1912 Жизни мгновения Так, в жизни есть мгновения, Их трудно передать. Ф. Тютчев Вечеровая песня Я тебе посвятил умиленные песни, Вечерний час! Эта тихая радость воскресни, воскресни Еще хоть раз! Разливается сумрак, — голубоватый, — Меж стен домов. Дали синие неба миром объяты, Без звезд, без слов… Электричество вспыхнуло, — полны и пены Луны дрожат. Трамваев огни, там зеленый, здесь красный, Потянулись в ряд. Предвесеннею свежестью дышится вольно, Стерлись года, И кажется сердцу, невольно, безбольно: Всё — как тогда! Я снова в толпе, молодой, одинокий… И, как во сне, Идет меж прохожих мой призрак далекий Навстречу мне… <1911>
Ночное одиночество Возвысила ночь свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу, И, в волны пролитому, яркому олову Вверяю ночную, бездомную душу. Мечта моя! челн в беспредельности кинутый! Качают тебя огне-синие дали, Заброшены весла, уключины вынуты, Со скрипом ненужные реи упали. Не надо руля и косматого паруса! Прочь, прежние гавани, берег знакомый! А волны вздымают за ярусом ярусы, И водные шире и шире объемы. Мечта моя! челн в роковой беспредельности! Ты дышишь соленым дыханием влаги, Ты счастлив бродячим восторгом бесцельности, В часы, когда дремлют у пристаней флаги. Душа моя вверена зыбкому олову, — До утра той связи святой не нарушу! А ночь подняла свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу. 1911 На берегу Закрыв измученные веки, Миг отошедший берегу. О если б так стоять вовеки На этом тихом берегу! Мгновенья двигались и стали, Лишь ты царишь, свой свет струя. Меж тем в реке — из сизой стали Влачится за струёй струя. Проходишь ты аллеей парка И помнишь краткий поцелуй… Рви нить мою, седая Парка! Смерть, прямо в губы поцелуй! Глаза открою. Снова дали Разверзнут огненную пасть. О если б Судьбы тут же дали Мне мертвым и счастливым пасть! 1911 Случайная стрела Стоял я в этот час, незрящий Пред будущей судьбой Эдип, И видел лишь ее дрожащей Руки пленительный изгиб. Но знал, что спорить бесполезно С порывом, вдруг увлекшим нас, И чувствовал: тесьмой железной Объединил нас поздний час. Она беспомощно клонилась К подушке алой, в глубь и в тень… И мне казалось, что вонзилась Стрела случайная в мишень. И, жестом медленным, безвинный Убийца, я припал к устам… И миг продлился, длинный, длинный, Врата к мучительным часам. 1911 Утром («Стонет старая шарманка…») Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном. Ты глядишь, как иностранка Где-то в городе чужом. Не пойму твоих улыбок, Страха мне не превозмочь. Иль что было — ряд ошибок, Это счастье, эта ночь? Ты смеешься, отошла ты, У окна стоишь в тени… Иль, скажи, не нами смяты На постели простыни? Изменив своей привычке, Ты, как римлянка рабу, Пятачок бросаешь птичке, Предвещающей судьбу. Знаю, что за предсказанье Птичка вытащит тебе: «Исполнение желанья, Изменение в судьбе». Нет! былое не ошибка! Ты смеешься не над ним! Счастлив тот, чье сердце зыбко, Кто способен стать иным! Счастлив тот, кто утром встанет, Позабыв про ночь и тень. Счастлив цвет, что быстро вянет, Что цветет единый день. Будь же в мире — иностранка, Каждый день в краю другом! Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном. <1910> В наемной комнате В наемной комнате все ранит сердце: И рама зеркала, и стульев стиль, Зачем-то со стены глядящий Герцен, И не сметенная с комода пыль. Нежней прильни ко мне; глаза закроем; И будем слушать шаг печальных дум, Как будто мы сошли на дно морское, Где бледен солнца свет и смутен шум. Твое дыхание мне рядом слышно, Замедленный твой пульс слежу рукой… Подводные цветы надменно пышны, И разноцветных рыб мелькает рой. Ах, только об одном могу жалеть я, Что в той же комнате — очнуться мне! Акула проплыла, другая, третья… Закатный рдяный луч скользит на дне. Как эти миги дум со счастьем схожи, Как к этой нежности близка любовь! Но я открыл глаза, и Герцен тот же Пытливый взор в меня вперяет вновь. В наемной комнате все сердце ранит. В ней миг мечты — обман, в ней счастье — ложь, Нет, не клонись ко мне! Боюсь желаний! Не надо губ твоих: они язвят, как нож. |
