...Она провела влажной рукой по лицу и расстегнула верхнюю пуговицу на бежевой рубашке: под конец дня она всегда начинала душить. Нужно было возвращаться в лабораторию - она не могла бросать Руфь надолго.
Выйдя в коридор, Маша на секунду замерла возле окна. Отсюда хорошо просматривался проспект Рождественского с его яркими фонарями и потоками машин. Пестрая толпа, которая обычно по вечерам собиралась на автобусной остановке, заметно поредела. Золотистые светлячки фонарей еле разгоняли бархатную темноту. Нужно поторопить Руфь: путешествие по ночному городу, конечно, может показаться романтичным. Но только в первые пару минут.
Краем глаза она отметила ещё одного засидевшегося обитателя университета - он с папкой в руках направлялся к лифту. Её взгляд лишь скользнул по фигуре в тёмном плаще и тут же оставил её в покое. Девушка торопливо зашагала к лаборатории, как вдруг её окликнули.
- Маша? - в голосе скользило ничем не прикрытое удивление.
На ходу она обернулась и едва не полетела вниз с первой ступени. Перед ней стоял Луксор. Секунду она молчала, мысли толкались в голове, не зная, стоит ли выползать наружу. Из тысячи рвущихся на язык ответов она не могла найти ни одного подходящего. Маша чувствовала, как его взгляд скользил по её лицу - всего на секунду ставшему растерянным, по её пальцам, сжимающим перилла. Кажется, несколько дольше он задержался на расстёгнутой верхней пуговке. Но тогда Маша сбросила с себя оцепенение и легко, словно сталкивалась с ним здесь каждый день, произнесла:
- Привет. Как жизнь?
- Хорошо... Маша, почему ты здесь? - он нахмурился. Этот жест был на столько знаком ей, что она внутренне вздрогнула. - Хотя подожди, не говори ничего. Ты же... на работе?
- Ну да, - она пожала плечами и понизила голос, - но знать об этом никому не нужно. И о том, что мы с тобой знакомы. Будем вести себя, как будто ничего не было. Хорошо?
- Как скажешь, - он не оторвал от неё взгляда.
- Замечаельно. Пока! - Маша побежала по лестнице, прыгая через две ступени, и до самого поворота она чувствовала на себе взгляд мага. Она остановилась только за десяток шагов до лаборатории и с непонятным раздражением застегнула верхнюю пуговицу на рубашке.
Пальцы его чуть дрогнули. Луксор закрыл глаза и попытался успокоиться, доказать себе, что ничего не произошло.
"А ведь ты неправ. Она не давала тебе надежды - никакой надежды".
Надежды не было. А сердце всё же пропустило удар, когда в пустом коридоре он столкнулся с этой девушкой.
После ночи в имении покойного графа Вороновского Виола исчезла. Сначала он даже не удивился этому. Она имела привычку доказывать свою правоту таким способом - уходила на всю ночь, дожидалась, пока он посадит батарею в мобильном телефоне, пытаясь дозвониться, и благосклонно прощала. Но в этот раз она не вернулась ни на утро, ни на следующий вечер. Луксор обзвонил всех её знакомых и коллег, но либо они скрывали Виолу у себя, либо и правда не видели. Он должен был испугаться, но неожиданно почувствовал облегчение. День свадьбы больше не маячил впереди.
Ключ выпал из неверных пальцев, его жалобный звон эхом пронёсся по коридору. Наклоняясь за ним, лежащем на белом мраморе, Луксор услышал, как на его этаже открылся лифт.
- Кому ещё домой не хочется? - пробормотал он себе под нос, просто чтобы отвлечься от тягостных мыслей.
Звук шагов заставил его оглянуться. И пальцы Луксора разжались сами собой: перед ним стояла та, которую он и не мечтал увидеть. Маша. И ах, как же она выглядела. Ничего похожего на ту простую рубашку и классические чёрные брюки, в которых он встретил её полчаса назад. Алая блузка, мягко облегающая фигуру, пара верхних пуговок соблазнительно расстёгнута. Чёрная, ниспадающая мягкими волнами, юбка до колен.
Она подошла совсем близко, на расстояние одного шага, так, что протяни руку и коснёшься нежной кожи в вырезе блузки. Девушка облокотилась на стену и с улыбкой взглянула на Луксора, который всё ещё не мог решить, что ему делать, как реагировать на это появление. А она не спешила давать ему шанс на спасение. Накручивая на палец локон волос, кажущихся при плохом освещении совсем тёмными, Маша по-прежнему мило улыбалась, не произнося ни слова.
