Увеличение недостаточное, чтобы разобрать детали. Новые объекты – по сравнению с основным – мелочь, козявки. Веретенообразные, такого же глубокого черного цвета, без люков и иллюминаторов. «Рабочие модули» – так назвал их для себя Андрей. Они быстро и прихотливо меняли положение, перестраиваясь в небе по непонятному закону.

Внезапно хаотичное движение обрело смысл. Сотни черных точек перестали беспорядочно сновать вокруг «материнского тела». Некоторые образовали правильный, простой узор – четкостью линий похожий на букву «N». Следом, одна за другой, «проявились» новые буквы, образовав плывущее в небесах гордое слово:

NOVTERA

В толпе послышался обреченный вздох… Кто-то слабо вскрикнул:

– Адмирал… Онипришли!

Андрей не ответил – комок застрял в горле. Обвел взглядом окруживших его людей. Они ждали его слова. Слова ободрения и надежды. Но он молчал. Заметил, как на многих лицах ожидание сменилось выражением тоски и отчаяния. Что же делать? То чего много лет боялись, во что жаждали не верить – свершилось.

День гнева – настал.

– Друзья! Только что мы получили сенсационную запись. Внимайте! – так традиционно начался выпуск новостей от Известного Видеомастера. Шестисотметровая башня телецентра главенствовала над Майей. Издали напоминающая тонкую иглу, она вонзалась в небо, источая в эфир сладкий телевизионный яд. Сотни развлекательных передач, от утонченных извращений до грубых оргий; чередовались с умело выстроенными рядами объективных репортажей.

Ив не лгал в своих передачах. Заявление главы оппозиционной Партии абсолютной справедливости о том, что сегодня очень хорошая погода сопровождалось картинкой схода мощной лавины в Арктиде. И то и другое известие было правдой. Не вина Ива, что после этого лидер «абсолютников» воспринимался зрителями, как безответственный лжец.

Похвала же погоде из уст адмирала Геллы была бы иллюстрирована картиной заседания Конгресса, где депутаты аплодируют стоя. Чему, кому, когда и по какому поводу – это мелочи. Ив шутил: «Реальная жизнь – это стенка, на которую я вешаю свои картины».

– Внимайте!..

В ту же секунду, венчавшие иглу телебашни пятнадцать метров антенны, беззвучно исчезли, оставив после себя быстро развеявшееся облачко пара. Миллионы аппаратов видео, принимавшие передачи из столицы, разом замолчали, глядя на своих обмерших владельцев мерцающими бельмами экранов.

В течение следующего часа та же судьба постигла телецентры всех крупных городов. Свидетели часто показывали, что незадолго до «казни» очередного телевещателя, поблизости в небе ошивался один или несколько «рабочих модулей». Или черт его знает, как назвать эти дьявольские аппараты. Молодой, но уже очень известный журналист, выкормыш Ива, предложил короткое слово: «мобиль». А гигантский «корабль-матку» окрестили Скайтауном.

Сейчас Ив прилагал титанические усилия, чтобы связаться со своим питомцем. К его радости и облегчению, сотовая связь продолжала работать! Прижав фон к уху, он заорал:

– Срочно, немедленно, обе ноги там, свяжись с армейцами, мне нужны последние сведения о Скайтауне! Его маршруте и где он выбрасывает мобили!

– Сделаю, шеф! Но как вы собираетесь…

Спрашивать Ива о его намерениях было для вопрошающего чревато немедленным увольнением. Но тут Ив даже не заметил дерзости.

– Пресса, мальчик мой! Это слово происходит от глагола «печатать», если ты знаешь. А не знаешь, так я тебе объяснил. Я пустил в ход все ротационные машины – почтеннейшей публике придется заново осваивать подзабытое искусство чтения газет. Ты сам-то алфавит помнишь?

Ив заржал над собственной шуткой.

– Да шеф, примерно наполовину. Но я быстро вспомню остальные редкие буквы! – подыграл ему спецкор.

– Ладно. Работай…

Тут Ив спохватился. Спецкоров он знал по личным номерам – они же номера фонов; по голосам; а многих, как этого чудесного парня, и в лицо. Но вот такими мелочами, как их имена, он свою память не обременял.

