Хохлов чистосердечно рассказал о связях своего шу­рина. Сам он познакомился с людьми ротмистра Асфара Уна-рокова и с ним самим совсем недавно, приблизительно ме­сяц назад. Петрович решил, что тихоня Агап засел в его болоте по самые уши и опасаться его больше нечего.

Коротко показания Агапа в записной книжке Шукаева выглядели примерно так:

«Агап Кондратьевич Хохлов Рождения 1900 года. Поч­тальон Насипхабльского почтов отделения. Место жительст­ва — ст Гаевская.

Сестра Лариса (в девич.— Хохлова).

Ее муж — Алексей Петрович Буеверов. Зав. закусочной «Олень» гаевского станпо Перекупщик краденого. Возмож­ны и другие махинации, не известные Хохлову

Ротмистр Асфар Унароков Черноволос, смугл, лицо ма­ленькое Усики. Порывист, вспыльчив. Кличка «пахан» Быв­ший деникинец.

Его сообщники: Газиз Дзыбов. Присутствовал несколько дней назад на пьянке в «Олене» (были: Асфар, Тау, Феофан третий, Буеверов, Хохлов, Зизарахов, Будулаев, Лариса и цы­ганка Рита). Во время стычки Газиза ранил ножом Буеверов.

Тау — рецидивист. Наст, имя — Рахман Бекбаев.

Мустафа Зизарахов — профессиональный картежник и пьядаца. Посвящен не во все дела шайки. Ему не всегда доверяют  Болтлив. Друг Дзыбова.

Феофан третий — цыганский вожак, связанный с шайкой Асфара. В конокрадческ. налетах не участвует. В сбыте лоша­дей — определенно. Парамон Будулаев — его правая рука.

Рита — таборная певица и танцовщица. Подруга Феофа­на.

О налете на конеферму «Зари» Хохлову неизвестно Двуколку Тау продал Буеверову

Затея с птицами — тоже Буеверов. Варварский способ ловли

О том, каким путем Унароков собирается уходить из Адыгеи, Агап точно не знает, но слышал обрывок разговора между Буеверовым и Тау Упоминали Кутский лес»

Способ кражи птиц, действительно, был варварским Мимо колхозного пруда со стороны, противоположной той, где стояла птицеферма, в определенный час, когда поверхность пруда белым-бела от множества плавающих гусей и уток, по дороге в тени деревьев проезжала повозка. С нее-то и забра­сывались в воду кукурузные зерна с особыми крючками на длинных прочных нитках, привязанных концами к задку те­леги. Проглотив такой крючок вместе с зерном, птица уже не могла ни избавиться от него, ни поднять крик и безмолв­но плыла за ниткой, вытянув шею.

Со стороны фермы нельзя было ничего заметить. Ниток не видно. Едет повозка. Плавают птицы

Когда гуси и утки, попавшиеся на крючки, сворачивали в протоку, скрытую от фермы кустами, похититель вытаски­вал их на берег и, отъехав немного, свертывал своим жерт­вам головы. Более надежного и безопасного способа воровства не мог себе представить даже трусоватый Агап Хохлов В последнее время Алексей Буеверов окончательно подчинил почтаря своей воле и приспособил его к этому занятию Агап смирился.

—  У Буеверова есть кличка?

—  Буй,— уныло ответил Хохлов.

—  Вот и ответ, Вадим,— заметил Жунид.

—  Я понял,— кивнул Дараев, продолжая писать.

Последний, остававшийся до сих пор без ответа вопрос, записанный сверху на одной из страниц его блокнота,— во­прос «Кто»? — имел теперь определенный ответ нападение на чохракскую конеферму и убийство сторожа Трама Лоова было совершено с участием Асфара Унарокова, Тау, может быть, Газиза, и каких-то адиюхцев. О последних Хохлов ни­чего не знал.

Оставалось главное: выловить и обезвредить преступни­ков и отыскать лошадей.

Нужно было немедленно принимать решение. Возвращать­ся в Насипхабль, чтобы арестовать в Гаевской Буеверова, или, отправив Агапа Хохлова в КПЗ с Коблевым, продолжать пре­следование по горячим следам.

Шукаев выбрал второе. Коблев, препроводив задержан­ного в отделение, должен был по возможности скорее воз­вратиться и догнать группу

— Аскер,— сказал Жунид табунщику.— Придется вам делать зарубки на деревьях, иначе Махмуд нас не найдет. Езжайте, Коблев. И передайте Тукову мою просьбу — сей­час же взять под стражу Буеверова, если он еще сидит в своем «Олене»     в чем я сильно сомневаюсь..

