"Как думаешь, — прервал молчание Георг, — а нам позволено что-либо, выходящее за рамки границ?"

"Не думаю. Если, конечно, тебе не говорили об этом"

"Нет, ничего такого"

"Значит, пора великих испытаний еще не настала, а, может, и, проходя их, как раз нельзя отступать от правил"

"Значит, все, как обычно. У нас есть только надежда, что мы окажемся сильнее"

"На это надо не надеться, а в это надо верить, твердо"

"И выполнять"

"Кстати, насчет надежды. Во времена великой войны очень известна была песня, написанная эльфом по имени Артур Климов. Знаешь ее?"

"Что-то не припомню. Споешь?"

Руфина улыбнулась и негромко запела — голос у нее был приятный и хорошо поставленный, так что к ней тут прислушались и эльфы.

— Когда померкнут лучи солнца,

Погаснут звезды и луна,

Померкнет свет в домов оконцах,

Свеченье слабое пруда,

И даже разум замутненный

Не сможет речи подобрать,

И ты, как путник утомленный,

Не сможешь больше с места встать.

В плену несметной жуткой тени

Ты вспомнишь света красоту,

Ты вспомнишь, что вдвоем хотели,

Ты вспомнишь жизнь, свою мечту.

О, небо, небо, ты не скрылось —

Ты где там, в густой тени,

Но я хочу, что б ты открылось,

О! Землю, лучик, осени!

Я верю, верю: будет солнце,

Оно, конечно же, взойдет!

Увижу свет в твоем оконце,

Где так же верят: друг придет.

Вставай, вперед, не нужно падать,

Но нужно сил вперед идти!

И с тьмою можно, можно сладить —

В надежде светоч обрести.

— Наверно, — постаралась улыбнуться на фоне воцарившегося молчания после песни, — слишком пафосно для нашего случая.

— Да, — поддержал ее Георг, — будем надеться, опять-таки, надеться на это.

— А что это за песня?

— Это песня времен великой войны, Лидия. Я, к сожалению, не знаю: есть ли ее перевод на современный идэлийский.

— Есть, — отозвалась Амариллида, — но изначальный вариант, почему-то больше любят, видимо, новая интерпретация не смогла перенести должной эмоциональности, а может, и в целом, былые времена — былые мотивы.

Руфина, любовно осмотрев небольшой уголок земли с тремя сосенками, предложила всем подкрепиться прежде, чем отправиться непосредственно к болоту. Георг тут же запротестовал.

— Ну, не знаю, не хотелось бы понапрасну время терять.

— Нет, не терять! — воскликнула Лидия. — Я лично умираю с голоду! Мамочка, ну, пожалуйста.

— Георг, — поддержала дочку Амариллида, — они же не летят к нам, но едут на лошадях. Что такого, если мы ненадолго задержимся?

Юноша промолчал, подчеркнув свое несогласие, но Лидия, в сторону которой он неумышленно на мгновение повернулся, поймала его взгляд и посмотрела с такой мольбой, что он сдался.

— Ну, ладно, ладно, хорошо, мы останавливаемся.

— Ура! — Лидия подпрыгнула от радости, Яромир с радостью последовал бы ее примеру, если бы не его обиды на всех без исключения спутников.

Преследователи меж тем уверенно шли по верному направлению: у них тоже были свои помощники, две красивых совы, принадлежащих начальнику отряда, поэтому все попытки сбить отряд с пути лишь убедили стражей порядка в твердой необходимости догнать самозванцев, ведь из этого следовало, что они боятся. К счастью беглецов, к ним вовремя поступала информация. Когда сова сообщила, что отряд через час будет в видимой от них полосе леса, Георг тут же заявил об окончании привала.

— Что уже? — сонным голосом пролепетала Лидия, она явно мечтала вздремнуть, а не только перекусить, но Георг неумолимо отдавал приказы.

Полчаса пути, позади переходная линия, впереди Темное озеро, которое с уверенность можно было переименовать в "темную стену: испарения от болотной воды здесь не рассеивались, но, поднимаясь вверх, замирали, образуя тем самым гнилостного "аромата" завесу. Лишь на большой высоте можно было вздохнуть свежего воздуха, но сейчас уповать на стойкость собственного организма. "Снова этот запах, опять эти змии, черви, — с ужасом подумал Яромир, почувствовав, как мурашки в бесчисленном количестве забегали по телу. Но не то, чтобы это был страх — скорее отвращение.

