Говорил он торопливо и четко, не позволяя ни себе, ни собеседнику ни на йоту уклоняться от дела. Дыбагов знал эту манеру Денгизова и поэтому на вопрос об Ивасьяне поспе­шил ответить как можно короче:

—   Болеет. Жалуется на боли в ногах. Собирается лечь в больницу.

Денгизов наклонил голову.

—  Так. А я сегодня же вас покину. К сожалению, иначе нельзя. Утром должен быть в Грозном.

—  А как же Чохрак?.. У нас некому вести расследование..

—  Есть.

—  Кто?

—  Шукаев. Что о нем скажете?

—  Он прибыл к нам весной прошлого года и успел не­ плохо зарекомендовать себя. Но по убийствам не работал. К тому же...

—  Что еще?

—  С биографией у него...

—  Конкретнее!

—  Получено анонимное письмо, что он — сын конноза­водчика... Правда, эти сведения не подтвердились.

—  Незачем тогда и говорить!

—  Да, но... родной брат его жены...

—  Зубер Нахов,— подхватил Денгизов, нетерпеливо по­стукивая пальцами по колену.— Он — обыкновенный уголов­ник. Мелкое воровство. Судим. При мне. Я тогда руководил областным управлением в Нальчике. Преступные связи Шукаева с шурином исключаются. Жунид — коммунист, отец его — член партии с двадцать первого года. Практику по окон­чании школы милиции Шукаев проходил в Темрюке. Пресле­дуя крупного бандита, переплыл ночью озеро, хотя плавает пре­скверно. Схватил его. Награжден за это именным пистолетом Еще тогда я хотел взять Жунида к себе, но мой выезд в Дагес­тан помешал. Словом, за него я могу поручиться.

Денгизов нахохлился, досадуя, что разразился такой длин­ной речью.

—   Тогда — другое дело. Спасибо за информацию,— ска­зал Дыбагов и позвонил, чтобы вызвали Шукаева, который два часа назад вернулся из района.

Денгизов молча разгдядывал кабинет, обставленный, по его мнению, с излишней роскошью. Сам он этого не любил Погладив ладонью гладкую коричневую кожу глубокого крес­ла, слегка усмехнулся.

—  Вы надолго в Грозный? — спросил Дыбагов. Молча­ние начинало его тяготить.

—  В Бай-Юрте убит председатель сельсовета. Пока мес­тной милиции и прокуратуре ничего не учалось выяснить. Вот и еду.

—  Разрешите? — показался на пороге Жунид.

—  Да.

—  Товарищ начальник управления, старший оперуполно­моченный угрозыска Шукаев прибыл по вашему вызову!

—  Садитесь,— кивнул ему Денгизов, показывая на крес­ло, стоявшее возле приставного столика.

Жунид сел.

—  Шахим Алиханович уезжает,— заговорил Дыбагов.— Ивасьян болен. В связи с этим мы решили передать чохракское дело вам. Сейчас получите указания, к выполнению которых нужно отнестись со всей серьезностью. Вы меня поняли?

—  Да. Позвольте мне говорить?

—  Говорите,— вмешался Денгизов.

—  Я готов взяться за это дело, если

—  Вот полюбуйтесь,— перебил Дыбагов, обращаясь к бибисту,— сейчас выставит свои требования  И так каждый раз..

—  Дайте ему закончить,— поморщился Денгизов и по­вернулся к Жуниду: — Что означает ваше «если»?

—  Я хотел только сказать, что в дознании по раскрытию такого преступления желательно непосредственное участие старшего следователя прокуратуры Охтенко   Он занимался бы процессуальным закреплением данных, а я вел бы опера­тивную работу  Следственные действия будут ее сковывать

—  Просьба заслуживает внимания! — Денгизов бросил взгляд на начальника управления

—  По предыдущему делу он уже просил об этом,— ска­зал Дыбагов.— Я говорил тогда с прокурором области. Он помог, а сейчас ничего не выйдет, Охтенко занят

—  В таком случае дайте помощника из числа оператив­ных сотрудников и освободите меня от текущих дел.

—  Это в наших силах   Считайте вопрос решенным,— ответил Дыбагов

— Еще что, Жунид? — спросил Денгизов. Шукаев помедлил.

