1916 Город сестер любви Видение Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки. «Все напевы» Неспешным ровным шагом, По кочкам, по оврагам, Зигзаги за зигзагом, Иду, в мечтах пою. Внимая скрытым сагам, Березы, пышным стягом, Спешат пред вещим магом Склонить главу свою. Играет ветер свежий Вдоль зыбких побережий, Где брошенные мрежи И верши — часа ждут; Но в грезах — страны те же, Где бродит дух все реже; Чертоги, вышки, вежи, — Сестер Любви приют. Кто видел этот пестрый Кремль, — арки, своды, ростры, — Где вязь «Amicae nostrae» [9]В дверь тайника влечет? Нострдамы, Калиостры, Да те, чей разум острый, Ласкать любили Сестры, Кому являли вход! Жду вожделенной встречи… Чу! с башни слышны речи, Во храмах блещут свечи… Но миг — фантом исчез. И вновь тропой овечьей, Зигзагами поречий, Иду вдоль синей гречи Под пустотой небес! 1916
В действительности Футуристический вечер Монетой, плохо отчеканенной, Луна над трубами повешена, Где в высоте, чуть нарумяненной, С помадой алой сажа смешана. Стоят рядами вертикальными Домов неровные зазубрины, По стенам — бляхами сусальными, По окнам — золотом разубраны. Вдоль улиц червяки трамвайные Ползут, как узкими ущельями, И фонари, на нити тайные Надеты, виснут ожерельями. Кругом, как в комнатах безвыходных, Опризрачены, люди мечутся, В сознаньи царственном, что их одних Ночные сны увековечатся. И крик, и звон, и многократные Раскаты, в грохоте и топоте, И тонут, празднично-закатные, Лучи в нерастворимой копоти… 22 апреля 1917 Уголки улицы 1 Темная улица; пятнами свет фонарей; Угол и вывеска с изображеньем зверей. Стройная девушка; вырез причудливый глаз; Перья помятые; платья потертый атлас. Шла и замедлила; чуть обернулась назад; Взгляд вызывающий; плечи заметно дрожат. Мальчик застенчивый; бледность внезапная щек; Губы изогнуты: зов иль несмелый намек? Стал, и с поспешностью, тайно рукой шевеля, Ищет в бумажнике, есть ли при нем три рубля. 1916 2. Она ждет Фонарь дуговой принахмурился, И стадо на миг темно; Небоскреб угрюмо зажмурился, Под которым жду я давно. Белея, веют снежинки, — Чем мошки весной, веселей. На кресте застывают слезинки Ледяных хрусталей. Он сказал мне: «Приду…» Как давно Я жду… Руки совсем иззябли… Кивают в окно Апельсины и яблоки. 1916 Дама треф Я знаю, что вы — старомодны, Давно и не девочка вы. Вы разбросили кудри свободно Вдоль лица и вкруг головы. Нашел бы придирчивый критик, Что напрасно вы — в епанче, Что смешон округленный щитик У вас на правом плече, Что, быть может, слишком румяны Краски у вас на губах и щеке И что сорван просто с поляны Цветок в вашей правой руке. Со скиптром и странной державой, Ваш муж слишком стар и сед, А смотрит слишком лукаво На вас с алебардой валет. Но зато вы — царица ночи, Ваша масть — чернее, чем тьма, И ваши подведенные очи Любовь рисовала сама. Вы вздыхать умеете сладко, Приникая к подушке вдвоем, И готовы являться украдкой, Едва попрошу я о том. Чего нам еще ждать от дамы? Не довольно ль быть милой на миг? Ах, часто суровы, упорны, упрямы Дамы черв, бубен и пик! Не вздыхать же долгие годы У ног неприступных дев! И я из целой колоды Люблю только даму треф. 1915 Провинциальная картинка По бульвару ходят девки, Сто шагов вперед, назад. Парни сзади, в знак издевки, На гармониках пищат. Вышел лавочник дородный, Пузо поясом стянул; Оглядел разгул народный, Рот себе крестя, зевнул. Ковыляя, две старушки, В страхе сторонясь, прошли… Липы, с корня до верхушки, Перекрашены в пыли. За бульваром — два забора, Дом, как охромевший конь. Слева — речка, дали бора, Феба радостный огонь. Свечерело… Дымен, валок, Сумрак на ветвях осел. Скрылись стаи черных галок, Крест собора побелел. На скамейке, под ракитой, Парень девку больно жмет, — То она ворчит сердито, То хохочет, то замрет. Но уже давно на пыльной Улице — молчанье царь, И один, сетко-калильный, Гордо светится фонарь. |
