– Вставайте, Айвен! У нас гости!..
Фу ты! Я думал, что целую ночь глаз не сомкнул. Пока Наоми, без церемоний, меня не разбудила.
Во дворе Церкви стоял вертолет с символикой эльберо. Его пилот подошел к нам.
– Хорошо у вас тут. Смотрю, братья дорожки песочком свежим посыпали… Здравия желаю, господин Астер!
– Какие новости? Кроме тех, что вижу: мы уже летаем.
– Так точно! Снова крылышки отрастили! А кое-кто – падает.
Я воззрился в небеса, пилот ухмыльнулся.
– Отсюда не видно. Собирается Госсовет, послали за вами. Время есть, можем крюк сделать, полюбоваться.
За моей спиной раздался возглас Полины:
– Меня подождите, я сейчас!
Поискал взглядом Наоми; меня спозаранку вытащила, а сама? Она сидела на ступенях крыльца; отрицательно помотала головой. Залившая ее лицо бледность меня насторожила.
– Вам плохо?!
– Ничего. Сейчас пройдет. Отправляйтесь. Пини не забудьте, а то обидится…
Подоспела Полина.
– Пожалуйте в мою стрекозу! – сказал пилот.
Мы лихо взмыли, пилот развернул машину в сторону моря.
– Он над Проливом! Смотрите!
Мне никогда не забыть невероятное зрелище повисшего в небе с диким креном Скайтауна. Небесный город был огромен. За ночь он потерял орбитальную высоту и сейчас его отделяло от поверхности воды не больше двух километров. Впервые я увидел доселе скрытую от посторонних взглядов его обитаемую поверхность…
Сказочный город оказался почти полностью разрушен. Опустошенное русло реки походило на змеящийся шрам. На гигантском плоском теле Скайтауна отчетливо различалась длинная черная трещина. Наполовину поверженный он казался неподвижным, но долгий взгляд замечал неуклонное снижение. Постепенно ускоряясь, оно превратится в неудержимое падение. А мелкие периферийные части Скайтауна отваливались от него уже сейчас. Я увидел, как отломился крупный фрагмент… И, кружась, как отпавший от родного дерева лист, устремился вниз.
– Вот так грохнется! – в восторге закричал пилот. – Всмятку!
Падение обломка замедлилось, потом почти остановилось.
– Там кто-то есть. Они борются за жизнь… – сказала Полина. Она тяжело дышала, ее щеки порозовели.
Обломок Скайтауна покачнулся… и рухнул на границе земли и воды, разломившись от удара надвое. Я ждал, что последует взрыв, но ничего случилось.
Пилот заложил крутой вираж и мы повисли на ремнях в своих креслах.
– Вон там! Смотрите!
Из груды покореженных обломков выбирался человек. Наверняка, незаурядной физической силы. Мы увидели, как он руками отогнул мешавший освободится лист металла. Потом нырнул внутрь, появился снова. Новтеранин спасал раненого товарища!
– Садимся! – приказал я. – Как можно ближе.
Прибрежный песок взвихрился под винтами, когда Полина вдруг глухо вскрикнула. После секундного замешательства, я понял ее изумление. Ведь я же никому не сказал! И ей, в том числе. Хотя сейчас сам был удивлен не меньше. Потому что за последними событиями позабыл обо всем на свете.
Полина первой выпрыгнула из кабины вертолета. Я едва поспевал за нею. Она кричала на бегу:
– Андрей!.. Андрей!!
Он не откликался, склонившись над распростертым телом. Мы подбежали, хрипя и задыхаясь.
– Кто… это… Андрей?..
Лежащей навзничь тоненькой девочке я никак не дал бы больше шестнадцати лет. Полина, встав на колени, попыталась прощупать ей пульс. Обморок? Или… мертва? Глаза закрыты. Полуразомкнутые в муке губы открывают белую полоску зубов. Мокрые светло-каштановые волосы спутаны в беспорядке. Тело, пропорциям которого позавидует любая балерина, затянуто в комбинезон. Метаморф, так он называется. Сейчас он полупрозрачен – энергия, которой в нем хватало на долгие годы, в секунды растрачена без остатка. Потому он не защитил свою владелицу. Левая рука сломана. В боку – кровоточащая рана. На рукаве тускло мерцает строчка блеклых букв. Раньше они светились?
«KOMANDORO MARSIA».
