10 июля 1914 Противоречия 1. Песни Нет таких дней, когда песни — не нужны: Тают печали в лучах красоты. И на иконах есть венчик жемчужный, И на могилах сажают цветы. — Но почему же сегодня не дружны С песней раздумья и с рифмой мечты? Пусть по полям окровавленным гневно Рыщут зубастые звери Войны! Буйствует Жизнь и без них каждодневно, Губит жестоко и в дни тишины. — Но почему же не реют напевно Грустные думы и черные сны? Молнии минут, и гром отгрохочет, Новое солнце над миром взойдет, Вечен лишь тот, кто поет и пророчит Вечную тайну нездешних высот! — Но почему же мой голос не хочет Вечное петь в этот сумрачный год? 9 декабря 1915 2. Любимые мелочи Опять к любимым мелочам, Я думал, жизнь меня принудит: К привычным песням и речам… Но сны мрачны, и по ночам Меня невольный трепет будит. Хочу забыть, — забыть нельзя. Во мраке лики роковые Стоят, насмешливо грозя, И кровью залита стезя, Твоя, — скорбящая Россия! Мысль говорит: «Твоих стихов Что голос, еле слышный, может? Вернись к напевам прежних строф!» Но, словно гул колоколов, Призыв таинственный тревожит. 9 декабря 1915 Падшие цари Властью некий обаянны, До восшествия зари, Дремлют, грозны и туманны, Словно падшие цари. Ф. Тютчев «Альпы» Французский летчик, утром сбросив бомбы в Германии, и полудню достиг Милана. (Сообщение штаба. Ноябрь 1916 г.) Я смотрел, в озареньи заката, Из Милана на профили Альп, Как смотрели, на них же, когда-то Полководцы в дни Пиев и Гальб; Как назад, не предвидя позоров, Горделиво смотрел Ганнибал; И, тот путь повторивший, Суворов, — Победители кручей и скал; Как смотрели владыки вселенной, Короли и вожди, — иль, скорей, Как наш Тютчев смотрел вдохновенный, Прозревавший здесь «падших царей». Альпы! гордые Альпы! Вы были Непреложным пределом земли, И пред вами покорно клонили Свой увенчанный гнев короли… Но взнеслись небывалые птицы, Зачирикал пропеллер с высот, Презирая земные границы, Полетел через Альпы пилот. На заре он в Германии сеял Разрушительный град сквозь туман, А к полудню в Италии реял, Восхищая союзный Милан. Долго вы, день за днем, век от века, Воскресали в пыланьи зари, Но пришло торжество человека… Преклоняйтесь, былые цари! 1916 Рыбье празднество Пусть царит уныние где-то на земле! Беспечально празднество рыб в Па-де-Кале! В залах малахитовых водного дворца Собрались, по выводкам, толпы без конца: Здесь акулы грузные, окуни, трески, Рыбешки летучие, пестрые бычки. Малые, огромные, все плывут, спешат… Светит электричеством, в коридорах, скат; Сверху светит водоросль, пышный канделябр: Сколько блесков, отблесков, и чешуи, и жабр! Будут пляски разные, и потехи ждут: Там, на груде раковин, позабавит спрут; В хижине коралловой хор морских коньков Пантомимой пламенной увлечет без слов; Рядом, для поклонников олимпийских муз, Разыграет Демеля труппа из медуз. А под утро самое, предварив разъезд, Выведен с процессией пятипалых звезд, Скажет с красной кафедры, жестами всех лап, Речь громоподобную многоумный краб; Объяснит, что праведно был прославлен днесь Тот, кто кормит тщательно мир подводный весь, Что сему кормителю так давно пора Хоть клешней качанием прокричать: «Ура!» Что все бури, отмели и огонь твой, Эльм! Славься между рыбами царь торпед — Вильгельм! 11 апреля 1916 Разговор «Не хвались еще заране!» — Молвил старый Шат. М. Лермонтов «Спор» У подножья башни древней Море Черное шумит; Все любовней, все безгневней Другу старому твердит: «Как тебе не надоело Столько медленных веков В полусне глядеть без дела На игру моих валов? Я ведь помню все былое, Дед далеких времена. Сколько раз сходились в бое В этом месте племена! Ты еще здесь не стояла, Здесь другой был, древний град; Но я здесь не раз внимало, Как мечи о щит стучат. А когда на скат угрюмый Стала твердой ты стопой, — Помнишь снова: крики, шумы, Гулы схватки боевой? Иль другие вспомни были, Как со; всех концов земли К этим камням подходили, В пестрых флагах, корабли! Как твой град был славен в мире, И смотрел мой хмурый вал — В императорской порфире Твой владыка выезжал! Или всё, как сон вчерашний, Ты не хочешь вспоминать? Иль тебе не скучно, башне, В тихой лености дремать?» Волны шепчут, вея гривой, О преданьях давних лет… Морю Черному лениво Башня древняя — в ответ: «Не забыла я былого, Помню битвы и пиры! Но не видеть людям снова Славной, сказочной поры! Битвы в мире отшумели, Нет былых, великих дел. Иль народы одряхлели, Или край наш постарел. Не придут с заката солнца, В сталь и меч облечены, Дерзким сонмом македонцы, Принося разгул войны. На утесы и в долины Не поскачут на конях В белых ризах бедуины С криком радостным: „Аллах!“ И давно с высот Ирана К нам сойти не хочет рать, Чтобы с ратями султана Переведаться опять. Дремлют турки, и армяне Свыклись с игом вековым… Правда, видела в тумане Я вчера огонь и дым, Да еще ко мне недавно Подходил безвестный флот, Погрозил мне своенравно, Но исчез в просторах вод. Верно, это все — пустое: Люди стихли, присмирев. Дай же мне дремать в покое, Слушать волн твоих напев!» Но у камней башни древней Море Черное шумит, Все любовней, все напевней Другу старому твердит: «Что корить людей Востока, И Царьград, и Тегеран! Разливаюсь я широко, Вижу много разных стран. Ах, немало проспала ты! Будь не так дружна со сном, Слышать ты могла б раскаты Новых битв и новый гром! Не ленись хоть оглянуться! Много див увидишь ты. Скоро страшно содрогнутся Эти долы и хребты. Север новой, грозной бурей В нашу сторону дохнул. Видишь: отблеск на лазури? Слышишь: отдаленный гул? Возвращаются былые, Роковые времена, И под громы боевые Ты проснешься ото сна!» Все настойчивей, напевней Море Черное гудит У подножья башни древней… Та проснулась, та глядит. И уже весь край в смятеньи: Пламя, залпы, крики, шум… Видит: в смутном отдаленьи Вновь свободен Эрзерум. Видит: войско с горных кручей, Сквозь туман и чрез снега, Сходит к морю черной тучей, Гонит радостно врага. И, крепя собой отряды, Что идут вдоль берегов, Броненосные громады Режут синий строй валов. В рое вымпелов с крестами Потемнел Эвксинский понт… Миг — и русскими войсками Занят древний Требизонт. |
