– Я бывала в этих краях, – рассеянно сказала Нойс, – Места опасные, но жить можно.

– Надеюсь, раньше тут с тобой мягче обходились…

– Да.

– Нравы аборигенов испортились…

– Времена изменились.

– Оно видно. Вон как отделали.

– Когда бьют, нельзя увертываться. Рыло заживет, а получить по затылку или в височную кость… упаси боже. И кричать надо, даже когда не сильно бьют. Быстрей угомоняться.

– Грамотная… Ты… не из уголовниц, часом? – Лору испугала собственная догадка.

Нойс не обиделась.

– «Связалась с дурной компанией», – так принято говорить.

– Потом все бросила и начала новую жизнь?

– Попыталась…

Нойс скривилась, как от боли. А может, ей, в самом деле, было больно.

От еды Лору начало клонить ко сну, но она себя поборола, а вот Нойс держалась с трудом. То и дело теряя нить разговора, велела Лоре собрать сухих веток и уложить настилом, прикрыв сверху свежими. Их еще надо было срывать, и Лора тихо злилась, что ее заставили работать. Но задание исполнила честно.

– Уверена, что с постельки нас никто не подымет? Какой-нибудь зверюга? Я не хочу проснуться у него в животе.

– Ты же видишь, где мы.

Круг из густо торчащих тонких стволов с длинными перистыми листьями и липкими бутонами. Когда они сюда лезли, Нойс держала в руках сухую ветку, от прикосновения к ней заросли сами собой расступались на мгновение в стороны и надо было успевать прошмыгнуть. Потом открылась маленькая центральная поляна. Стволы сходились над ней непроницаемым шатром. Здесь и устроили бивак, разожгли огонь, слопали половину найденного Нойс мясолиста…

Страж-дерево. Оно похоже на небольшой, очень густой лесок, являясь при этом единым организмом с общей корневой системой. Внутренние побеги с годами отмирают и образуется то, что в шутку зовут «комнатой для совещаний». Тихое, защищенное от посторонних место.

– А… змеи?

– Удавы не водятся… А мелочь полазит по тебе… Стерпишь.

По хворосту змеи не ползают, сообразила Лора, для того и сделан высокий настил. И… самое главное, в замкнутом со всех сторон зеленом шатре нет ни одного кровососущего насекомого! Страж сам питается ими. Он – вроде гигантской росянки, плотоядное растение. Залетит ли кто, заползет… Ловушка.

– Домик для тараканов, – сказала Нойс.

– Тарака…

Лора не сразу поняла, что Нойс опять шутит. По ней не скажешь, что ей весело. Но с поры, как вдвоем попали в немыслимую, жестокую круговерть, появилась в ней некая взвинченность, занявшая место прежней безысходной печали. Сиюминутная борьба с грозящей им смертью возвращала Нойс к жизни, которая, как недавно казалось, потеряла для нее смысл.

Костерок догорел, и Нойс затерла его ногой. Ей-то хорошо, в ботиночках.

Нойс предложила:

– Ложимся? Просыпаешься рано – будишь меня. Если живая.

– Если… – буркнула Лора, – Умеешь видеть светлые перспективы.

Нойс не приняла шутку. Или не поняла, или признавала черный юмор только за собой. Стянула с ног ботинки.

– Возьмешь, если что. А то обмоток твоих надолго не хватит.

Лоре снилось что она дома, и весь кошмар позади. Она рассказывает свои похождения Дану, любуясь его потрясенной физиономией. Как она по нему соскучилась! Спохватывается: надо представить Дану Нойс. Где же она? Где?! Вместе с тем понимает, что видит сон, что Нойс, на самом деле, рядом, но не здесь, а наяву. Пусть тоже видит счастливые сны.

Тропический лес вплотную подходил к берегу, где река образовала небольшую бухту с отлогими берегами. Сюда тихо причалил катер – убогое суденышко – длинная деревянная лодка с навесом солнечной батареи; винт приводится в движение электромотором. Двое смуглых молодых людей с туго набитыми холщовыми мешками на плечах спрыгнули на берег. Груз был легок и не мешал парням двигаться легкой рысцой.

В сплошной зеленой, цветущей и резко пахнущей массе туго сплетенных ветвей и листьев образовался еле заметный просвет. Из него выглянуло перепачканное грязью и цветочным соком лицо. Когда двое скрылись в чаще, ветви раздвинулись сильнее, показалась голова и худенькие голые плечи.

