Когда вихрь событий утих, сказала, окинув хозяйским взглядом общую гостиную нашего нового жилища.

– Вот так, дети мои. Слушайтесь бабушку. Дело закрыто. Альта Зикр со своим хахалем уехала из Олдеминя, черт знает, куда. И след их простыл. Осталось всего ничего: ваши новые имена. Личные карточки изготовят завтра, тогда же внесут в базу данных. Так что, думайте побыстрее.

Альта, с ошеломлением и восторгом глядя на Глорию, сказала:

– Пусть я буду… Нойс Винер.

Глория ехидно улыбнулась.

– Я тебя понимаю. Теперь вы, молодой человек.

– Гораций.

– Молодец. С фамилией хорошо сочетается. А то, что у вас будет одна фамилия, я уже решила.

«Она решила». Я решил!

Альта неуверенно произнесла:

– Глория… Я благодарна тебе, не знаю как… Но… право же, не стоило так жертвовать своим благополучием ради меня…

– Во-первых, дорогая, мое благополучие – здесь. Я устала от светского общества и давно его избегаю. И давно хотела укрыться тут, с тобой. Да и ты не исключала такого варианта, раз позволила мне тебя отыскать.

Альта… теперь уже Нойс, опустила голову.

– Мне неловко… что ничем не смогу отблагодарить… Стыжусь…

Глория надтреснуто рассмеялась.

– Твой стыд и есть твоя благодарность. И моя сладкая месть. Ты не представляешь, какое я получила удовольствие!

После недолгого молчания добавила:

– С трудом верится, что ты оказалась беспомощна. Такой ты мне нравишься. Такой я тебя люблю.

Альта, тьфу, Нойс, натянуто улыбнулась.

– Работай я в цирке, сказали бы: «потеряла кураж».

Костлявая ладонь Глории коснулась ее головы.

– Да, девочка моя. Твой цирк закончился. И слава Богу!

Они заговорили об общих знакомых, о том, что жестоко держать в неведении столько времени… ну да… риск, но хотя бы Астеру, такому честному, надежному человечку…

Чтобы сбить их с неинтересной мне темы, я сказал:

– Гораций Винер – неплохо звучит, – И сокращение удобное: Гор.

– Я буду называть тебя полным именем, – с тенью недовольства ответила Нойс.

Довольно долго, несмотря на наши старания и бурные ночи, нам не удавалось зачать ребенка. И во взгляде Нойс, когда брови ее сходились к переносице в беспокойном раздумье, читалось беспокойство. Но, тревога ее и моя, к счастью, оказалась напрасной. Терпенье и труд…

Близняшки появились на свет 14 февраля 1388 года, и мы все, не только Глория, сочли это хорошим предзнаменованием.

Больше Альта, теперь уже Нойс не занималась благоглупостями «народной медицины». С нее хватало возни в огороде и хлопот на кухне. Я регулярно ездил на заработки в Адонис и от «дурачка на подхвате» быстро поднялся до производителя работ. Оказывается, строительные таланты у меня в крови. Нет, дворца я не выстрою, но офис, сауну, закусочную… даже без проекта! Хватит эскиза, сделанного заказчиком на салфетке. Меня ценили, и бывало, говорили «за рюмкой чая», что имей я образование, запросто получу лицензию, чтобы открыть собственное дело.

Оставалось переговорить с Нойс. На мое предложение переехать в Адонис она ответила решительным отказом. Не спорила, не возражала. Когда ей что-то не нравилось, она просто отмалчивалась и могла «держать паузу» с неделю. Мы по-прежнему разговаривали друг с другом, резвились в постели, а то и вне ее, но больной темы не касались. Потом словно рвалась натянутая нить, все входило в нормальную колею. Вопрос оказывался решен. В пользу Нойс.

Но в этот раз я закусил удила и твердо решил поставить на своем. Как ты не понимаешь, говорил ей, я должен кормить тебя и детей. Кто это сделает лучше: неуч-самородок или грамотный человек?

– Ты – грамотный.

– Но диплома у меня нет!

– Купи. Или ты потратишь пять лет на изучение того, что и так умеешь, чтобы получить бумажку о том, что ты это умеешь?

Я, конечно, был не прав. Не надо было орать. Обзывать ее бездельницей на моей шее, сонной тетерей, ну… по-всякому, в общем.

