Замыкающая столбец дата была широко известна. До нее оставалось чуть более года: Кан Ахау, Ош К’анк’ин, то есть 4 Владыки 3 Желтореберников, 13.0.0.0.0, или 21 декабря 2012 года, последний день календаря майя, названный легковерными пессимистами концом света.

Гм, подумал я.

Не слишком понятно. Нужно все это обдумать.

En todos modos, что же тут самое близкое?

Я вернулся к предпоследней дате: 9 Имиша, 9 К’анк’ина, 12.19.19.01, или вторник, 28 декабря 2011 года. Через пять дней. Перевод в общих чертах гласил:

Вейнер дал также более дословный перевод трем глифам из середины последней строфы:

Да, глиф слева — голова с рукой на подбородке — мог означать ноль, но вместе с тем — завершение или начало. Рисунок пояснял: человеку вот-вот оторвут челюсть, что предположительно являлось одним из любимых методов жестокого и традиционного наказания у моих предков. Но думаю, если рука принадлежала вам, это было не так уж плохо. Второй глиф — рука, которая тянется к побрякушке, но не хватает ее, — я определил как «окончание». Вот довольно очевидный знак путешествия или скитальца… Однако второго элемента четвертого глифа — с храмами по четырем сторонам — я в жизни не встречал.

Гм… ведь остается вероятность того, что эта самая госпожа Кох или тот, кто это удумал, тоже представляли всю картину не очень отчетливо. Взяли несколько несвязных предположений и просто собрали их воедино. Со мной как-то раз случилось нечто похожее в лаборатории Таро. Перед тобой всплывают образы, но ты никак не можешь соотнести их с местом, временем и даже с действующим лицом. И зачастую все объясняется позднее совсем не так, как казалось поначалу.

В остальном же… ммм. Астрономические данные, похоже, верны, но вот с широтой не очень ясно. Запутанное выражение вроде «за солнцем в зените» Вейнер истолковал как «над тропиком Рака». И сделал приписку: «Монтеррей, Мексика?», обозначив вероятное место события. Что еще…

Постой-ка, подумал я. Вот черт. Нет имен. Это просто невозможно. Невозможно. Ты что, издеваешься надо мной?..

— Вы смотрите на двадцать восьмое? — спросила Марена.

— Угу, да.

— И что вы думаете?

— Понимаете, все довольно странно.

Я не сказал, что и сам получал всякие сомнительные результаты по этой дате. Не хочу выглядеть городским сумасшедшим.

— Значит, число и в самом деле плохое?

— Ну, это для кого как. Знаете, смотря откуда ветер подует…

— А что вы думаете о соображениях Майкла на этот счет?

— Майкла… гм. Прежде всего, я считаю, самое главное здесь то, что первый глиф — название места. Не просто слово «город», как пишет Вейнер, а конкретное наименование.

— И какой же это город?

— Вот смотрите. — Я развернул телефон и подтолкнул к Марене. Она нагнулась, и ее волосы почти коснулись моего лба. — Это вот инфикс…

— Инфикс — что это?

— Часть слова, вставляемая в его середину. Или в данном случае середина глифа. В английском и других индоевропейских языках есть префиксы и суффиксы и почти нет инфиксов.

— А как насчет «фак»?

— Что-что? — удивился я.

— Скажем, в слове «суперфакториальный».

— Да… пожалуй, вы правы. Вероятно, это единственный случай.

— Ясно. Миан хаминда, [159]продолжайте, пожалуйста.

— Так, значит, топоним. Вот пиктограмма в центре — крестообразный значок с четырьмя маленькими пирамидами.

— Да.

— Вейнер, в общем-то, обошел ее. Но данный символ отличается от большинства других, обозначающих города. Это космограмма, которая во многом похожа на игровое поле игры жертвоприношения. Вы знакомы с исследованиями Таро об этой игре?

— В самых общих чертах.

— Знаете, что у игрового поля пять направлений?

— Не четыре?

— Четыре по компасу и центр.

— Ишь ты.

— Суть в том, что у каждого направления свой цвет. Верно? Верно. Вообще-то все коренные американцы и многие азиаты именно так и представляют себе стороны света.

— Неужели?

— Именно так. Вам Таро рассказывал о Джайпуре?

— Что? — переспросила она. — Нет, не рассказывал.

— Вы наверняка знаете, Джайпур — это город в Индии.

— Анийо. — Она чуть покачала головой, так что даже некорейцу было понятно: «нет».

— Впрочем, не важно… К вашему сведению, все исследования Таро основаны на том, что некая версия игры жертвоприношения является прообразом большинства современных игр. А может, всех без исключения. Даже у го и шахмат присутствовала четырехсторонняя симметрия, то есть изначально они были рассчитаны на четырех человек. Определенно, маджонг, [160]бридж, триктрак — все они…

— Помнится, Таро говорил, это что-то типа пачиси, — перебила она.

— Точно, — согласился я. — Производная от игры жертвоприношении и наиболее близкая к ней — это пачиси, сакральная игра брахманов. В нее играют и по сей день. В мире распространены сотни ее версий. А игровое поле пачиси — не что иное, как тханка, [161]верно? Вы ведь в курсе, что такое мандала? [162]Она нужна для медитации, всяких там практик…