Некий юноша тяжело болел, не мог самостоятельно передвигаться, и жил в интернате. Однажды, когда его вынесли во двор, подышать воздухом, ветром с его головы сорвало панаму. Инвалид беспомощно смотрел, как ее мотает по земле.

Психически неполноценная девушка, тоже из клиенток этого заведения, работала здесь же санитаркой. Это было всё, что позволял ее примитивный интеллект. Она подобрала утерянную молодым человеком шляпу, принесла и аккуратно надела ему на голову. Так возникла эта любовь.

Закон запрещал вступать в брак недееспособным. Однако нашлась богатая, вздорная дама, сказавшая: «Интересная получится шутка!..»

Хозяйка обладала огромной властью. Свободно путешествовала (под вымышленными именами) по враждебной ей Эгваль. Неуловимая для контрразведки, делала, что хотела. Вздумалось поглядеть, что выйдет из союза двух калек, значит, издевательскому опыту – быть. Никто ей не помешал – деньги в наш просвещенный век решают все.

Странно, что оба ущербных оказались счастливы. «Я – его руки, а он – моя голова», – говорила она, и добавляла, что он научил ее понимать показания часов. «Я без нее – никто», – говорил он. Они жили долго и умерли в один день.

– Мои родители, – пояснил Жеом Киано. – Болезнь не дала отцу развиться физически, а матери интеллектуально. Но гены у обоих были абсолютно здоровые. Ее высочество это поняла. За что ей бесконечная благодарность.

Затем Корман посетил местное отделение Банка Магистрата. На самом деле – давно уже филиала Банка Эгваль, но историческое название сохранилось. Когда авто с Корманом и четверкой вооруженных бойцов подкатило ко входу, появился банковский служащий с нервно бегающими глазами. Уж не заявились ли дорогие гости с реквизицией?

Корман поспешил его успокоить. Никто не думает обижать уважаемый банк. Частная собственность превыше всего.

– Я хочу снять деньги со счета. Это – моя охрана.

– А… э-э… извольте…

Чинуша сделал приглашающий жест и натянуто улыбнулся.

Провожали их несколько лиц более высокого ранга. Пока люди Кормана грузили ящик с золотыми червонцами в джип, банкиры стояли у входа, наподобие почетного караула. На их физиономиях играли довольные улыбки. Обобрали солдафона! Генеральские погоны носит, а туп как пробка – ничего не смыслит в котировках. Согласился на самый грабительский обменный курс.

Корман распрощался и отбыл. Откинувшись на сиденье, сардонически ухмыльнулся. Банковское дело – опасное для здоровья занятие, ибо затмевает разум. Да, господа финансисты, вы нарисовали в своих бухгалтерских книгах очередную бешеную сумму за несколько килограммов монет из желтого металла. И радуетесь, как малые дети, слепившие пирожок из грязи. Каков процент! Какая прибыль! Какие деньги снова у вас есть! Да? У вас на руках клочок бумаги весом в полграмма и на нем несколько микрограммов чернил. Корман вспомнил, что современные банковские документы еще более эфемерны, поскольку хранятся в памяти электронных вычислителей. В виде магнитных записей. И рассмеялся уже в голос.

Мир, возможно, гибнет. Но банкиры будут «делать деньги» до последней минуты его существования.

По возвращении Корман прошел в квартиру, которую занимала Хайд. Доложил о сделанном, она спокойно кивнула. Взглядом показала на диван. Садись, мол. Сама примостилась в обшарпанном кресле. Перед нею, на столе лежал плотно исписанный лист бумаги. Хотела отдать его Корману, но вдруг нахмурилась, словно не предусмотрела чего-то и только сейчас вспомнила.

– Я понимаю эгвальскую скоропись, – сказал Корман. – Впрочем, вы наверное, удивлены, встретив генерала, вообще умеющего читать.

– И обладающего чувством юмора. Тогда возьмите. Есть дело, которое не закончил мой… погибший друг, Ольгер Кай. Я не уверена, что люди, которых он отправил на опасное задание, так же не мертвы. Если да, то придется начинать с начала.

Корман вгляделся в неровные, извилистые линии – стенографическая система записи, популярная среди студентов.

