- Спокойнее некуда, - подтвердил Провизор, - уже с минуту. А до этого был небольшой всплеск.
Они все втроём наблюдали за волнами, а те плавно покачивались. Никаких перепадов не наблюдалось. Огненный столб на экране вырос в одно мгновение - волна увеличилась и поалела так, что прибор обижено загудел.
Продолжения не последовало, лишь одна волна-цунами, потом снова поплыли плавные синусоиды, как будто ничего и не произошло. Голос, прозвучавший у них за спинами, заставил оглянуться.
- Маша, всё в порядке? - Сабрина открыла глаза и огляделась. Свет больно ударил в глаза. Той рядом не было. Вместо комнаты в глубине храма перед ней простиралось Солнечное кладбище. - Всё?
Она, немедленно придя в себя, вскочила на ноги. Провизор и Галактус шагнули к ней, и только Ник остался стоять на своём месте. Провизор помолчал, осознавая, что право первого вопроса остаётся за маршалом.
- Как всё прошло? - спросил Галактус. Его голос совсем немного - едва заметно - дрожал от волнения.
- Я нашла Машу, потом мы высвободили силу, - Сабрина не стала вдаваться в подробности. На самом деле она сама сейчас лихорадочно соображала, смогла ли вытащить её.
- Как она сама? - не вытерпел Ник.
- Была в странном состоянии. Похоже, её всё-таки пытались убить. Но я не видела, кто, я встречалась только с его помощниками-демонами.
Галактус кивнул.
- Разберёмся потом. Сейчас надо узнать, что у нас вышло.
Узнать он не успел: его телефон зазвонил первым. Он принял вызов.
- Слушаю. Да, говорите... Мы скоро будем.
Сабрина сверлила его глазами, Провизор задумчиво скручивал провод от прибора, а Ник так и не шевельнулся. Галактус окончил этот недлинный разговор и, оглядев их всех, сообщил:
- Маша пришла в себя.
...Тьма была реальной. Она пела ей странную песню о том, что всё возвращается на круги своя, надо только научиться не противостоять судьбе. Она пела ей, и на волнах несла всё дальше и дальше...
Нет! Маша титаническим усилием заставила себя вынырнуть из этих глубин. Надо уходить. Лишь одна мысль, все остальные украла старая обволакивающая песня. Но сломать её не так-то легко. Она знала.
Кошмарный ужас... Надо уходить.
Маша судорожно заставила вернуться ускользающее сознание. Для неё нет здесь места, пора уходить. Пора всё бросить. Но незримая тяжесть давит на грудь, словно над ней тонны воды. Незримая тяжесть давит на веки, будто она так давно не закрывала их. Ласковый голос шепчет: "Останься, это так легко". Нельзя оставаться.
Нельзя идти лёгкими путями, они все рано или поздно приводят в тупик. Она заставляет себя думать, чтобы не упасть в чёрную бездну, не забыться тяжёлым сном. Она обязательно уйдёт. Сейчас.
Она рывком села на кровати. Перед глазами по-прежнему водила свои языческие хороводы тьма, но на фоне её песни мирно пищал какой-то прибор.
Вселенский разум, где это я?
Комната знакома и не знакома одновременно. Знакома - потому что нет ничего необычного в этих белых стенах, в стерильном порядке, царящем повсюду. Но она здесь никогда не была. Как она могла сюда попасть?
Сердце билось словно у загнанного зайца. Она не могла ничего вспомнить, хотя казалось, секундой раньше она помнила всё. Она не могла возродить в памяти даже собственного имени. В ушах всё ещё стояла навязчивая песня тьмы. Она посмотрела на свои руки - тонкие бледные запястья, перехваченные пульсирующими проводами. Маша сдёрнула их и в панике отбросила от себя. Собственное тело показалось ей чужим. Она слышала свое хрипловатое дыхание и до смерти пугалась его.
Окно. Оно было не так далеко - всего в нескольких шагах, и Маша решила, что вполне может до него дойти. Не чувствуя босыми ногами холода, она пошла.
За окном мерно покачивали верхушками сосны. Солнечный свет играл в стёклах стоящих тут же машин. Было безлюдно. На скрип двери Маша оглянулась - в комнату вошёл незнакомец в белом халате. Увидев её возле окна, он застыл, но всего на секунду. Вот он уже ласково разговаривая с ней, ведёт её обратно к кровати.