— Ну, что, друзья мои, вперед, — твердым голосом, не терпящим возражений, сказал Георг и шагнул в пока еще неуверенную пелену тумана, остальные последовали за ним.

Гнилостный запах пропитывал их насквозь, под ногами кишели отвратительные черви, то и дело слышались всплески воды, да и идти приходилось, прыгая с кочки на кочку, на некоторых из которых грелись переливающиеся пурпурные змейки, таящие в себе два-три грамма смертоносного яда каждая. Змиев не было видно, не появились они и через час, а вот отряд, посланный Алисией, да; служащие им совы, пустились на дельнейшую разведку, но достигнуть смогли только середины пограничной полосы — далее путь им преградили десть сов, жителей леса. Несмотря на их настоятельные просьбы две разведчицы не захотели отказаться от непосильной службы добровольно, поэтому стражи леса изрядно потрепали их, заставив, таким образом, подчиниться. Приметившие это эльфы, не преминули наказать превосходящий в числе обидчиков и запустили в них не один десяток стрел. Лес угрожающе загудел — такое отношение непозволительно, ведь совы никого не убивали.

— Я их и так вижу, думаю, это всего лишь маневр — их шаг в болото — надеются, что мы поверим их намерению наложить на себя руки! Вперед! За ними!

Наместник пришпорил коня, остальные эльфы незамедлительно последовали за ним. Приближался отряд, приближались всплески воды: что-то уверенно плыло к неожиданно пожаловавшей добыче. Лидия, схватилась за руку матери, и испуганно смотрела то в сторону первого источника опасности, то в сторону второго. Руфина вложила стрелу в тетиву, Георг напряженно вслушивался в звуки.

— О Боги! — прошептала королева. — Неужели это круадэримор?

Круадэримор — хищное существо, питающееся болотными червями, а им в свою очередь весьма любили полакомиться змии. Лидия прижалась к матери: круадэримором маленьких эльфов пугали няньки, хоть и питались они по большей части червями, но охотно лакомились на обед забредшими на болото душами. Кругом зловещая напряженная атмосфера, все жители Темного озера замерли, и только отряд, посланный Алисией, приближался с одной стороны, и круадэримор с другой, очертания последнего очень скоро показались из полосы тумана. Яромир окончательно онемел: перед ним стояла большая, метра в два высотой, слизкая зверюга, чем-то напоминающая по форме ящерицу, и акулу по количеству и размеру зубов. Круадэримор вскоре остановился, вот-вот готовясь сделать прыжок. Избрав своей первой жертвой, как наиболее близко к нему расположенной, Георга, он прыгнул, но едва юноша простер руку, как бывший нападающий упал вниз, голова его легла на одну кочку, о хвост и лапы на другую, тело же удивительным образом не провалилось в трясину, хотя, казалось бы, и объем и скорость падения располагали к тому.

— Ты убил его? — шепотом спросила Руфина.

— Нет, только обездвижил, временно.

— Где эти противные змии?! — воскликнула девушка.

Она еще не успела убрать лук и весьма кстати: выползший на кочку червь крепко, одним махом, ухватился за ногу Яромира — мальчик взвыл — Руфина молниеносно выстрелила в обидчика, коего тут же настигла смерть, но вот добычи своей он так и не выпустил. Яромир в ужасе пытался скинуть с ноги червя, с криком он отскочил от того места, на котором стоял, но не видел куда.

— Нет, — воскликнул Георг, тщетно попытался он схватить и не дать ему скрыться под водой.

Яромир упал в болотное месиво, здесь не было мягкой кровати как в случае с круадэримором, мутная отвратительная на вкус вода — последнее, что он помнил, перед тем, как попытался закричать. Он видел: как Георг протягивал ему руку — она ведь была совсем рядом, в воде!.. Но вскоре для Яромира все погрязло во мгле, не стало ни света, ни боли в ноге, ни мира.