— Я тоже,— добавил Дараев.— Да, Махмуд, вот еще что: пусть делами птицефермы Туков займется сам. Хохлов повторит ему свои показания...

До захода солнца оставалось совсем недолго, когда Шу-каев и его спутники добрались до Кутского леса. Весь день они шли по следам Асфара. Теряли их, когда ротмистр, со­кращая расстояние, уводил банду в сторону от дороги, потом находили снова. В середине дня набрели на остатки костра. Погасили его недавно, может быть, несколько часов назад. Перепрелая листва вокруг остывшей золы была примята: ясно, что здесь ночевали

Аскер Чич ехал сзади, изредка тюкая топором по ство­лам деревьев,— оставлял зарубки для Коблева.

— Успеем ли дотемна? — покачал головой Дараев, когда они остановились у начала ненаезженной старой тропы.

— Не знаю — Жунид достал носовой платок и высморкал­ся.— Кажется, меня прохватило. Но ехать надо. Другого вы­хода нет И вот что, братцы. Проверьте оружие. Все может слу­читься.. Нас только трое. Коблев может и не успеть до ночи, а впотьмах он не найдет нас  И зарубки не помогут.

Кутский лес тянулся, по словам Чича, километров на восемь. Тропа вилась среди огромных темно-серых чинаровых стволов, напоминавших колонны разрушенного здания.

Вскоре зашло солнце, сразу похолодало. От деревьев легли длинные расплывчатые тени.

Над головой у Аскера вдруг раздался резкий, похожий на человеческий хохот, крик совы. Все вздрогнули. Табунщик что-то забормотал «О аллах, аллах!» — донеслись его слова до слуха Вадима, ехавшего следом.

— По здешним поверьям сие предзнаменование, кажет­ся, не к добру? — шепнул Дараев Жуниду.

— Да, местные жители не жалуют эту птицу  Да и ка­бардинцы тоже...

Сумерки наступили сразу. И никаких следов, даже если они и остались на тропе, разглядеть уже было нельзя. Ио фонарей пока не зажигали

Бскоре выехали на обширную поляну, на другом краю которой темнел густой дубняк.

Остановились. Чич потянул носом воздух. Прислушался.

— Ну что, Аскер? — тихо спросил Шукаев, наблюдая за ним.— Ты ведь, кажется, лучший следопыт во всем районе? Ничего не слышно? .

— Дымом пахнет

— Гм,— недоверчиво промычал Вадим Акимович.

— Аскер правду говорил,— обиделся табунщик.— Костер жигали... Недалеко. Верста два, больше не будет.

— Тогда — вперед,— сказал Жунид.— И тихо. Сдержи­вайте коней.

— Ты веришь, что он действительно учуял запах дыма на таком расстоянии? — шепотом спросил Дараев.

— Перестань. Ты не знаешь охотников. Верю. И не шеп­чись: он великолепно все понимает

.. За дубняком лежала долина Лабы. Река, сделав пово­рот, огибала Кутсткий лес с севера. В сумерках чуть поблес­кивала тихая вода. На противоположном берегу светились хатенки какой-то станицы или аула, а сбоку от всадников вплотную подходя к реке, тянулся все тот же дубняк.

—  Смотри,— заметил вдруг Дараев, схватив за рукав ехавшего рядом Жунида.— Огонь!

Среди дубовых деревьев то вспыхивал, то исчезал ого­нек.

—  Костер,— торжествующе сказал Чич.— Аскер не лю­бит, как это... ни за чем язык мотать...

Шукаев улыбнулся, пользуясь темнотой.

— Может, цыгане? — все еще не сдавался Дараев.

— Я говорил, «огонь», а кто жигал, не говорил,— заявил табунщик.

Жунид остановил коня.

—  Все верно, Аскер. Твое чутье не обмануло тебя. Вот что: лошадей привяжем здесь. Подберемся поближе и посмот­рим на полуночников.

Стараясь не наступать на сухие ветки, они приблизились к дубняку на расстояние не более пятидесяти шагов. Пламя костра и люди вокруг него были хорошо видны. Шукаева и его друзей скрывал небольшой бугор, поросший колючими кустами терна.

— Трое,— шепотом оказал Чич — Который стоит,— Асфар, другой — Тау

— А третий?

—  Не пойму. Может, цыган, а может, и не он.

—  Чего вы там шепчетесь? — не вытерпел Дараев.— Я же не понимаю по-вашему!..

—  Это они,— коротко объяснил Шукаев.— Аскер узнал Унарокова и Тау