Мирре казалось, что пауки и паутины окутали ее всю, она чувствовала шершавые лапки на теле, липкие, даже царапающие нити. Ей не хватало воздуха, она задыхалась, отчаянно пробиваясь к спасительному пространству — так пытаешься выплыть с глубины, когда нырнешь слишком глубоко.

— Клад старика Фила там, вот увидишь, — говорил эльф, тот, что с поцарапанным носом.

— Проверим, проверим, — проскрипел главарь, — мне в это что-то не очень верится. Что же, никто до сих пор не видел это отверстие?

— Ну, может, и видел, да только внутрь не залезал, паутины там и пыль все сто лет копилась. Видал, как девчонка взвизгнула.

— Смотри, как бы ее визг внимание не привлек!

— Брось, отсюда они ничего не услышат.

— Молись, что бы это было так!

— Не я предложил убрать кляп.

Шеф не любил колкостей, в следующую секунду эльф уже был подвешен в воздухе, дыхание от такого резкого обхвата вокруг горла сбилось.

— Шеф, я пошутил!

— Пошутил?! — взревел тот и еще крепче сжал горло, и также резко разжал — эльф невольно повалился на пол.

Шеф уже собирался продолжить воспитательную программу, как вдруг странный звук заставил его разом забыть о внутренней перепалке и напрячь слух.

— Что это было? — прошептал тощий.

— Цыц! — шепотом рявкнул старший и беззвучно достав кинжал, крадучись подошел к двери.

Мирра вырвалась наружу, в первые мгновения она не понимала, где находится, что ее окружает. Она чувствовала только лапки, нити паутины, с ужасом пытаясь освободиться от всего этого. Но до отдыха было далеко. Внезапно учащенное дыхание Мирры замерло: что-то навалилось на нее. Кромешная тьма не позволяла увидеть: что сверху нее, и на чем она лежит. На чем-то твердом. Свободной рукой Мирра пошарила вокруг и наткнулась на… кость, определенно, это была кость, бедренная и небольшая, так, как будто она принадлежала ребенку. Мирра вскрикнула.

Повинуясь новому звуку, к уже имеющемуся грузу добавился новый — пыль, градом посыпавшаяся сверху. Дышать вконец стало нечем, Мирра урывками захватывала последние фрагменты воздуха. А внутри нее вдруг что-то оборвалось. Резко, но безболезненно сознание покинуло Мирру, она погрузилась в странное состояние. Неожиданно появился свет, тусклый, но магически притягательный, так, словно где-то вдали мерцали звезды, и даже плотные облака не могли загасить их свет. Все естество Мирры тянулось к ним, как вдруг, впереди нее разверзлась бездна, и она вновь потеряла себя.

Главарь шайки подкрался к двери, несильно толкнул ее и отпрыгнул в сторону. Двое других по его кивку выскочили на улицу. Никого. Или… Оглушительный удар слева вырубил тощего, второй мгновенно активизировался, и кинулся на противника, ловко и непринужденно гибкий противник увернулся и ногой пнул его, по инерции пролетевшего чуть вперед. Впереди оказалась подпора для крылечной крыши, эльф точно вписался в нее, так, что Амедео, даже не рассчитывая на такую удачу, улыбнулся.

— Ах ты!.. — обиженный босс не договорил, он выскочил из дома и рывком прыгнул на противника, но тот все так же ловко отпрыгнул в сторону. В результате начальник шайки замостился в крытую досками улицу.

Амедео, не мешкая, проник в дом. Мирры внутри не было, значит, она еще там, внутри. И ей очень плохо. Не раздумывая, он полез за ней.

Кто она?.. Что она? Мирра чувствовала, как то, что она знала в себе уходит, что сама Мирра покидает этот мир и остается Нечто, необъяснимое и непонятное. Ее окружали и наполняли только чувства. Чьи? Мирра не знала. Алкмея не знала, и только оставалась существовать эта невыразимая, но прекрасная чувственная реальность.

Амедео собрал оставшихся пауков и остатки паутин, но его это мало волновало сейчас, хотя при жизни он недолюбливал этих родственников насекомых. Лаз заканчивался совсем узким пространством между низким потолком и возвышением с пола. Это была тройная перегородка, опушенная спусковым механизмом, который Мирра привела в действие своим попаданием сюда. Не в силах увидеть это, Амедео нащупал руками границы перегородок. Деревянные и очень тяжелые. А вот и цепи, на которых они держатся. Перегородки не были сплошными у основания — иначе бы от хрупкого тела Мирры ничего не осталось — но имели овальный вырез, который плотно держал в плену пожелавшего пробраться в запретный отдел, сооруженный более ста лет назад сошедшим к тому времени с ума эльфом, Филиппом Горсиным.

