– Потише, пожалуйста!..

Глория подумала, что он – не местный. Раз обратил внимание на дураков и, что еще хуже, вступил с ними в разговор. В ответ они его задразнят. Мягко говоря. Дать им по мордасам – не выход, оба парня явно сильнее; а если и решиться, то сам же окажется виноват. Любой суд признает его зачинщиком драки. В общем, неизвестному гражданину придется молча снести ушаты дерьма, что на него сейчас выльются. Делая вид, что это относится не к нему.

– Слышь, друган, да у этого чувака х… с гвоздик, наверно! Он всю жисть комплексует. Гля на него!..

– Ага… Эй, брателло, член покажь, щас смеряем! Слышь, с тобой разговаривают!..

Поведение неизвестного в точности отвечало прогнозу Глории. Молча кушал, уставив глаза в тарелку. И старательно делал вид, что никуда не торопится.

– Чувак!!! Глухой што ли?! Мы те щас уши помоем!

Неизвестный подозвал официанта, расплатился по счету. Встал и направился к выходу. Глория отметила первую совершенную им ошибку. Не в ту сторону поперся! Так придется пройти мимо красноречивой парочки. А они своего не упустят. Уже, небось, сочинили заключительную остроту.

Марджи сделала знак официанту. А Симона выложила деньги на стол, приплюсовав щедрые чаевые. Тихо сказала:

– Уходим…

– Девочки, подъем! – скомандовала Глория.

Бобби, вольно рассевшаяся на стуле и болтающая ногами, легко с него спрыгнула. Ее сестра поднялась с места, как маленькая королева, но Бобби скорчила рожу и Тея прыснула со смеха. Последней встала Глория, Симона заботливо поддержала ее под локоть.

Раздались два коротких, негромких хлопка. Кто-то пронзительно вскрикнул. Во внезапно наступившей тишине раздался звон бьющихся тарелок – это официант уронил поднос. Глория резко обернулась. Увидела два лежащих тела… расплывающуюся на полу красную лужицу… и спину неизвестного. Он уходил легким, неспешным шагом, как будто ничего не случилось. Как будто не застрелил только что двоих молодых людей.

Хорошо, что дети ничего не заметили! Поглощенные насмешками друг над другом. Мечтами о продолжении путешествия. Воспоминаниями о чудесных четырех днях, когда за окнами вагона один за другим сменялись незабываемые пейзажи. Утро и день. Вечер и ночь. Когда во тьме, разбавленной звездным светом, проплывают огни попутных деревень… Мир велик и прекрасен.

Ходу до вокзала было не больше десяти минут – путь прошли в молчании. Симона впереди, затем дети с Глорией, и Марджи – замыкающая. «Классический предбоевой порядок пехоты», – с иронией подумала Глория.

Они входили в вагон, когда Бобби сказала:

– Здорово дядечка хулиганов замочил!

– Бах-бах, и готово! – подтвердила Тея.

Неподалеку от Меты. 6 месяцев назад. Утро 19 августа 1394 г. Крушение поезда «Адонис-Норденк».

Бобби и Тея, спавшие вдвоем на верхней полке, проснулись и любовались восходом. Пейзаж за окном ведет себя очень интересно. Вблизи – стремительно убегает назад; а вдали – неспешно поворачивается, как огромная карусель с осью в бесконечности. Можно смотреть и смотреть… На противоположной верхней полке Симона тихонько погрозила детям, чтоб не шумели. Рано еще. Бобби зевнула, ее голова опустилась на подушку. Вскоре заснула и Тея. Что им снится: картины недавних дней или родной дом?..

…Мелинда очнулась внезапно, словно брызнули в лицо холодной водой. Что такое? Прислушалась. Огляделась. Мерно стучат вагонные колеса. За окном большое солнце висит над горизонтом, как алый тревожный фонарь…

Бобби сползла с полки, повиснув на руках и мягко спрыгнула вниз. За нею последовала Тея. Задремавшая было Симона тихо пробормотала:

– Чего…

Не разбирая, где сон, где явь, увидела безмятежные, как у спящих, лица двойняшек. Если бы не их широко открытые, с дико расширенными зрачками глаза.

Бобби повернула ручку, Тея обеими руками толкнула дверь купе в сторону, выпуская сестру в коридор. Бобби исчезла из вида. И внезапно послышался ее страшный крик.

