8 октября 1914 Опять мгновения 1. Снежный призрак Томно-мятежный Сдержанный трепет Руки нам свяжет; Радостной дрожью Губы нам сцепит; Заповедь божью Вкрадчиво-нежный Внутренний лепет Тайно доскажет; В дали безбрежной Слитою с ложью Правду покажет; Образы — снежной Статуей — слепит, — И, безнадежный, Дух наш к подножью Призрака ляжет! 22 апреля1917
2. Качели Вот опять мы уносимся, взброшенные Беспощадным размахом качелей, Над лугами, где блещут некошеные Снеговые цветы асфоделей. То — запретные сферы, означенные В нашем мире пылающей гранью… И сердца, содроганьем охваченные, Отвечают безвольно качанью. Лики ангелов, хор воспевающие, Вопиющие истину божью, Созерцают виденья сверкающие С той же самой мистической дрожью. И, свидетель их светлой восторженности, Робко взор уклоняя незрячий, Содрогается, в муке отторженности, Падший дух в глубине — не иначе! Ветер вьет одеяние жреческое, Слабнут плечи, и руки, и ноги, Исчезает из душ человеческое… «Будете вы, как боги!» 1917 3. В ладье Дрожит ладья, скользя медлительно, На тихих волнах дрожит ладья. И ты и я, мы смотрим длительно, В одном объятьи — и ты и я. Встал водопад в дали серебряной, В дыму и брызгах встал водопад… Как будто яд, нам в тело внедренный, Палит, сжигает… Как будто яд! За мигом миг быстрей течение, Все ближе бездна за мигом миг… Кто нас настиг? Понять все менее Способно сердце, кто нас настиг. В водоворот, волной захваченный, Челнок несется — в водоворот… Ты — близко, вот! О, смысл утраченный Всей темной жизни, ты близко, вот! 1915–1916 Над вечной тайной Марфа и Мария Печемся о многом, — Одно на потребу: Стоять перед богом Со взорами к небу. Но божье — вселико, Небесное — разно: Бог — в буре великой, Бог — в грани алмазной. И в розах, и в книгах, И в думах, и в бое, И в сладостных мигах, Когда нас — лишь двое. И в каждом есть божье, И каждый угоден, Покинув подножъе, Войти в свет господен. Не бойся, что много Ты любишь, ты ценишь, Исканиям бога Доколь не изменишь! 1916 Выходы Ante omnia cavl, ne quie voa teneret invitos: patet exitue. Прекрасна жизнь! — Но ты, измученный, Быть может, собственным бессильем, Не говори, к стыду приученный, Что тщетно мы взываем к крыльям. Есть много роковых возможностей Освободить мечту от власти Житейских тягостных тревожностей, Сомнений, унижений, страсти. Душа, озлобленно усталая, Томимая судьбой, как пленом! Не даст ли отдых — стклянка малая С латинской надписью: «venenum»? [12] Желания, что жизнь бесплодная В неодолимый круг замкнула, Не отрешит ли — сталь холодная Красиво отлитого дула? Иль просто — мост над закрутившимся В весенней буйности потоком, Сулящий думам возмутившимся Покой в безмолвии глубоком? Что не воззвать: «Клинок отточенный, Из ножен вырываясь, взвизгни, И дай значенье — укороченной, Но вольно-завершенной жизни!» А древле-признанные способы? Забыться в тепловатой ванне, Чтоб все померкло, и вопроса бы: «Сон скоро ль?» — не было желанней! Иль, жуткими прельстясь дурманами И выбрав путь прямей, бескровней, — Упиться угольями рдяными С изящной, низенькой жаровни! А прочный шнур, надежно взмыленный, Сжимающий любовно шею, Чтоб голос, негой обессиленный, В последний раз воскликнул: «Смею!» А окна, что восьмиэтажные Пред взором разверзают бездны? А поездов свистки протяжные И рельсы, — этот «путь железный»! О! Если, с нежностью магической, Тебе мечта твердит: «исполни!» Подумай: в искре электрической Затаены удары молний! Иди, и, с мужеством сознательным, Хоть раз один упорствуй в вере, Не кроясь доводом предательным, Что заперты пред нами двери! Живите вы, чьи сны развеяны Над роскошью пути земного! Усталы, брошены, осмеяны, Вы крикните: «Еще и снова!» Но вы, на полпути поникшие, Вы, чуждые блаженства в муке, — Припомните уста, привыкшие Учить бестрепетной науке! Для вас, изведавших ничтожество Своих надежд, сказал Сенека: «Открытых выходов есть множество Из тесной жизни человека!» вернуться Больше всего остерегаюсь, чтобы кто-либо не удержал вас против воли: выход открыт. Сенека (лат.). |