Нет-нет, она не станет ложиться: страшно снова попасть в цепкие щупальца тьмы. Лучше она просто посидит. Незнакомец некоторое время держал её за запястье и смотрел в сторону. Потом он вынул из кармана халата телефон стального цвета и принялся кому-то звонить.
В разговор Маша не вслушивалась, слова теряли для неё смысл. Только его голос - тёплый и спокойный - разрушал тишину. Она подбирает под себя ноги. Неопределённость продолжала мучить её.
Он надел ей на руку очередной пищащий прибор, Маша не сопротивлялась. Она не видела смысла в сопротивлении. Она не могла вспомнить, что было с ней, что это за место, кто она такая.
Через некоторое время в комнату пришли ещё люди. Она даже не смотрела на их лица: зачем, если не знаком даже звук шагов? Они пытались поговорить с ней - смысла слов Маша не разбирала - стоило ли отвечать? Потом они ушли - дольше всех оставалась только красивая девушка с чёрными волосами. Она больше ничего не говорила, лишь сидела рядом с ней на кровати, накрывая сложенные на коленях её руки своими. Но потом ушла и она.
Время потянулось своим извечным чередом.
...Сабрина сидела возле окна, спиной к нему. Она была странно одета - в белое длинное платье восточного покроя. Она старательно делала вид, что работает на компьютере, но это плохо у неё получалось. С голубого экрана не сходила одна картинка. Шредер сделал несколько шагов к ней, потом вдруг замер на месте. Девушка повернулась и скользнула по нему пустым взглядом.
- А... привет. Тебя Галактус искал, - её глаза мгновенно устремились в пространство за Шредером, он только успел уловить страх.
- Я слышал. Где Маша?
- Ты не знаешь? Она в больнице, - нотки обвинения в голосе Сабрины. - "Как он посмел не знать!"
- Что случилось? - он не шевельнулся, а, казалось, весь обратился в чувства.
- Долго объяснять. Похоже, она в коме. Провизор сказал, если не выйдет к завтрашнему дню, может остаться такой навсегда.
- Стой, подожди, я не совсем понял. Как это в коме?
Сабрина возмущённо дёрнулась, её чёрные волосы взметнулись.
- Вот так вот. Представь себе, ни на что не реагирует. Шредер!... - но её голос уже не дошёл до его слуха. Он всё решил - и мгновенно вылетел из комнаты.
...В палате было очень тихо, даже могильно тихо. Маша сидела на кровати, а рядом с ней на стуле устроился Провизор. Все приборы уже были отключены, но неожиданная тишина поражала сильнее самого громкого крика. Шредер решительно шагнул через порог, Провизор вскинул на него вопросительный взгляд. Блокнот и ручка в его руках оставались неподвижными, лишь очки сползли на кончик носа.
- Оставь нас одних на пару минут, - просьба прозвучала громом среди ясного неба.
С секунду они с Провизором испытывающе смотрели друг на друга, потом судмедэксперт поднялся. Он взглянул на Машу, которая уже несколько часов подряд не меняла позы, сидела, притянув колени к груди, и не желала никого слушать.
- Хорошо, - Провизор кивнул. Вскоре дверь за судмедэкспертом закрылась.
Шредер подошёл к кровати девушки и опустился рядом с ней на смятое покрывало. Её взгляд был устремлён только на него, но ни единый мускул не дрогнул на её лице. Он взял её за плечи.
Тьма кружила языческим хороводом, монотонная, иссушающая душу песня вилась в воздухе...Запах дыма.
Шредер тряхнул головой, стараясь сбросить внезапное наваждение. Нужно рассказать ей всё. Бесчестно пытаться убить человека, который тебе доверяет. Бесчестно. Но другого выхода нет. Судьбы давно переплелись в паутину, и расплести их может лишь одно - остро заточенное лезвие меча.
- Маша!
Императрица усмехается ему с гравюры, а по её мечу текут капли чёрной крови. Один на один. Здесь и сейчас. Лицом к лицу. И пусть победит сильнейший. Никто не прав и не виноват, есть только сила, способная на всё, сила, по праву рождения принадлежащая императрице. И ему позарез нужно отобрать у неё эту силу. Иначе всё будущее превратится в бескрайную бездну мрака, иначе не будет больше ничего: ни любви, ни ненависти, ни боли.