– Давай, быстро! – прошептала Лора и они с Нойс стремглав ринулись к лодке.

Если б там был кто-то третий, то обмер бы с испуга и не оказал никакого сопротивления двум полуголым амазонкам с автоматами в руках. Но на судне никого не было.

Двигатель завелся сразу – Нойс не лгала, сказав, что умеет обращаться с этим примитивным механизмом. Ни громкого стрекота, стука и тому подобных шумовых эффектов. Тихое урчание и… поехали. Берег быстро удалялся, и Лора чуть не заплакала от выпавшей им нежданной удачи.

– Мы… вырвались, Нойс!

– Похоже на то.

Нойс деловито шарила в рундучке на предмет, чем поживиться. Кроме сухариков и жестяной банки с пряно пахнущим крошевом ничего не обнаружилось.

– Как хочется настоящей еды! – сказала Лора.

Нойс буркнула что-то, просунулась к рулю, споткнувшись по дороге о громоздкий тюк, и выправила курс, выведя лодочку на середину реки. Вернувшись, упрекнула Лору:

– Ты тоже поглядывай. Нехорошо будет воткнуться в берег. Хоть тот, хоть этот.

Заинтересованно обернулась.

– Что это я там ножками попирала?

В тюке обнаружились рулоны цветастых тканей.

– Продешевили. Деревенщина, – прокомментировала находку Нойс. – Выменяли сырец орхи на ерунду. По нынешним ценам могли получить вчетверо больше.

– Значит, орха – ворованная.

– Да. С полей, где ты загибалась. Все хотят поживиться с наследства Альво Забана.

– Лишь нам ничего не надо.

– Надо.

Нойс отмотала приличный кусок. Посмотрела свет, попробовала на прочность руками.

– Как расцветка?

– Прикольно. На белом – зеленые листики. «Дети джунглей». Ты сама – деревенщина, Нойс.

– Тебе не предлагаю, выбирай на вкус.

Поиски не были долгими, та же цветовая гамма, но с абстрактным узором. Нойс съязвила в ответ:

– Страшно оригинально. Мысленно пред тобой преклоняюсь. Здесь тесно, а как-нибудь, на бережку тебе коленки облобызаю.

Лора гордо подняла голову; сделала вид, что протягивает руку для поцелуя. Нойс чмокнула воздух. Обе заухмылялись.

– Слушай… Знаешь, чего хочу? – вдруг спросила Лора.

– Может быть, знаю.

– Власти. Правда. На один день. Пусть на час только. Но власти полной, непререкаемой. Ну, как у той гадюки на Острове была.

– И?

– Порвать всю сволочь. Начиная со здешних уродов и кончая Майей. Этих маньяков… Директора Астера и адмирала Геллу.

– Часа не хватит. И дня, боюсь, тоже. Возможно, не хватит жизни. Как не хватило ее Хозяйке.

– Потому что она была такая же сумасшедшая тварь.

После некоторого молчания Нойс ответила:

– Может быть, она сошла с ума, так и не разрешив взятой на себя непосильной задачи.

И резво сменила тему:

– В рундучке нож и нитки с иголками, я видела. Давай сюда. Для тебя, королева моя, белоручка, будет урок кройки и шитья.

Восхищенно следя за работой Нойс, Лора сказала:

– Не думала, что контрабандисты швейные принадлежности при себе держат.

– А думала, что местное население, все как один, одеваются у лучших портных Ганы? Да здесь ни у кого нет денег на нормальный ужин…

Нойс отрезала два треугольных больших лоскута и быстро обметала края.

– Это – юбочки. Вот твоя, с философским смыслом. Деревенские цветочки – мне. Завязывается вот так, сбоку. Этот фасон называется: «саронг».

Сложила два квадратных куса материи и ловким движением отчекрыжила верхушки получившихся треугольников. Встряхнула, чтобы развернулись снова, и Лора увидела в обоих кусках квадратные дыры.

Эти, с позволения сказать, платья, назывались «пончо».

Лохмотья с себя сняли; выбросили в реку. Туда же отправились армейские ботинки Нойс.

– Я бы вымылась сперва. Заглуши мотор, и окунемся по очереди. А, Нойс?

– Я еще поживу. А ты ныряй, если хочешь.