- Маша!

Её взгляд был совсем другим - не жуткой демонической гримасой абсолютного зла, не отражением последнего оскала уходящей ночи. Её руки не сжимали смертоносный меч и не были обагрены кровью. Она не видела его. И всё же она была императрицей.

Бессмертным, упоённым своей силой чудовищем. Беспощадным. Непобедимым.

- Маша!

Она вздрогнула. Свет, до этого зыбкий и неверный, красный свет заходящего солнца, вдруг вспыхнул ярким отблеском в её глазах. Её лицо дрогнуло. Маша разжала судорожно сведённые на коленях пальцы и вцепилась в чёрную рубашку Шредера.

- Ты? - её голос был похож на крик раненой птицы. Глаза продёрнулись болью. Слов больше не оказалось. - Ты?!

Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. А он слишком слаб, чтобы уничтожить её раз и навсегда. Шредер притянул Маша к себе, прижал за вздрагивающие плечи. Зашептал ласковые глупости, лишь бы не слышать больше этого единственного и беспощадного обвинения, сорвавшегося с её губ.

Маша едва оторвалась от Шредера, уперевшись руками ему в грудь. Её дыхание было прерывистым. Тьма незваным гостем выметалась через окно - в безразличное голубое небо, в котором купались верхушками сосны. Маша бессознательным и отчаянным усилием оттолкнула от себя Шредера.

Он тоже тяжёло дышал, словно после стремительного и беспощадного боя, словно ему передалось состояние девушки. Его взгляд стал тяжёлым.

- Маша... - только и смог повторить он, путаясь в своих мыслях, ощущая себя мальчишкой, который постиг страшную силу, не доступную более ни одной живой душе.

Её широко раскрытые глаза убеждали его в одном: этой силой оставалась она.

- Ты... пришёл, - всё ещё задыхаясь произнесла девушка. - Почему ты был там?

Он не стал отвечать, только снова притянул её к себе, провёл рукой по растрепанным волосам цвета меди. На этот раз Маша не вырывалась, только тепло дышала ему в шею. Её пальцы всё ещё сами собой сжимались в кулаки и разжимались. Так судорожно, словно пытались схватить что-то ускользающее.

Что-то, что было ей очень дорого, без чего невозможна была бы жизнь. Но в один страшный момент её руки опустились, Маша уронила голову на плечо Шредера.

Он испугался, что она опять потеряет сознание, взял её лицо в ладони и повернул к себе. Маша посмотрела на него вполне осмысленными глазами, по которым нельзя было ничего прочитать.

- Какой странный сон, - она сузила глаза. - Я не могу понять, к чему всё это?

- Я тоже, - честно ответил он, он ведь и вправду не понимал: к чему? Зачем? Почему всё сложилось именно так?

- Ты ведь правда был там?

Он склонил голову, но её глаза доставали его везде. Даже если бы он сейчас развернулся и вышел, её глаза преследовали бы его.

- Правда.

Имело ли смысл упираться? Нет, не так. Можно ли упасть так низко, чтобы сейчас начать врать и выкручиваться?

- Зачем? - Маше казалось, она закричала. Она могла бы сейчас закричать. Разбить пару тарелок, изо всех сил хлопнуть дверью. Никогда больше не видеть. Никогда. Но с губ срывался лишь сухие обрывочные фразы. - Я не понимаю. Зачем?

- Так сложилась судьба.

- Не говори мне про судьбу! Я знаю, что это такое. Когда над тобой стоит человек с занесённым мечом - это не судьба, это уже другое...Это предательство, Шредер.

Это предательство... предательство... предательство...

Страшное слово запульсировало вместе с кровью. Небо взволновалось и затрясло верхушками сосен. Маша сжала пальцами виски. Но должен быть выход, выход совсем рядом, он всего лишь в нескольких шагах.

Роберт сказал: "Я думал, ты пришёл только за ней". Он сказал: "Ты всё ещё пытаешься достать меня, сумасшедший маг?"

Он ошибся? Запутался в своих собственных логических доводах, ошибся всего на единицу, но эта единица оказалась решающей. Но в чём, в чём он ошибся? Сейчас Маше казалось неимоверно важным понять это. Просто понять. Не надо будет потом ничего доказывать, мстить, винить в не оправдавшихся надеждах. Просто понять.

