Целые отрасли новых технологий развиваются за государственный счет — ядерная энергетика, электроника, авиация, средства космической связи, разведка полезных ископаемых, системы электронных вычислительных машин, биомедицинская генетика и другие отрасли — и только затем, чтобы потом передать результаты частным предприятиям. Так, корпорации American Telephone&Telegraph (AT&T) удалось получить в собственность целую спутниковую систему связи, которая была передана под ее управление в 1962 году после того, как американские налогоплательщики затратили на ее создание первые $20 миллиардов. Расходы были государственными, а доходы стали частными.

В условиях государственного корпоративного капитализма простой гражданин за большинство вещей платит дважды: вначале — как налогоплательщик, который предоставляет субсидии и финансовую поддержку, а затем — как потребитель, покупающий дорогостоящие промышленные изделия и услуги. Разработка многочисленных лекарственных препаратов, реализуемых на рынке фармацевтическими компаниями, была в основном или частично оплачена налогоплательщиками, которые не могут позволить себе купить их из-за высокой цены, даже если лекарство, возможно, и не было настолько дорогостоящим в процессе его разработки и производства.

Миллиарды долларов налогоплательщиков идут на спасение таких гигантских корпораций, как Chrysler и Lockheed, а мелкому бизнесу предоставляется полное право тонуть или выплывать самостоятельно. Когда один из крупнейших банков страны Continental Illinois оказался на грани краха, он получил $7,5 миллиарда федеральной помощи. Другие $8,5 миллиарда пошли Международному валютному фонду для компенсации потерь, понесенных банками США от безнадежных кредитов, предоставленных странам «третьего мира». Правительство потратило миллиарды долларов «на спасение мексиканского песо», а фактически — для помощи богатым фирмам и банкам Уолл-стрит, которые сделали неудачные инвестиции в мексиканские долговые обязательства[156].

В конце 1980-х и начале 1990-х годов правительство потратило свыше $500 миллиардов на спасение ссудо-сберегательных ассоциаций (S&L). С отменой регулирования государством рынка сберегательных учреждений, введенного в практику с приходом администрации Рейгана, ссудо-сберегательные ассоциации получили право участвовать деньгами вкладчиков в любом рискованном инвестиционном проекте, зачастую с большой выгодой для себя и с уверенностью, что в случае неудачи или безнадежных долгов на помощь придет правительство. Во многих случаях ссудо-сберегательные учреждения направляли вложенные депозиты напрямую на персональные счета, на зарплату своим руководителям или на мошеннические сделки, нередко с участием криминальных структур и Центрального разведывательного управления (CIA) США[157]. Когда сотни сберегательных учреждений лопнули, правительство компенсировало потери вкладчиков, 90% которых держали депозиты размером в $100 000 и выше. Все это вылилось в крупнейшую операцию по спасению сберегательных учреждений и скандал в истории человечества. Больше всех понесли ущерб простые налогоплательщики, которые платят за спасение ссудо-сберегательной ассоциации $101 миллиард в год и будут продолжать выплачивать эту сумму в течение следующих 25 лет или даже дольше.

Правительство потратило миллиарды долларов на оказание помощи хеджевым фондам (частный взаимный инвестиционный фонд) в то самое время, когда Конгресс ужесточал правила для обычных граждан. Хеджевые фонды позволяют богатым избегать всякого регулирования при инвестировании денег в самые рискованные предприятия (в связи с высоким уровнем риска они предлагают и высокую норму прибыли). Когда инвестиционная операция проваливается, хеджевый фонд попадает под действие спасительного для него комплекса мероприятий по обеспечению стабильного функционирования финансовой системы. И снова «жирные коты» уходят с полной компенсацией, а налогоплательщики остаются со счетами на оплату[158].

Правительства штатов и органы местного самоуправления также позволяют большому бизнесу кормиться у «государственного корыта». Они конкурируют друг с другом в привлечении к себе нового частного бизнеса и удержании уже действующего у них бизнеса. В 1999 году штат Пенсильвания предоставил $307 миллионов норвежской машиностроительной компании, чтобы она открыла судостроительную верфь в Филадельфии. Штат Алабама выделил $253 миллиона концерну Mercedes-Benz (в настоящее время Mercedes-Benz/Chrysler) на строительство сборочного завода, включая $30 миллионов на создание учебного центра производственной подготовки, — и это в районе, где бесплатные государственные школы финансируются недостаточно и переполнены. Штат Северная Каролина ежегодно выделяет десятки миллионов долларов страховым компаниям и банкам. Штат Калифорния разрешал распространение в целях финансирования освобожденных от налогов облигаций таким гигантам, как Shell, Mobil, Chevron, PG&E, и другим транснациональным корпорациям. Город Нью-Йорк предоставил огромные налоговые льготы General Motors, Merrill Lynch, Disney и дюжинам других богатых компаний. В городах по всей стране налогоплательщиков вынуждали платить сотни миллионов долларов на строительство спортивных сооружений, в то время как владельцы профессиональных спортивных команд присваивали рекордные барыши[159].

Правительства штатов и местные власти также предоставляют бизнесу займы под низкий процент, возможности безналоговых инвестиций, привилегии специальных зон и продажу участков земли по ценам ниже рыночных. Они регулярно отказываются от соблюдения требований охраны окружающей среды для того, чтобы привлечь бизнес. В городе Юджин (штат Орегон) корпорации предоставили $12 миллионов на вырубку огромного участка гигантских исторических деревьев с целью сооружения на его месте автомобильной стоянки и жилых домов. Такие расходы оправдывают необходимостью создания новых рабочих мест. Однако новые рабочие места редко создаются в значительном количестве. Например, город Батон-Руж (штат Луизиана) предоставил компании Exxon налоговую льготу на $14 миллионов в обмен на создание одного (по оценке самой компании Exxon) рабочего места. Штат Мичиган выделил компании $81 миллион на строительство завода, на котором было создано только тридцать четыре постоянных рабочих места — то есть $2,3 миллиона за одно рабочее место[160].

Несколько сотен тысяч фирм каждый год незаконно не переводят миллиарды долларов отчислений в фонды социального страхования, удерживая налоги из зарплат своих рабочих и служащих. Сравнительно немногие подвергались судебному преследованию[161]. Свыше сотни крупнейших коммунальных предприятий ежегодно начисляют налоги на ежемесячные счета своим клиентам, но, пользуясь системой списаний кредитов и лазейками в законодательстве, они получают возможность присваивать себе все, что собирают в виде налогов. В различных штатах законодательные органы одобрили продажи на многие миллиарды долларов облигаций и долговых обязательств, которые вынуждают налогоплательщиков спасать коммунальные компании, сделавшие инвестиции в строительство атомных электростанций[162].

В общем, адвокаты свободного рынка, постоянно уговаривая бедных надеяться только на самих себя, первыми обращаются к власти на всех уровнях за помощью, мерами поддержки, специальными услугами и привилегированными протекциями.

Капиталистическое государство использует налогообложение и государственные расходы в качестве инструментов перераспределения доходов в направлении вверх. Если учесть все налоги на федеральном, штатном и местном уровнях, а также выплаты в систему социального страхования, выяснится, что люди с низкими доходами платят государству в процентном отношении больше (12,5% доходов), чем богатые (7,9% доходов)[163]. Чем выше доход, тем больше возможностей сократить налогообложение или совсем уклониться от него, включая свободные от налогообложения облигации штатов и местных властей, а также специально разработанные списания с баланса.