1909–1911 В пустынях Так вот в какие пустыни Ты нас заманил, Соблазнитель! Бесстрастный учитель Мечты и гордыни, Скорби целитель, Освободитель От всех уныний! Эта страна — безвестное Гоби, Где Отчаянье — имя столице! Здесь тихо, как в гробе. В эти границы Не долетают птицы; Степь камениста, даль суха, Кустарник с жесткой листвой, Мох ползучий, седой, Да кусты лопуха… Здесь мы бродим, тобой соблазненная рать, Взорами, в ужасе, даль обводя, Избегая смотреть друг на друга. Одним — смеяться, другим— рыдать, Третьим безмолвствовать, слов: не найдя, Всем — в пределах единого круга! Иные, в упорстве мгновенном, Ищут дороги назад, Кружатся по пустыне холодной, Смущающей очи миражем бессменным, И круги за кругами чертят, Бесплодно, — По своим следам Возвращаясь к нам. Другие, покорно, на острых камнях Лежат и грызут иссохшие руки, Как на прахе брошенный прах, И солнечный диск, громаден и ал, Встает из-за рыжих скал, Из-за грани прежней отчизны, Страны Любви и Жизни, Что стала страной — Вечной Разлуки. У нас бывают экстазы, Когда нежданно Мы чувствуем жизнь и силы! Всё меняется странно: Камни горят, как алмазы, Новые всходят на небо светила, Расцветают безвестные розы, — Но, быстро осыпаются грезы, Тупо мы падаем в груды колеблемой пыли, Тупо мы слушаем ветер, Еле качающий дремлющий вереск, — В бессилии… И тогда появляешься ты, Прежний, Юный, Прекрасный, В огненном Маке, Царь Мечты. Властно Нам делаешь знаки, И, едва наступает тишь — Прежний, Прекрасный, Юный, — Голосом нежным, как струны, Нам говоришь: «Я обещал вам восторга мгновенья, — Вы их узнали довольно! Я обещал вам виденья, — Вы приняли их богомольно! Я обещал вам сладости изнеможенья, — Вы их вкусили вполне! Поклонитесь мне! » И, пав на колени, Мы, соблазненная рать, Готовы кричать Все гимны хвалений, Веселясь о своем Господине: «Слава, Учитель Мечты и гордыни! Скорби целитель, Освободитель От всех уныний! Да будем в пустыне Верны нашей судьбе! Вне Тебя нам все ненавистно! Служим тебе — Ныне и присно! » 1911
Под мертвой луною На кладбище старом, пустынном, с сознанием, полным отравы, Под мертвой Луною… К. Бальмонт В моей стране В моей стране — покой осенний, Дни отлетевших журавлей, И, словно строгий счет мгновений, Проходят облака над ней. Безмолвно поле, лес безгласен, Один ручей, как прежде, скор. Но странно ясен и прекрасен Омытый холодом простор. Здесь, где весна, как дева, пела Над свежей зеленью лугов, Где после рожь цвела и зрела В святом предчувствии серпов, — Где ночью жгучие зарницы Порой влюбленных стерегли, Где в августе склоняли жницы Свой стан усталый до земли, — Теперь торжественность пустыни, Да ветер, бьющий по кустам, А неба свод, глубоко синий, — Как купол, увенчавший храм! Свершила ты свои обеты, Моя страна! и замкнут круг! Цветы опали, песни спеты, И собран хлеб, и скошен луг. Дыши же радостным покоем Над миром дорогих могил, Как прежде ты дышала зноем, Избытком страсти, буйством сил! Насыться миром и свободой, Как раньше делом и борьбой, — И зимний сон, как всей природой, Пусть долго властвует тобой! С лицом и ясным и суровым Удары снежных вихрей встреть, Чтоб иль воскреснуть с майским зовом, Иль в неге сладкой умереть! 8 октября1909 Зерно Лежу в земле, и сон мой смутен… В открытом поле надо мной Гуляет, волен а беспутен, Январский ветер ледяной, Когда стихает ярость бури, Я знаю: звезд лучистый взор Глядит с темнеющей лазури На снежный мертвенный простор. Порой во сне, сквозь толщь земную, Как из другого мира зов, Я глухо слышу, жутко чую Вой голодающих волков. И бредом кажется былое, Когда под солнечным лучом Качалось поле золотое, И я был каплей в море том. Иль день, когда осенней нивой Шел бодрый сеятель, и мы Во гроб ложились, терпеливо Ждать торжествующей зимы. Лежу в могиле, умираю, Молчанье, мрак со всех сторон… И всё трудней мне верить маю, И всё страшней мой черный сон… |