– Не вижу здесь списка отряда, что Кай отправил к… «центру Мира». И кто у них за старшего.

– Потому что я не знаю. Стоит ли тратить время (которого у нас нет) и силы (которых мало) на выяснение их судьбы? Начнем заново. Теперь вы знаете, что там сокрыто и чему оно должно было послужить.

– Не верится… Дьявольский мираж какой-то.

– Тем не менее. Завладейте им и…

– Да уж. Подарочек свыше… или…

– Гостинец от Сатаны.

– Но Сатана – один из исполнителей воли Божьей.

Корман встал и Хайд тоже. Бумагу, что она дала ему, свернул и спрятал в нагрудный карман.

– Что ж. Да исполнится воля Его. Ваш план кажется мне безумием.

– Мне тоже. Но сейчас, когда над Миром царит загадочно молчаливый Скайтаун, мы имеем право быть немного сумасшедшими. Разве нет?

На выходе Корман обернулся.

– Давно хотел сказать. Вам идет военная форма. Временами вы слабы, вздорны, капризны. Но, по натуре – боец.

– Спасибо. Вы тоже – не промах. И больше не боитесь меня.

– Как набравшийся опыта змеелов. Не боюсь, но опасаюсь. До свиданья. Я буду внизу, во дворе, вместе со всеми.

Появился Ао.

– Зеркала отрегулированы, Спутница.

– Хорошо, Ао. Светострел я установлю сама. А теперь идите, оба. Мне надо побыть одной.

Когда стемнело, Корман вышел во внутренний двор, образованный четырьмя домами, где разместилась его небольшая армия. На каждой из четырех крыш были установлены по два зеркала. Это была еще та задача, найти походящие, достаточно большие и с правильной поверхностью, без дефектов и изгибов.

Корман поправил себя: семь зеркал и один светострел. Электрический фонарь, испускающий тонкий, не расходящийся луч. Изобретен на Острове. Применяется как целеуказатель, иногда, как средство ослепления противника. На короткое время. Умные головы предсказывали, что с повышением мощности луча светострел превратится в серьезное оружие.

– До этого еще далеко, – услышал он голос Хайд.

У маленькой жаровни собрались несколько бойцов. Подогревалось что-то съестное и Хайд получила свою порцию.

– Хотите?

– Я поужинал, спасибо, – отказался Корман. – Вы опять притворяетесь чтицей мыслей? Поймали мой взгляд, брошенный на крышу, где Ао дежурит у светострела…

– Что-то вроде. А будь я настоящей пси, вас бы это смутило?

– Немного. Так вы согласны, что светострел в перспективе – оружие,?

– Конечно.

– Говорят, у Хозяйки был такой. Наследие древних. Единственный в своем роде. Поражал противника тепловым лучом.

– Угу. А в видимом диапазоне луч у бластика был синий.

– Бластика?..

– «Бластик» – это маленький бластер. Карманный боевой лазер.

– …

– Про «метаморф» будете спрашивать?

Она опять угадала его мысли и Корман пожал плечами.

– Мне неудобно любопытничать. Ведь вам пора.

– Да, Скайтаун скоро в зените. Видите тень среди звезд?

Корман сдержанно кивнул, хотя меж лопаток пополз мороз. Бойцы жались к стенам зданий, центр двора опустел. Один за другим погасли фонари у подъездов.

– Ну, я пошла…

– В сей исторический момент вы собираетесь предстать пред высшим (чтоб он лопнул) разумом, кушая блинчики с мясом?

– Вот именно.

– Ни пуха, ни пера.

– Катитесь к черту.

Хайд вышла в центр квадратного двора, ее фигурка быстро затерялась в темноте.

«Ни зги же не видно», – подумал Корман. – «Не споткнулась бы…»

В темноте зажглась светлая звездочка – фонарик в руке Хайд. В ответ над крышами зданий, на высоте пяти этажей вспыхнули, перекрещиваясь, ярко светящиеся зеленые линии. Луч светострела, отразившись поочередно от всех зеркал, вернулся туда, откуда был выпущен.

Хайд стояла точно в центе двора, невозмутимо доедая блинчик. Вот она облизала пальцы, и уселась на землю, обхватив колени руками. Взглянула наверх, и сразу опустила голову.