Он должен знать об этом, должен!.. Но память с невероятным трудом возвращалась к Амедео, ибо мозг смертного просто не мог вместить в себя тот объем, которым владел Бог Справедливости. Но вспомнить было надо, от этого сейчас зависела жизнь Мирры. Горсин, Филипп Горсин… Балскове, опадение листвы с Паллиды, гибель нескольких ее плодов, странное чувство увядания, а потом нахлынула целая волна воспоминаний о всем том нескончаемом количестве дел, которыми он занимался. Амедео невольно схватился за голову, перед глазами все потемнело и поплыло. Усилием воли он заставил себя вернуться в реальность. И снова он стал думать о Горсином, стараясь вспомнить хоть что-то о строении этой камеры.

— Рычаг! — прошептал он.

Скользнув влево, но, удерживаясь за счет ног в тоннеле, Амедео нашарил рукой рукоять рычага, надавил его — перегородка медленно начала подниматься вверх. Дракон молниеносно подался назад, так что ни один из слоев ловушки не задел его. Хорошо хоть ловкость составила ему компанию в этой новой жизни.

— Мирра! Мирра! Поднимайся, давай мне руку!

Увы, но девушка не слышала его, она была слишком далеко отсюда. Если спуститься не в центре, то механизм не сработает, хотя это было довольно проблематично даже при всей ловкости Амедео: высота здесь около полутора метров, а внизу лежала Мирра, на нее тоже надо было не наступить. Но другого выхода не было. Если бы можно было прыгнуть! А для этого нужно принять отличное от лежачего положение.

Амедео вылез внутрь, ухватившись руками за верх отверстия и опершись ступнями о нижнюю его часть. Оттолкнувшись, он скатился вниз, но не в центр. Он даже не задел руки Мирры, только кости маленького мальчика, слуги, посланного сюда детьми Фила после смерти старика.

Девушка лежала на полу, дыхание ее почти не ощущалось.

— Мирра! Мирра, вставай! Ты должна слышать меня, должна!

Должна…. Да, она слышала его, слышала слова, чувствовала его волнение. Амедео! Она знала его из всех, и всегда узнавала. В этот миг встрепенулось то, что давно уже, казалось, уснуло, то, что можно было назвать любовью Алкмеи, и также то стихийное начало, которое не могли понять и выразить ни Мирра, ни Алкмея. Как стихия жаждет своего оформления, так они были нужны друг другу, закон и душа, разум и чувство. Но сейчас нельзя покидать этот мир так, для этого Она возродилась в теле смертной девушке, Мирра должна была жить.

— Ах! Где? Что? Амедео! — радостно улыбнулась она. Крепко обняв его, она прошептала. — Как же прекрасно, все-таки, что существует земная жизнь, и что мы можем быть ее живой частью!

— Мирра?

— Мирра…. Прежде, чем я стану ей, я хочу, чтобы ты знал, что ты поступил правильно, это шанс для Паллиды, ты был прав, дорогой мой, иначе ее не спасти!

— Должна ли она вообще существовать? Такой ценой!

— Нет, нет, молчи! О, мой Амедео, не бойся отдаться чувствам, мы не враги друг другу!

— Ты всегда предавала меня! — возразил он, отстранив ее от себя. — Так что чувства не приносили мне ничего, кроме боли.

— Так уж и ничего?

Амедео промолчал, и в этот миг снаружи раздались недовольные крики эльфов. Они бросали проклятия в адрес драконов сразу, как вернулись к отверстию, но сейчас их недовольство переросло в возмущение.

— Как вы смотрите на то, что я пущу к вам симпатичную змею? Она тут, бедняжка, затерялась, не успела со своими уползти, видимо, для вас старалась, вы же друзья Природы! Ну, так что? Выбирайте, детки, или клад полоумного Фила, или мы пускаем змею!

— Змею?! — искренне удивился Амедео, — откуда эти олухи? Неужели они не знают, что нам ничего не стоит с ней договориться?