Симона окончательно проснулась уже в коридоре. В одних коротеньких шортах, маечке, босая и с пистолетом в руке. Издалека несся отчаянный вопль, однотонное пронзительное «аа-а-а-а-а!» Ребенок не может, не должен так кричать! Воплю вторил тоненький голосок, твердивший:

– Бобби!.. Бобби!! Бобби!!!..

Симона рванулась вперед, слыша за спиной топот босых ног Марджи. И панические причитания Глории. Пронеслась сквозь тамбур, обе двери которого оказались открытыми. Коридор следующего вагона оказался пуст. А вдали все звали и звали детские голоса. За шумом поезда Симона не могла их слышать. Но слышала, как будто они звенели в ее голове.

Еще один вагон и Симона увидела спины бегущих детей. Задумчиво стоявший у окна мужчина тоже их увидел. Симона успела заметить выражение изумления и испуга на его лице. Как почувствовала вдруг, что бежать стало трудно. Будто за ноги схватили. Слышался сильный скрежет и шипение сжатого воздуха. Неизвестный мужик с перепугу сдернул стоп-кран! Он у него оказался как раз под рукой. А может, случайно ухватился, пытаясь удержаться на ногах, когда Бобби столкнулась с ним. Ни ему, ни Симоне это не удалось. Симона упала удачно, даже не выпустив оружия из рук.

Вагон сотряс сильный удар, пол под Симоной заходил ходуном. Из-за закрытых дверей слышались заполошные крики пассажиров. Симона перекатилась на бок, пытаясь встать, но ее вновь сбило с ног. Она ухватилась за чью-то руку. Ах, да, тот мужчина. Качка прекратилась. Вагон стоял, накренившись, его развернуло поперек путей.

Тот самый мужчина помог ей встать. Покосился на пистолет в ее руке, ничего не сказал. Симона в панике огляделась.

Бобби и Тея, перепуганные до крайности, сидят на полу неподалеку от нее. Невредимы, слава Заступнице. Марджи, стоя на коленях, ошеломленно мотает головой. Глория… Глория! Что с ней? Ее синее трико с серебряными блестками ни с чем не перепутаешь. Вон она! Худенькая, стройная, издали похожая на девочку. Стоит, как капитан на мостике тонущего корабля и обеими руками поправляет снежно-белую копну волос. «Жива, моя старушка!» Симона услышала ее резкий голос:

– Кто-нибудь объяснит, что за хрень приключилась?

– Мы… сошли… с рельсов… – выдавила Симона.

Покинувшие свои купе пассажиры попытались открыть двери, ведущие в третий вагон. Пахнуло запахом гари. Послышались крики ужаса.

Мужчина, помогавший Симоне, сказал:

– Взорвался локомотив. Вместе с полными запасами горючего. Первые два вагона в огне. Мы ничего не можем сделать. Очень жаль. У кого есть фон? Мой сломался.

Подошедшая Марджи протянула ему фон. Мужчина дозвонился до службы спасения, коротко и ясно сообщил о железнодорожной катастрофе. Вернул фон Марджи. Мельком глянул на девочек, обернулся к Симоне.

– Выбираемся к хвосту поезда. Пока здесь не стало слишком жарко. Спасатели прибудут бог весть когда. Помогайте девочкам. Я помогу вам. Ваша старшая пусть займется пожилой миз.

Уловив ее колебания, досадливо мотнул головой.

– Не превращайтесь в соляной столб! Шевелитесь!

– Молодой человек говорит дело! – подтвердила Глория. – Уносим ноги и побыстрее.

Помощь неизвестного оказалась как нельзя кстати. Это Симона поняла, когда они, наконец, оказались снаружи, на насыпи. Железнодорожный путь исковеркан сошедшими с рельсов вагонами. В голове поезда бушует пламя, оттуда веет жаром и мазутной вонью. Вокруг стоны, причитания, плач. Симоной овладело желание поскорее убраться из этого ада. Марджи и Глория испытывали те же чувства. А обе девочки в каком-то странном оцепенении жались к Глории.

– Что дальше?.. – спросила Симона. Пистолетом она уже не размахивала, а прицепила к пояску шорт.

Мужчина на секунду задумался.

– В полукилометре отсюда есть хутор. Там живут мои знакомые. По приезду в Мету я хотел их навестить. Поезд здесь не останавливается, пришлось бы мне обратно ехать из Меты тридцать километров на автобусе. Но, раз уж мы здесь…