– Подожди-ка секунду. Мальчик мой, как тебя зовут?

– Михаил Сонгер, шеф.

– Угу. Давай, Сонгер, работай. Конец связи.

Тяжело отдуваясь, сунул фон в карман пиджака. Мир, возможно, погибает. Но журналисты будут вести репортажи до последней минуты его существования.

– Это – передвижной радиолокатор, – толстощекий майор махнул рукой в сторону окрашенного в маскировочные цвета автомобиля-фургона. – В пределах досягаемости луча сейчас три мобиля, движутся переменным курсом.

– А это не опасно? Щупать их радарами.

– Молодой человек… – видно было, что майор уже позабыл услышанную минуту назад фамилию.

– Сонгер, господин майор.

– Да-да, я помню. Так вот, никаких мер противодействия мобили не предпринимают. Им, похоже, безразлично, что за ними наблюдают.

– Это о чем-то говорит?

– О двух вещах. Либо мобили не оснащены средствами антирадарной борьбы.

– Либо?

– Им глубоко плевать. Настолько новтеране уверены в своем превосходстве.

– Прошлый раз, десять лет назад, это им дорого обошлось.

– Нет. Нам тогда просто повезло. Вам известна теория надежности?

– Боюсь, что нет, господин майор…

– Так вот. Надежность конструкции складывается из надежностей составляющих ее элементов. Надежность – это вероятность безотказной работы в течение года. Понятно?

– Пока да.

– Как по вашему, надежность одного элемента в 0,999999 – это достаточно?

– Один отказ на миллион? Конечно. Переходить улицу – и то опаснее.

– А теперь представьте, что конструкция состоит из миллиона деталей с такой степенью надежности. Какова общая надежность всей системы?

– Боюсь, что не знаю.

– Очень просто. Надежности всех элементов надо перемножить.Например, если изделие состоит из двух частей, каждая с надежностью 1/2, то общая надежность будет 1/2 x 1/2 = 1/4.

– Хм… Интуитивно понятно. Из четырех комбинаций – только одна, когда оба элемента исправны. Вы очень доходчиво объясняете, господин майор.

– А вы хороший ученик, – ухмыльнулся майор. – Теперь перемножьте число 0,999999 само на себя миллион раз. Вот калькулятор, возьмите.

– Невероятно! – воскликнул Сонгер, возведя на врученном ему (армейском, в резиновом футлярчике) калькуляторе, предложенное майором число в миллионную степень.

– У вас получилось: ноль, запятая триста шестьдесят семь восемьсот семьдесят девять, так? Меньше сорока процентов.

– Вы сосчитали в уме? – изумился Сонгер.

– Нет, конечно. Число без энной доли в степени эн – это, в пределе, обратная константа Эйлера. А ее я помню. Мы с вами только что доказали, что любая сложная система часто ломается. Например, империя Хозяйки. Тикали себе часики, тикали, и хлоп! Шестеренки заело. Так и прошлый поход новтеран против Мира закончился конфузом из-за поломки космического корабля.

– Мы вновь надеемся, что нам подфартит?

– Они приняли кой-какие меры. Вместо одного корабля над Миром снуют больше тысячи мобилей. Отказ некоторых из них ничего не изменит.

– А Скайтаун?

– Что, Скайтаун? Это – космический плот, или, если хотите, баржа. В нем нечему ломаться. Он плавает себе потихоньку, вблизи наших берегов, скажем так. Огромный и неуязвимый для стрел и дротиков дикарей.

– Я бы сравнил его с авианосцем.

– То же самое. Большая жестянка с множеством переборок. Мощь авианосца – его самолеты.

– Значит, два решения. Перебить все мобили. Или пустить на дно, извините, сбросить на землю небесную баржу новтеран.

– Да, молодой человек! Потопить авианосец – нужен мощнейший заряд, для надежности лучше – тактический ядерный, из тех что конструировал Тир. Уничтожить его палубную авиацию – надо иметь собственные боевые самолеты. Ни того, ни другого у дикарей нет.

– Но мы же – не дикари! У нас есть сверхоружие. Есть реактивная авиация и ракеты.