XXI I. Ax, и версов и кансон Много б я сложить успел, Если бы не претерпел Стольких бед мой светлый сон! 5Как с обманщицею злою С вами бы порвать вначале, Сами, Донна, вы порвали, Этому не я виною! II. Был не раз я упрежден, — 10Только верить не хотел! — Что безрадостный удел С вами, Донна, мне сужден. А любви, само собою, Все доныне уступали, 15В бой с любовью не вступали, Уступил и я без бою! III. Но любовью и спасен: Новый случай подоспел — Я утешиться посмел 20С самой ласковой из донн И пленен ее красою. Мне навстречу просияли — И тоску мою прогнали — Очи негой колдовскою. 25IV. Вами я пренебрежен, Тяжко сердцем изболел, — Но отныне здрав и цел. Справедлив любви закон: Заплатила мне с лихвою 30За утраты и печали. Муки – словно не бывали, Все ушли с порой лихою. V. Новой Донной восхищен, Я в лицо ей поглядел 35И, не перейдя предел — (Стан в одежды облечен), — Мог вообразить нагою, [72]Мог сказать: цветы, снега ли Всю бы свежесть утеряли 40Пред такою белизною. VI. Донна! Завистью вскормлен И в своих наветах смел, Досадить порой умел Мне злословов легион. 45Но от них я вас укрою, Как бы вас ни обступали, Как бы ловко ни играли То хулою, то хвалою. VII. Вы, Отрада Глаз, бедою 50Никому не угрожали, И в любовь вы не играли, Не влекли мечтой пустою. VIII. Ну же, строки, в путь стрелою, Чтоб в Ламюре вы звучали 55 И Отраду Глаз [73]венчали, – Лишь ее одну – хвалою! XXII I. Нет зеленых сеней, Оголены сады, Но гляжу без пеней На осени следы. 5Что в любви весенней? Одних обид чреды! Донна все надменней — Красавицы горды! Прочь бы от мучений, 10Но все мы не чужды Тщетных обольщений, — И горше нет беды. II. Знать, судьбина склонна Смеяться надо мной: 15Привечала Донна, Но стала вдруг иной — Смотрит отчужденно, И голос ледяной. Где же оборона 20Мне от печали злой? Бог не слышит стона Больной души людской. Видно, смерти лоно Одно мне даст покой… 25III. Лживого мечтанья Рассеялся туман. Ждать ли состраданья? Ужель любовь – тиран? Грезе отдал дань я — 30И только впал в обман. Пил я упованья Губительный дурман! Но глушит рыданья И боль сердечных ран 35Струн моих бряцанье — Ведь я не плакать зван! [74] IV. Был я не умнее Последнего глупца, Любоваться смея 40Красой ее лица. Той, кто всех милее, Не надо и льстеца — Зеркало сильнее Льстит Донне без конца, — 45Тем смешней затея Безумного певца. Нож бы в лиходея, Зеркальных дел творца! [75] V. Если Донна милым 50Меня не хочет звать, Пусть не с прежним пылом Должна хоть приласкать, — И моя по жилам Струится кровь опять. 55Болтунам постылым Про нас не разузнать. Больше не по силам Мне счастья ожидать. Я дневным светилом 60Клянусь ей жизнь отдать! VI. Все же справедливо Покаялся бы я: Чересчур строптива 65Слишком торопливо Я кинул те края, Сам искал разрыва, Хоть слез ручьи лия, А теперь не диво, 70Признаюсь, не тая, Что вдвойне тосклива Мне жизни колея. VII. Донна! Вы далеко! Я лишь одним живу: 75Во мгновенье ока К вам думой – доплыву. Жду я только срока Свиданья наяву. Я грущу жестоко — 80Не слушайте молву! Петь вас – мне без прока, Но не прерву хвалу. Сердце без упрека — Залогом назову! 85VIII. Сердце без упрека — Залогом назову: Жду лишь, Донна, срока Свиданья наяву! вернуться Поэт осмеливается на это, хотя и скромно подчеркивает, что он не видел ее наготы. Эта оговорка не лишает, конечно, лирическую героиню чувственной притягательности для поэта, почти никогда не впадающего в любовных славословиях в столь свойственную многим трубадурам абстракцию. вернуться Отрада Глаз– «сеньяль» (см прим. к XX). вернуться Поэт вспоминает о своих обязанностях развлекать публику пением, заставляющих его скрывать свои страдания; однако и об этом он сообщает в песне, предназначенной тоже для слушателей, но приобретающей благодаря подобной оговорке больше психологической убедительности. вернуться Поэт тут вряд ли не впадает в юмористический тон, выражая ненависть к изобретателю зеркала, льстящего самодовольству гордой красавицы. Опять-таки бытовая деталь, приземляющая образ Донны вернуться Поэт раскаивается в том, что вопреки куртуазному смирению слишком поспешил порвать с Донной. Правда, он опять молит ее о любви, но именно строптивость его чувства придает жизненную правду нередко слишком статичной теме поклонения. |
