний, к Черепу подошел офицер из службы разведки, приставленный лично Рвачем. Исполняя обязанности адъютанта, капитан был не многословен, но как показала практика весьма полезным человеком. Зная все тонкости взаимодействия внутренних служб, был тенью Черепа, и не навязчиво вмешивался во все вопросы в которых боевой офицер не ориентировался.

Так и сейчас, деликатно кашлянув, Карп стоял чуть в сторонке, не мешая разговору двух людей в один миг ставшими надеждой для всех наемников.

— Все готово.

— Ну тогда нужно деликатно выпроводить всех лишних с зала, — кивнув в сторону зеркальных стен, за которыми располагались наспех сооруженные места для "болельщиков", Цыганов повелительно махнул рукой подзывая одного из техников, — помоги Карпу и, что бы через три минуты зал был пуст.

Спустя пять минут, недовольно ворчащих гостей выпроводили из зала, и только тогда открылись шлюзовые двери предбанника.

Попадая из мало освещенного помещения, подслеповато щурясь от фонарей в зал стали входить наемники. С беспокойством оглядывая зал наполненные стерильной чистотой и вежливыми улыбками медиков, ветераны хмуро оглядывались, но натыкаясь взглядом на фигуру командира, успокоено расходились по заранее определенным местам. Пестря зелеными балахонами, свободно болтающихся на голом теле, ветераны занимали места возле кресел. Дожидаясь пока не полные три сотни человек займет свои места, Череп стоял посередине зала и всматривался в лица своих людей.

Наемники балагурили, перебрасываясь шутками, но взглядах и жестах нет от нет да проскальзывало внутреннее напряжение. И Череп их понимал, сочувствовал, но больше слов чем он сказал ранее, он уже не мог сочинить. Он и сам чувствовал волнение и страх ответственности за стольких людей доверивших ему свои жизни. И сколько бы он не перепроверял алгоритм и сколько бы он не провел с Цыгановым дополнительных проверок, мандраж все равно присутствовал и нет от нет да прорывался подергиванием левой коленки.

Последними в зал вошли его друзья. Дыба с величием айсберга плыл по залу, заморозив неприступную мину на лице. И Косяк с вечной ухмылкой до ушей, что-то рассказывал Лохматому активно жестикулируя руками, показывал чьи-то восхитительные формы. И дождавшись, когда сержант оценит юмор и зайдется в смехе, Косяк наградил командира усталым взором: "Мол сколько уже можно всех успокаивать".

— Мы здесь потому, что каждый принял решение, — начал говорить Череп когда все заняли свои места, — Каждый должен был решить, чем он готов пожертвовать ради себя, однополчан и Батальона. Не думаю, что решение было легким. Но вы его приняли, поэтому вы здесь. Каждый из вас сегодня рискнет собой. Своим телом, сознанием и будущим. С этого дня вы изменитесь. Изменения тела и сознания позволят вам стать самым грозным оружием Марса. И другими людьми. И для того, что бы в глазах обычных людей вы не стали чудовищами, я хочу, что бы каждый из вас запомнил одно, — вы защитники! С этого дня цель вашей жизни — защищать людей вам доверившихся. Защищать до последней капли крови. Всю свою жизнь служить защитой. Но если вы не оправдаете надежды, то в один день станете проклятием людей. Поэтому помните всегда, кто вы и для чего была принесена в жертву ваша человечность!

Застывшие ряды наемников, жадно впитывавших каждое слово, дрогнули и зал наполнился шелестом и переговорами. С каждым предварительно были проведены долгие беседы, некоторых психологи забраковывали, некоторым медики не советовали участвовать в эксперименте из — за возраста, но каждый уже предварительно знал, что его ждет. И речь командира только добавила уверенности в правильности выбора.

Удобно располагаясь в лежаках полукресел, перекидывались с суетившимися вокруг техниками остротами и редкими вопросами, что подключая многочисленные полного погружения в виртуальность, покрывали фигуры людей стальными блямбами, наемники готовились принять свою судьбу.

— Если бы я тебя не знал Дыба, то подумал, что тебе абсолютно все равно, — приседая рядом с другом чья массивная фигура полностью закрыла лежак и грозила вот-вот раздавить потрескивающее кресло, Череп ободряюще боднул товарища в плечо, — Ты расслабься. И как говорит Косяк, когда насилие неизбежно — постарайся извлечь максимум удовольствия.

— Два сапога пара, — полу открыв глаза, ухмыльнулся великан, — только ладно он раздолбай. А ты уже за людей отвечаешь, а шутки все те же. Ты лучше скажи как процесс пройдет.

— Да все нормально будет, — ободряюще улыбнувшись, Череп тепло улыбнулся, — лично все каналы проверял по несколько раз, цепи дублирования понавесили на все важные узлы, медики буду следить за каждым показателем. Да за вас я вообще не переживаю. Организмы молодые, выдержат, а вот ветераны, это еще та задачка с несколькими неизвестными, — видя не понимание товарища, терпеливо пояснил, — Организм человека в возрасте уже не так легко адаптируется с изменениями. Там предстоит не шуточная борьба с телом уже привыкшим не за один десяток лет к определенному ритму работы. Под них пришлось процедуру растягивать и водить более медленными волнами. А на вас волна накатится, словно умоетесь. Так, что не волнуйся. Все будет хорошо, брат.

Оставив Дыбу на попечение сразу двум техникам, Череп подошел к креслу с лева. Суетившийся за консолью техник, щелкал тумблерами тестовых проверок, и ухмыляясь в усы хмыкал, повторяя концовку какого-то веселого анекдота.

— О! — обрадовано возгласил Косяк завидев обходившего пустое кресло Черепа, — папочка явился сказать напутственное слово?

— А оно тебе надо? — в тон ответил Череп, заражаясь искренним весельем друга.

— Ты прав, оно мне на хрен не нужно. Вот стану крутым как яйца термита, буду всех посылать… точнее напутствовать и главное строем, строем идущих на заход солнца.