—  Было бы полезно,— сказал он, наконец,— предоставить мне возможность свободного передвижения и обеспечить право пользования силами и средствами периферийных орга­нов милиции, чтобы в нужный момент организовать одно­временную проверку версий и преследование грабителей, если возникнет такая необходимость.

—  Я уже слышал кое-что о предложенной вами бригад­ной тактике,— улыбнулся Денгизов.— И считаю ее вполне рациональной. Что ж, требования, по-моему, скромные. Как считаете, Асхад Асламурзович?

—  Да, конечно. Сделаем все, что он просит.

—  Тогда с вашего разрешения,— обратился Денгизов к начальнику управления,— мы займемся с ним планом рассле­дования...

— Разумеется. Мой кабинет к вашим услугам. Жунид достал записную книжку.

Денгизов стал диктовать. Он медленно прохаживался по кабинету и говорил так быстро, что Жунид едва успевал за­писывать, удивляясь про себя четкости и логической закон­ченности каждой из предложенных Денгизовым версий...

Словом, Жунид получил «особое поручение». Так и ска­зал Дыбагов, еще раз вызвав его к себе в кабинет в конце рабочего для.

Говорил начальник управления довольно благосклонно и даже справился, как поживает Зулета, не трудно ли ей учить­ся. Она-таки поступила на первый курс медицинского учили­ща. Внезапную перемену в отношении к нему Дыбагова Жунид не без оснований приписал визиту Шахима Денгизо-ва. На вопросы Шукаев отвечал вежливо, но, не чувствуя особой искренности в словах своего собеседника, на откро­венности не пускался.

Потом начальник управления вернулся к вопросу о деле и поинтересовался, кого бы Шукаев хотел иметь своим по­мощником.

— Дараева,— не задумываясь, ответил Жунид.

С Вадимом Акимовичем они сблизились за последнее время. И главную роль в этом сыграл не Жунид, который не слишком-то легко сходился с людьми, а сам Дараев. Ой сильно изменился. Иногда, правда, по-прежнему, петушился, принимая бравый вид, но бывало это довольно безобидно и не вы­зывало к нему антипатии. Зато между Дараевым и Ивась-яном пробежала черная кошка. Тигран Вартанович здоровал­ся с ним сквозь зубы, небрежно кивнув, а иногда и не заме­чал вовсе.

Сам Дараев тоже чувствовал перемену в себе. Началось все с того памятного собрания. Он понимал, что не имеет никаких оснований обижаться на Шукаева за афипское дело. Кто же виноват, что нашелся человек, гораздо способнее и дальновиднее его самого? Однако еще долго при встречах со своим воображаемым соперником по службе Вадим Акимович испытывал ненавистное ему самому раздражение. Шукаев, как всегда, ничего не замечал, был по-прежнему приветлив и открыт нараспашку  И это сделало свое дело

Как-то они разговорились. О прошлом, о себе, о своих семьях. Жунид умел слушать, а Дараев любил говорить.

Словом, они почти подружились. Теперь им предстояло вместе работать.

Вадим Акимович должен был возвратиться из Нальчика через два дня, и Жунид решил употребить это время на изу­чение всех обстоятельств налета на ферму, которые удалось выяснить Ивасьяну и Денгизову

Он целыми часами не отрывался от бумаг, сидя за сто­лом в своем кабинете, забывая о еде и отдыхе. Все отошло на второй план: и косые взгляды Ивасьяна, и предупредитель­ная вежливость Дыбагова, и полное пренебрежение к нему со стороны Зулеты.

Жунид часто думал о том, что сыскная работа во мно­гом сродни любому творчеству И чем меньше известно о преступлении, тем больше простора для творчества. Разни­ца разве только в том, что в литературе и искусстве, напри­мер, вымысел основывается на ассоциациях, и чем точнее ассоциация, тем достовернее вымысел, а в сыске версия долж­на опираться на уже известные реальные факты, и чем крас­норечивее и весомее будут они,— тем вероятнее версия.

И в том, и в другом случае человек, действительно заин­тересованный, испытывает прилив сил и энергии. Так всегда бывало с Жунидом. Но карманная кража, ограбление кварти­ры или магазина — это одно, а крупное дело, осложненное убийством,— другое.

И Жунид не поднимал головы от стола. За двое суток он испещрил свою записную книжку множеством заметок о ве­роятных путях следования бандитов, о предполагаемых оруднях и имуществе, которыми они должны были располагать, о количестве людей, которые без особого труда справились бы с похищенными лошадьми.