– Что?! – вскричала Полина, обернувшись к агонизирующему в небе Скайтауну. – Как можно?! Они поставили ребенка командовать взрослыми?!
Андрос Гелла поднял голову. В его тяжелом взгляде нельзя было прочесть владевших им чувств.
– Там нет взрослых, – сказал он.
22. УЛЬТИМАТУМ
На выходе из дома Сонгера встретил заряд снежной пыли в лицо. Что творится с климатом?! Было не очень холодно, градуса два-три мороза, но что дальше?.. По ночам приходится спать одетым. В Майе появился спрос на небывалый раньше товар – теплые одеяла. Хорошая тема для очерка. Потом. Есть дела поважнее. Подняв воротник куртки, Сонгер прошел к гаражу.
Против ожидания, мотор авто не завелся. Ругнувшись в досаде, Сонгер открыл бардачок, где держал револьвер. До офиса придется топать пешком. Хорошо, что не так далеко. Время дневное, но на улицах неспокойно. Сунул оружие в карман и вылез из машины. Только шагнул за ворота, как его окликнули.
– Вас подвезти?
Сонгер обернулся. Рядом мялся парнишка, тепло одетый, с мотоциклетным шлемом на голове. Из-под прозрачного щитка виднелись только глаза и нос. Вот тоже человек, зарабатывающий на общем несчастье.
– Ничего не выйдет. – вздохнул Сонгер. – Опять «невод» мешает. Его обрывки. Один такой с утра заэкранировал Майю…
Раскат грома заглушил его слова.
– Вот, пожалуйста! Как тебе – грозы без молний?
– Отвратительно! – согласился парнишка. – Так поехали? Это – ваша тачка сдохла, а мой мотоциклет на ходу. Весь секрет в системе зажигания…
– Давай, вези; а лекцию – потом. Не боишься, что растрезвоню про секрет? Я ведь – журналист.
– Всё наладится раньше. Секрет станет никому не нужен. А в Мир вернутся настоящие грозы, когда небо аж сверкает и лопается. Вы рады?
– Еще бы. Ладно… поехали, оптимист!
– Плату вперед, пожалуйте! Реалы не беру.
– Держи алтын.
– Два!
Мятая купюра с портретом генерала-предателя перешла из рук в руки. Сонгер уселся на хлипкий мотоциклет позади водителя и они покатили. Не с ветерком, но всё ж быстрее, чем топать на своих двоих.
– Ты все сказал? – Известный Видеомастер с несчастным видом посмотрел на Михаила Сонгера. – Мальчик мой… Ты – самый лучший мой репортер. А мне придется тебя уволить.
Засопел, заерзал в широком кресле, которое было ему маловато, здоровенной пятерней взлохматил свою черную, посеребренную сединой шевелюру.
– Страшно жаль.
Полчаса назад молоденькая секретарша (иных Ив не признавал) впорхнув в кабинет, сообщила, что величайший из современных журналистов почтительнейше просит его принять. И вот чем кончилось.
– У тебя под рукой масса тем. Знаешь чем занимался я буквально вчера? Нет, позавчера… гм… в общем, недавно. Выковыривал перочинным ножиком бриллианты из моего золотого унитаза. Жалея, что нет времени распилить на мелкие кусочки сам унитаз. Крах финансовой системы, понимаешь… Заметь себе, я до сих пор не могу снять деньги по личной карточке. Какой терминал ни возьми, отвечает, что на счету – ноль! Страна на грани коллапса! Вот о чем трубить надо!
– Я тоже гол, как сокол шеф. Однако, прошел слух, что Банк Магистрата возобновил операции. Придется обращаться туда. Они отключили канал связи с Эгваль. На возмущенные запросы… ответил лично Томас Канопос: «Что не твое – не трожь! Было время, когда к вашей эгвальской мухе прилип наш слон, да прошло…»
– Видишь! Взрыв сепаратизма! Об этом писать надо! Безопасность страны под угрозой!
– Послушать вас, шеф, так надо не радоваться повторному краху новтеранского нашествия, а горестно рыдать.
– Именно! Рыдать! Как рыдает сейчас наш экспедиционный корпус в Тире! Страшная болезнь косит солдат…
– Чего вы ожидали? К тамошнему климату нужна ой какая привычка. Местную воду некипяченой пить нельзя, если только вы не родились на югах. Авантюрист Гелла бросил гигантскую массу войск против Тира, не позаботившись о прививках для личного состава.
