11. Вера Да! Каждый образ для меня священен! Сберечь бы все! Сияй, живи и ты, Владычица народа и мечты, В чьей свите я казался обесценен! На краткий миг, но были мы слиты, Твой поцелуй был трижды драгоценен; Он мне сказал, что вновь я дерзновенен, Что властен вновь я жаждать высоты! Тебя зато назвать я вправе «Верой»; Нас единила общность ярких грез, И мы взлетали в область вышних гроз, Как два орла, над этой жизнью серой! Но дремлешь ты в могильной глубине… Вот близкие склоняются ко мне. 13. Надя Вот близкие склоняются ко мне, Мечты недавних дней… Но суесловью Я не предам святыни, что с любовью Таю, как клад, в душе, на самом дне. Зачем, зачем к святому изголовью Я поникал в своем неправом сне? И вот — вечерний выстрел в тишине, — И грудь ребенка освятилась кровью. О, мой недолгий, невозможный рай! Смирись, душа, казни себя, рыдай! Ты приговор прочла в последнем взгляде. Не смея снова мыслить о награде Склоненных уст, лежал я в глубине, В смятеньи — думы, вся душа — в огне… 13. Елена В смятеньи — думы; вся душа — в огне Пылала; грезы — мчались в дикой смене… Молясь кому-то, я сгибал колени… Но был так ласков голос в вышине. Еще одна, меж радужных видений, Сошла, чтоб мне напомнить о весне… Челнок и чайки… Отблеск на волне… И женски-девий шепот; «Верь Елене!» Мне было нужно — позабыть, уснуть; Мне было нужно — в ласке потонуть, Мне, кто недавно мимо шел, надменен! Над озером клубился белый пар… И принял я ее любовь, как дар… Но ты ль, венок сонетов, неизменен? 14. Последняя Да! Ты ль, венок сонетов, неизменен? Я жизнь прошел, казалось, до конца; Но не хватало розы для венца, Чтоб он в столетьях расцветал, нетленен. Тогда, с улыбкой детского лица, Мелькнула ты. Но — да будет покровенен Звук имени последнего: мгновенен Восторг признаний и мертвит сердца! Пребудешь ты неназванной, безвестной, — Хоть рифмы всех сковали связью тесной. Прославят всех когда-то наизусть. Ты — завершенье рокового ряда: Тринадцать названо; ты — здесь, и пусть — Четырнадцать назвать мне было надо! 15. Заключительный Четырнадцать назвать мне было надо Имен любимых, памятных, живых! С какой отравно-ранящей усладой Теперь, в тоске, я повторяю их! Но боль былую память множить рада; О, счастье мук, порывов молодых, Навек закрепощенных в четкий стих! Ты — слаще смерти! ты — желанней яда! Как будто призраков туманный строй В вечерних далях реет предо мной, — Но каждый образ для меня священен. Вот близкие склоняются ко мне… В смятеньи — думы, вся душа — в огне… Но ты ль, венок сонетов, неизменен? 22 мая 1916 16. Кода Да! ты ль, венок сонетов, неизменен? Как прежде, звезды жгучи; поздний час, Как прежде, душен; нежны глуби глаз; Твой поцелуй лукаво-откровенен. Твои колени сжав, покорно-пленен, Мир мерю мигом, ах! как столько раз! Но взлет судьбы, над бурей взвивший нас, Всем прежним вихрям грозно равномерен. Нет, он — священней: на твоем челе Лавр Полигимнии сквозит во мгле, Песнь с песней мы сливаем властью лада. Пусть мне гореть! — но в том огне горишь И ты со мной! — я был неправ, что лишь Четырнадцать имен назвать мне надо. 1920 Семь цветов радуги (1912–1915) Еще есть долг, еще есть дело, Остановиться не пора! К. Павлова Navigetl haec summa est… Vergilius Оранжевый Я сам …Я сам, бессильный и мгновенный, Ношу в груди, как оный серафим, Огонь сильней и ярче всей вселенной… А. Фет Sed non satiatus… Что же мне делать, когда не пресыщен Я — этой жизнью хмельной! Что же мне делать, когда не пресыщен Я — вечно юной весной! Что же мне делать, когда не пресыщен Я — высотой, глубиной! Что же мне делать, когда не пресыщен Я — тайной муки страстной! Вновь я хочу все изведать, что было… Трепета, сердце, готовь! Вновь я хочу все изведать, что было: Ужас, и скорбь, и любовь! Вновь я хочу все изведать, что было, Все, что сжигало мне кровь! Вновь я хочу все изведать, что было, И — чего не было — вновь! Руки несытые я простираю К солнцу и в сумрак опять! Руки несытые я простираю К струнам: им должно звучать! Руки несытые я простираю, Чтобы весь мир осязать! Руки несытые я простираю — Милое тело обнять! |
