Несколько десятилетий назад, еще во время службы в качестве комиссара бостонской полиции, Роберт Ди Грациа отметил классовый характер действий полиции:
«Те, кто совершает наиболее тревожащие общество преступления — уличные преступления с применением насилия, — являются, в своем большинстве, продуктом нищеты, безработицы, распада семей, низкого уровня образования, склонности к наркотикам, алкоголю, а также следствием других социальных и экономических болезней, для лечения которых полиция едва ли что может сделать, если вообще что-то может.
Вместо того чтобы открыто высказаться в отношении этих проблем, большинство из нас предпочитают молчать, и это позволяет политикам отделываться риторикой о необходимости соблюдения закона и порядка. Это укрепляет ошибочное представление о том, что полиция, если увеличить ее численность и лучше оснастить, может сама контролировать преступность. Таким образом, политики увековечивают систему, при которой богатые становятся богаче, бедные становятся беднее, а преступность продолжает расти»[393].
И в заключение снова несколько слов о преступлениях частных фирм и уличной преступности. Нам следует знать о том, каким образом они взаимосвязаны. Бедные становятся беднее именно потому, что богатые становятся богаче. Корпоративные беловоротничковые грабители наносят огромный ущерб обществу, особенно той его части, которая менее всего способна постоять сама за себя. Они способствуют возникновению бедности, росту цен, несправедливости, неправильному распределению общественного продукта, что создает условия для появления и роста уличной преступности. Если нам действительно нужен закон и порядок, больше уважения прав других людей, тогда надо начинать с самого верха, решительно применяя закон к тем, кто захватывает все для себя, невзирая на разрушительное влияние этого на других.
10.
Политические репрессии и национальная нестабильность
Капиталистическое государство ориентирует свой репрессивный аппарат против прогрессивных процессов в обществе. Этот аппарат прямо предназначен для борьбы в первую очередь с организованным инакомыслием, а не с организованной преступностью. Закон зачастую оказывается неэффективен в проведении общественных реформ, необходимых большинству. Но, когда его используют против политических еретиков, его возможности представляются неограниченными, и все правоприменение приобретает такой карательный характер и энергию, что само становится противоправным.
Подавление инакомыслия
Одним из ведомств, которое используется для политического преследования инакомыслящих, является Налоговое управление США (IRS). Оно наблюдает за деятельностью и принимает меры против руководителей движений за гражданские права, радикально настроенных лиц, организаций и печатных изданий. На имущество Коммунистической партии неоднократно накладывался арест, а ей самой в течение многих лет незаконно отказывали в освобождении от налогов, в то время как в отношении двух главных партий капиталистической ориентации непрерывно сохранялся режим освобождения от налогообложения. Некоторые из этих карательных акций Налоговое управление предпринимало по инициативе Белого дома, Центрального разведывательного управления и членов Конгресса США[394].
Государственный департамент и Служба иммиграции и натурализации — еще два правительственных ведомства, занимающиеся политическими репрессиями, на этот раз против тех, кто из-за границы поддерживает коммунистов, анархистов и «террористические» группы или принимает участие в деятельности, «наносящей ущерб государственным интересам». Ежегодно под предлогом такого рода «всеохватывающих» юридических оснований десяткам известных писателей, художников, ученых и профсоюзных деятелей из других стран запрещается въезд в США и выступление с речью перед собраниями общественности. В числе таких лиц можно назвать лауреатов Нобелевской премии Дарио Фо, Пабло Неруду и Габриеля Гарсиа Маркеса. Только после широких протестов общественности таким известным людям был разрешен въезд в США[395].
Согласно изменениям в законе от 1990 года, считается, что никому не может быть отказано во въездной визе по идеологическим причинам, однако Государственный департамент и Налоговое управление США продолжают держать в списках, ограничивающих въезд, около 345 000 фамилий. В отношении лиц, связанных с левыми организациями, ограничения на въезд могут быть сняты, если они отказались от своих убеждений и открыто продемонстрировали свой антикоммунизм. От канадских коммунистов требуется формально отказаться от своих прежних политических убеждений, сдать свои отпечатки пальцев в Федеральное бюро расследований и Канадскую королевскую конную полицию[396], дать клятву в лояльности Америке и предоставить доказательства своей активной антикоммунистической позиции[397].
Одновременно лица правых убеждений — члены правительств капиталистических стран или отдельные лица, сбежавшие от правительств левой политической ориентации, — пользуются правом свободного въезда в США. В то же время лица левых политических убеждений, будь то официальные представители правительств таких стран, как Куба, или отдельные лица, сбежавшие от репрессивных режимов капиталистической ориентации, получают отказ в праве въезда[398]. Это и неудивительно, поскольку если левые в целом находятся в оппозиции к общественному порядку привилегированного корпоративного класса и сопровождающей его социальной несправедливости, то правые поддерживают его. Именно в этом и заключается различие между левыми и правыми.
Правительство США подписало Хельсинкские соглашения, предусматривающие обязательство не ограничивать поездки своих собственных граждан. Однако тысячам граждан США отказывают в выдаче заграничного паспорта по той причине, что Государственный департамент считает их деятельность «противоречащей интересам Соединенных Штатов».
Корпорации увольняли своих служащих только за то, что те не разделяли официально принятых в стране политических взглядов. Суд постановил, что первая поправка к Конституции США запрещает только правительству, а не частным работодателям лишать граждан права на свободу слова[399]. Людей, связанных с группами антикапиталистической ориентации, выживают с работы в профсоюзах, научных сообществах, из сферы развлечений и различных других мест, включая предприятия и организации государственного сектора. И это делается как частными работодателями, так и государственными следователями[400].
В Федеральном бюро расследований хранится почти десять миллионов дел на организации и частных лиц (живых и мертвых), в которых содержатся зачастую неподтвержденные сведения анонимных источников в отношении личной жизни, сексуальных пристрастий и ориентации и политических симпатий объектов наблюдения[401]. Секретный суд, созданный в соответствии с Законом о наблюдении за иностранной разведывательной деятельностью (FISA), принятым в 1978 году, регулярно дает разрешения на тысячи запросов ФБР и Агентства национальной безопасности о проведении электронного наблюдения. Каждое из этих решений принимается абсолютно секретно, без опубликования заключения и отчета. Частным лицам и организациям, ставшим объектами наблюдения, не разрешается ознакомиться с расшифровками полученных материалов или пленками с записями и каким-либо образом оспорить полученные данные. В 1995 году, в нарушение четвертой поправки к Конституции о защите от необоснованных обысков и наложений арестов, президент Клинтон подписал указ, который значительно расширил полномочия суда, созданного в соответствии с законом FISA. Теперь специальный суд может давать разрешения на операции специальных служб по вторжению в закрытые помещения с целью изъятия документов и обнаружения улик, на обыски как физические, так и с помощью электронной аппаратуры, без получения ордера обычного суда, без уведомления объекта наблюдения и без составления описи изъятых предметов. Объект наблюдения не обязательно должен быть под подозрением о совершении преступления. Просто могут посчитать, что он поддерживает связи сомнительного характера, которые представляют «угрозу национальной безопасности США»[402].