Он сказал, что Шредер похож на мага, на того мага, который убил Роберта и сжёг всю улицу. Невинные люди: женщины, дети, старики... Роберт встал на одну из сторон.

На сторону императора Зорга. И начальника тайной полиции за это убили. Его убил отступник, которому ничего не стоило пойти на сделку со своей совестью.

Он сказал: "Но я всё-таки докопался до тайны"...

- Шредер, он мне ничего не сказал!

Голова раскалывалась, словно внутри неё бушевало пламя. Маша отпустила плечи Шредера и опустилась на кровать. Она так устала, она не хотела больше ничего говорить.

Он не знал, сколько времени просидел рядом с лежащей Машей. Её глаза были закрыты, но он чувствовал, что она не спит. И уйти он не решался. Наконец чуть слышно скрипнула дверь, и в комнату вошёл Провизор. Он встал в дверях, вопросительно глядя на Шредера, словно бы тот был врачом.

- И как? - приглушённым голосом произнёс судмедэксперт.

- Всё хорошо, - Шредер поднялся на ноги и шагнул к выходу, он говорил таким тоном, словно всё, что произошло сейчас - лишь эпизодом фильма, - пойду, позвоню Сабрине, она переживает.

...У неё было много времени на размышление. Ночью, глядя в почерневшее небо, она не могла заставить себя не думать. И перед её мысленным взором, не торопясь, проплывали картины из недавнего прошлого. Она знала, почему произошло всё это, но сознание упорно отвергало здравые мысли.

Она знала, кто за этим стоит, но не решалась назвать имени. Той ночью она ни на секунду не закрыла глаз, а если и пыталась это сделать, во сне упорно появлялся один и тот же образ. Человек с мечом в руках словно стоял возле её постели. И ему было достаточно единственного движения...

Это предательство, Шредер.

Почему он не решился? У неё было достаточно времени, чтобы подумать. И сейчас Маша, шагая по просторным коридорам Центра, снова и снова повторяла про себя как заклинание то, что она должна была сказать. В кабинете Галактуса кроме него самого сидели Сабрина и Провизор.

- Маша, - Галактус улыбнулся при её появлении, и эта улыбка сказочным образом преобразила его сосредоточенное лицо, - я рад, что с тобой всё в порядке. Садись. Я, собственно, позвал тебя для того, чтобы мы смогли всё это обсудить.

Маша опустилась на стул рядом с Сабриной, та незаметно для остальных ободряюще коснулась её руки. Меж тем Галактус продолжил.

- Нам очень важно узнать, что же произошло на самом деле. Кто был виноват в твоём исчезновении. Расскажи всё, что ты знаешь, - он замолчал и, положив руки на полированную поверхность стола, открыто посмотрел на неё.

Повисло секундное молчание. Потом Маша подняла голову. Её голос показался ей самой слишком хриплым, а речь слишком сбивчивой, чтобы быть правдоподобной.

- Мне жаль, Богдан Сергеевич. Но я ничего не помню.

Сабрина нахмурилась, глядя в пространство.

- Маша, послушай, тебе нечего бояться. Человек, который всё это устроил, должен быть наказан, и я обещаю тебе, что найду его. Но мне потребуется твоя помощь. Ведь ты одна можешь рассказать, что произошло, - он попытался заглянуть ей в глаза.

- Да... я всё понимаю. Но я правда ничего не могу вспомнить. Последнее, что есть в памяти - парк в Речном районе, я гуляла там, потом пустота. Больше ничего.

Провизор испытывающее посмотрел на неё, и Маша почувствовала себя вражеским шпионом. Она кашлянула, чтобы оборвать этот долгий взгляд.

За окном ярко светило солнце. Окно оставили прикрытым, и сигналы машин долетали до кабинета. Было душно. Маша вспомнила и улыбнулась: не было запаха дыма.

Галактус покачал головой, и повернулся к судмедэксперту.

- Такое вполне может быть, - пожал плечами тот. - Вполне.

Маша почувствовала, что её голос вот-вот задрожит, она снова опустила глаза.

- Простите, я не очень хорошо себя чувствую, - первая правда за весь разговор, её состояние и вправду оставляло желать лучшего. Тяжело обманывать самых близких людей.