- Привет, - он тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение. Оно не сбрасывалось: Маша не собиралась исчезать, растворяться в полумраке коридора, уходить по серебристой дорожке лунного света. - Что-то случилось?
Она не ответила и вдруг открыто и совсем по-детски посмотрела ему в глаза. Блеск света далеких фонарей в её зрачках почти свёл его с ума.
- Маша... почему ты пришла? - маг почувствовал, что из-под его ног вот-вот ускользнёт земля.
Её глаза не отпускали Луксора, не давали ему вырваться из плена сладкой боли. И он вдруг понял, что его руки дрожат. Ещё секунда, и он не выдержит этой пытки.
- Маша...
- Я так соскучилась по тебе, - и тут она шагнула вперёд и обвила его шею руками. Аромат её волос - ночная свежесть, слившаяся воедино со сладкими запахами цветов - был таким же, как и в ту судьбоносную ночь. Такими же были её нежные, но в то же время сильные руки. Такой же была страсть, с которой он мгновенно подхватил девичье тело, показавшееся ему невесомым. Дерзко, уже больше не сдерживаясь, прижался поцелуем к её губам. Кажется, она застонала - от наслаждения или от боли, которую он мог ей причинить неловким движением. Только тогда он смог оторваться, через силу.
- Прости, прости, - нужные слова не находились, только молчание казалось достаточно глубоким.
Девушка прижала палец к его губам, так и не открывая глаз. Она тяжело дышала: грудь под мягкой тканью блузки то поднималась, то опускалась. И эта секунда длилась целую вечность. Потом она открыла глаза. В прежнем свете фонаря взгляд её был не таким как раньше - излишне кротким и чрезмерно влюблённым.
- Ты...
- Не говори ничего, - она прижала к его губам палец. - Пойдём.
Они ушли из притихшего здания университета. И холодный ветер вдруг прекратил свою злобную оперу в тёмных переулках. Мир замер вокруг них, даже деревья на аллеях парка больше не перешёптывались. Вся дорога показалась единым мигом, а все, что было до этого - просто сном, который совершенно не обязательно вспоминать.
А потом - один лишь момент ночи, пронёсшийся над ними порывом, сладким вкусом на губах, блаженной истомой в каждой клеточке тела. Она вся была его - и мягкие волосы, и бархат белой в свете огней большого города кожи, и аромат летней ночи.
Когда она заснула - чёрные ниточки ресниц вздрагивали во сне - он не мог оторвать взгляда от её лица, осторожно проводил кончиком пальца по её чуть приоткрытым губам, по тонким бровям, всё ещё не до конца веря в своё счастье. Кто знает, может быть, если он хоть на секунду закроет глаза, она исчезнет...
И она исчезла. Когда наступило утро.
Минуту она стояла, оперевшись руками о перила лестницы. Сегодня был явно не её день. Нет, просидеть на занятиях с восьми утра и до семи вечера - это ещё цветочки. Ягодки начались потом в виде одного старого знакомого. И не мог он молча пройти мимо. Ещё и отчитываться перед ним пришлось. Не всё ли равно, что она тут делает? Ему-то какая разница, сам ведь сообщил, что лучше им больше не видеться.
Маша подумала, что пора бы уже и завершить этот не очень простой день. А если Руфь будет упираться и просить посидеть здесь ещё немного, придётся сказать, что по дороге ей встретился охранник, который очень сильно ругался. Маша выдохнула и толкнула дверь, перегородившую ей дорогу в коридор. Дверь не поддалась.
- Что за напасть! - шёпотом вспылила она. Маша покрутила золотистую круглую ручку, но эффекта это не дало, дверь стояла насмерть.
Она отошла на шаг и попыталась взять себя в руки. Ничего страшного не произошло. Просто кто-то из сотрудников университета ушёл домой и не заметил свет в соседней лаборатории. А может, ушла Руфь? Решила не дожидаться Машу. Ну это уже наглость в высшей степени. Во-первых, она не так уж и долго ходила, чтобы не дождаться её. Во-вторых, там остались все её вещи, да хотя бы та же самая куртка, идти по улице без которой самоубийству подобно.
