XXXVIII I. Дохнёт ли стужа злая От вашей стороны, А мне дыханьем рая Ветра напоены, — 6Так чувства, к вам пылая, Все преображены. Что донна мне другая! Мне донны не нужны, — Одной посвящены 10Душа, мечта любая. II. Ее глаза, сияя, Ко мне обращены, В них ласка нескупая Глядит из глубины. 15Но, в тишине витая, Мечты не столь скромны, Твержу ее слова я, И мне они ясны: «Удачи тем даны, 20Кто смел, их добывая!» [117] III. Не любят слушать донны, Когда не хвалят их, Но чтит любви законы Мой откровенный стих. 2ьА донны редко склонны К тому, кто чист и тих: Не слышны сердца стоны Под шум речей пустых, [118]— Зато побед своих 30Не счесть вам, ветрогоны. IV. Мечты мои бессонны В тиши часов ночных. Зачем на сердце Донны Нашел суровый стих? 35О, будьте благосклонны! Привет очей живых И смеха перезвоны — Отрада дней моих. Ужель удел мой лих 40И вы столь непреклонны? V. Когда бы не злословы, Кишащие вокруг, Не клевета, не ковы Ее бесстыдных слуг, 45Вы б не были суровы, Я не терпел. бы мук. Но знаете давно вы: Я – осторожный друг, Нам можно лишь сам-друг 50Притворства снять покровы. VI. Раскрыться мне готовы Объятья нежных рук. Хотя и далеко вы, Не нужно мне порук, 55В стихах моих легко вы Поймете каждый звук: И так близки и новы Вы мне предстали вдруг. На песни свой досуг 60Не тратят пустословы. VII. Коль новой песни зовы Вам безразличны вдруг, Мне в мире нет подруг, Все люди – пустословы. XXXIX I. Пою, смеюсь, шучу я то и дело, Чтоб правду скрыть и болтунов надуть, Заботы я отбрасываю смело, Когда они теснить мне станут грудь. 6Но вот любовь мне преградила путь И бедным сердцем овладела с бою. II. Любые муки сердце одолело, — Лишь мук любовных не перешагнуть! Сама Любовь мне полюбить велела, 10Я покорился ей, и в этом суть! Уж я-то не виновен тут ничуть, Что Донна вечно сдержанна со мною. III. Она слуги такого не имела, Я, как вассал, готов ей присягнуть. 15Не жду награды – только б захотела Мне пылкий взор украдкою метнуть. Тогда беда, сколь тягостна ни будь, — Я в силах буду справиться с любою. IV. Как светел день, хотя и солнце село, [119] 20Когда встречаю Донну где-нибудь! Уста и очи, руки, плечи, тело — Не описать, могу лишь помянуть. Да, Красота, тебе – не обессудь! — Не изваять им равное красою! 25V. Вот в этом-то мне горе без предела, Желаньям безрассудным не уснуть. Но все ж горжусь: моя любовь посмела Мечтой до совершенства досягнуть. А выпадет на Донну мне взглянуть — 30Душа парит под высью голубою. VI. Как сердце от желаний изболело, Как полной грудью хочется вздохнуть! Сам на себя сержусь – и неумело Я к разуму хочу себя вернуть. 35Но и любовь отринуть медлю – будь Что будет! Нам ли управлять судьбою? VII. Злословы суетятся оголтело, Пытаются мне в душу заглянуть. Нет, видно, спутать их игру приспело 40И ложно их злоречье обмануть. Не то, любовь, о счастье позабудь, Не будет от наветчиков отбою. VIII. Венок! [120]Я к Донне твой направлю путь — Да тронется она моей судьбою! 45А воле Донны я покорен, будь Та воля мудрой, взбалмошной – любою! XL I. Все зеленеет по весне, Все ждет цветения садов. В чащобе свежей, при луне Не молкнет пенье соловьев. 5Но хоть мила краса апрельских дней, А Донна, та – самой весны милей. Повсюду радость вешняя светла, Но свет любви затмить бы не могла. II. И все ж, с собой наедине, 10Я в забытьи несвязных снов: Я не очнулся бы вполне, Сам став добычею воров! Увы, Любовь, ведь ты меня сильней, Нет у меня защиты, пожалей! 15Пока моя погибель не пришла, Ты б Донну умолить мне помогла! III. Пред нею не хватает мне Ни сил, ни смелости, ни слов. [121]А между тем я весь в огне: 20Взгляну ли в глубь ее зрачков — И в восхищенье кинулся бы к ней, Да страх берет: та, что красой своей Лишь для любви назначена была, В любви и холодна и несмела. 25IV. Держусь покорно в стороне И молчаливо ждать готов, А в сердце, в самой глубине, Не замолкает страстный зов. Ей и без слов он ясного ясней. 30Как быть со мною – ей самой видней: Порой она так ласкова, мила, Порой строга: молва людская зла! V. Нет злобы в детской болтовне, — Эх, знать бы чары колдунов, 35В младенца бы по всей стране Был каждый превращен злослов! Тогда бы Донна стала веселей, Живей – глаза, уста – еще алей. Да что уста! Вся стала бы ала 40От жадных поцелуев без числа. VI. Вот бы застать ее во сне (Иль сне притворном) и покров С нее откинуть в тишине, Свой стыд и робость поборов! 45Нам с вами, Донна, нужно стать ловчей, Чтобы не упускать таких ночей, Чтоб наконец любовь свое взяла, — Ведь юность не навеки расцвела. VII. С трусихой Донна наравне, 50Коль после ласковых кивков Твердит уныло о возне И происках своих врагов. Чушь! Ты глаза им отвести умей Лишь на другого из своих гостей. 55В такой уловке я не вижу зла: Ведь ласки Донна мне бы отдала! VIII. Гонец мой! Мне грозит ее хула, Но все сказать не смею без посла! вернуться Здесь поэт цитирует собственные высказывания Донны. Это весьма редкий случай, когда Донна, – обычно персонаж без слов, преимущественно лишь объект любви, восхищения и пр., – выступает в активной роли, даже недвусмысленно провоцирует чувства лирического героя. вернуться Так выражает поэт свои ревнивые опасения перед развязными соперниками, противопоставляя их многоречивые, но поверхностные чувства своей истинной любви. вернуться Новый вариант восприятия любви как верховной силы, господствующей даже над законами природы. вернуться Венок– «сеньяль» или, вернее, обычное прозвище жонглера. вернуться Обычная традиционная тема робости перед Донной, тут же опровергаемая другими высказываниями поэта. |