Когда поостыл, попытался сгладить:

– Ты же очень неглупая, Нойс. Почему ты– не учишься? Почему бы тебе не купить такую же бумаженцию, какую куплю я? Чем плох Адонис, да и любой город? Мы что, должны заживо похоронить себя в глуши?

– Много знаний – много печалей. Мы всё обсудим позже.

Тонкая, донельзя натянутая нить лопнула через месяц. Внешне между нами воцарились былые мир и понимание. Но кто победил: Нойс или я?

Оба проиграли.

Время шло и настало утро, когда я вновь собрался в город на заработки.

– Папа, возвращайся скорее! – Бобби и Тея повисли на мне и я расцеловал обеих.

Нойс тем временем трудилась в огороде. Распрямилась, вытерев лоб тыльной стороной ладони, подняла руку в знак прощания и… вернулась к работе.

Друг нашего дома – стикс по прозвищу Бандит довез меня до околицы. Дочки завизжали от восторга, когда я уселся на него – не так просто ездить на неоседланном стиксе, а я это умел хорошо. Несколько раз оглядывался, чтобы помахать своим девочкам, их стриженые головки виднелись над верхней кромкой забора. Для этого Тее с Бобби пришлось встать на его нижнюю поперечную планку – росточка им пока не хватало. Они махали мне в ответ, пока поворот улицы не скрыл их от меня.

Я вернусь. Вернусь во что бы то ни стало, несмотря на пролегшее между мною и Нойс отчуждение.

Тем временем Бандит довез меня до места, где главная улица нашей славной станицы (Олдеминь – это вам не хутор какой, а десять тысяч душ народу) соединялась с междугородной трассой. Я потрепал стикса по мохнатому загривку и спешился. Он насмешливо фыркнул, мол жди автобуса, жди; и отправился, не спеша, восвояси.

А я занялся делом: ожиданием, прикорнув на лавочке под старым мелколистом – такая тут у нас автобусная станция.

От дремоты меня пробудил треск мотоциклетного мотора. Я встрепенулся, протирая глаза.

Нойс затормозила с красивым разворотом; заглушила мотор; легким движением ноги опустила у мотоцикла «лапку», не дающую ему опрокинуться, когда стоит. Ловко слезла с сиденья, не затратив лишнего движения. Нойс всегда хорошо управлялась с моим мотоциклом. И запросто могла отвезти меня сама, но вот… не захотела. Что теперь-то скажет?

Подошла ко мне. Поцеловала, горячо и страстно.

– Мы тебя ждем! – сказала низко, чуточку с хрипотцой. У нее всегда такой голос, когда волнуется.

Ничего не добавила больше. Вернулась к мотоциклу, уселась и дала по газам. У меня екнуло сердце, когда она, на миг бросила руль, приветственно воздев руки.

–  Ятебя жду!..

Последнего слова я не расслышал, а оно точно было произнесено – я видел, как шевелятся губы Нойс. Не умею читать по губам, но в тот миг точно знал, что не мое имя слетело с ее уст.

«Голос народа». 12 августа 1394 г.

ЗАГАДКИ И ТАЙНЫ НАШЕГО ВЕКА

…К числу медицинских загадок можно отнести и происшедший в 1386 г. случай необъяснимого исцеления жительницы Адониса Иоланты Саваж, в девичестве Кребс. Перенеся в возрасте 15 лет тяжелое инфекционное заболевание, Иоланта полностью ослепла. Для красивой, с утонченными манерами девочки это стало страшным испытанием. Надо отдать ей должное, она не сломалась. Большую поддержку оказал ей друг детства, а впоследствии и любящий муж – Огастес Саваж. После долгих лет слепоты, будучи на отдыхе в Олдемине – станице в трехстах километрах севернее Адониса, Иоланта прозрела. Выздоровление произошло буквально в один день. «Я чувствовала себя, как после удара током. Словно получила заряд могучей энергии. У меня даже случился небольшой сердечный спазм», – рассказывала Иоланта. – «Но теперь я совершенно здорова и благодарю Бога за ниспосланную мне милость».

Нынешний сезон в Адонисе выдался для меня не хуже и не лучше прежних. Соорудили автозаправку и закусочную на въезде в город. Заказчик расплатился наличными; я честно отдал долю своим работягам. Многие калымили со мной не первый год, знали меня и верили. На том и расстались до лучших времен.