Из-за орфоэпического словаря Маша продолжала наблюдать за тем странным субъектом. Собственно, чего это он топчется тут уже второй час? Ну она-то понятно... А он что забыл?
Маша успела отвыкнуть от книжных магазинов. Конечно, читать она любила. Хорошую фантастику, например. Качественными детективами она тоже не брезговала. А ещё она любила запах новых книг, вот именно такой, каким был пропитан этот орфоэпический словарь. Но от вида такого количества научной и учебной литературы ей становилось немножко дурно. Словно бы в день перед экзаменом - очень сложным и если она целыми днями спала над учебником.
Руфь самозабвенно перерывала полку за полкой. Перебирать книги в разноцветных переплётах доставляло ей небывалое удовольствие. Хорошо, самоучитель по испанскому языку ей бесспорно был нужен. А учебник по финансовому учёту? А вот эта не очень тоненькая книжечка по психологии бойцовых собак? За прошедшие семьдесят шесть минут Маше уже во второй раз начинало казаться, что её новая подруга нарочно издевается. И самое обидное - отойти в соседнюю секцию магазина, где выставлены детективы и фантастика, Маша просто не имела права. К тому же этот странный субъект... Не следит ли он за ними?
Не будет пустой предосторожностью узнать про него немного побольше. Кстати, это ей кажется, или она видела его в университете? Маша сунула на полку свой неприподъёмный словарь и, делая вид, что с интересом разглядывает стеллажи, подошла к Руфи.
- Ну как, нашла? - риторически поинтересовалась девушка.
Руфь что-то невнятно мяукнула в ответ.
- Слушай, что это за молодой человек возле секции с учебниками по микробиологии? Вон, в синей куртке, - Маша снизила голос на тон.
Руфь быстро оглянулась на него.
- Я не знаю... А что?
- Нет, ничего, - для разнообразия Маша посмотрела в потолок. Ну вот и началось в колхозе утро.
Бархатное покрывало ночи. Такое знакомое, успокаивающее. Такое надёжное.
Она спряталась за колонну от яркого искусственного света. Из дверей университета в свежий осенний вечер выходили люди. Весёлый говор, стук каблуков о белоснежные ступени, писк мобильных телефонов... Как ей хотелось быть подальше от всего этого. Уйти. Она так их всех ненавидела. И боялась.
Свет. Страх, который она испытывала перед ним, был почти материальный, почти осязаемый. Нет, он не мог причинить ей вреда, что там. Она боялась своего лица. Своего нового лица. Прятала его под капюшоном и не выходила к яркому свету.
Ей хотелось уйти, а она по-прежнему стояла, спрятавшись за колонной, тайком вглядывалась в лица проходящих мимо людей. Зачем она это делала? И что сделает после того, как найдёт её? Виола не знала. Но с маниакальным упорством она уже третий вечер подряд приходила к университету, тонула в его запахе - дорогих и не очень духов, сигарет, чужих жизней - и вглядывалась в лица прохожих. Нужно было отомстить. Жестоко, до последней капли излив свою боль, свой страх. Отомстить за разрушенную жизнь.
Три дня назад ей улыбнулась удача.
Она бесцельно блуждала по яркому от осенних красок городу, не находя ответа на единственный вопрос: как жить дальше? Как жить дальше с новым чужим лицом? Она бросила всё. Ей пришлось это сделать, ведь теперь жизнь потеряла смысл. Что ей делать с этим лицом, с телом, не принадлежащим ей? Она бесцельно блуждала по городу, и удача расправила над ней свои голубые крылья.
Случайно, толпе людей она различила знакомый силуэт. Выражение - знакомый до боли - не было бы здесь литературным преувеличением. И Виола пошла следом. В ней родился новый смысл существования: отомстить. Она прошла за И.М. до самых дверей университета. Но зайти следом не рискнула. Осталась ждать. И вечером увидела её снова...
Что делать потом, она не знала. Жажда крови поглотила всё её существо. Порвать мерзавку на куски. Разделаться за всё! Уничтожить!
Как же она ненавидела всех этих людей, в лица которых ей приходилось вглядываться. Как же ненавидела...
От ярости ей не хватало воздуха, дыхание становилось поверхностным и частым. Прячась за своей колонной, Виола возрождала в памяти картины мести, которыми мучалась долгими бессонными ночами.
Ей нужен был всего один шанс: чтобы обладательница этого лица вышла их дверей университета, чтобы было темно. Всего один шанс.
Но её всё не было, и холодный, пахнущий дымом осенний ветер с легкостью продувал свободную куртку Виолы. Болтали о чём-то своём студенты с той стороны колонны. Начинался серый дождь. И тут со ступеней в темноту соскользнул молодой человек в чёрном плаще. Внезапная догадка молнией пронзила её сознание. Она узнала его. Как она могла забыть... Это же университет Луксора.
Она бросилась за ним, сердце стучало как сумасшедшее. Но, пробежав с десяток шагов, Виола не решилась его окликнуть, не решилась догнать и положить руку на плечо. С негромким стоном отчаяния и слезами на глазах она остановилась. Старые клёны насмешливо шелестели у неё над головой. Упавшие слёзы потерялись в жёлтых листьях под ногами. А она уже в который раз осознала, до боли, до темноты перед глазами, что потеряла всё.
Просидев полночи на лавочке в университетском садике, Виола испытала все грани одиночества и, дойдя до наивысшей степени, она решила. Будь, что будет. Она выйдет из темноты, не будет больше прятаться от прохожих под капюшоном. Завтра она станет такой же - красивой и сильной - как и её двойница. Такой же - жестокой и безжалостной.
Маша подобрала со дна раковины осколки пробирки. Резкий запах уксусной кислоты рассеялся в воздухе. Хорошо же, что Руфь доверила ей только вымыть химическую посуду. Иначе бы весь её опыт пошёл насмарку. Работать в лаборатории и ничего не разбить Маша не могла. Она обернулась: её подруга в белом халате, как ни в чём не бывало, стояла над прибором, временами записывая что-то в тетрадку.
- Я сейчас приду, - оповестила её Маша.
Та лишь кивнула в ответ. Маша собрала крупные осколки в руку и важно прошествовала в коридор, до поворота и направо. Там можно скрыться за дверью дамской комнаты и привести растрёпанные чувства в порядок. В коридорах университета оказалось непривычно пусто: большинство занятий уже закончилось, и только такие увлечённые, как Руфь, могли продолжать заниматься наукой. Ей на встречу попался лишь один молодой человек: он отступил на шаг, когда они с Машей чуть не столкнулись на лестнице. Звук шагов эхом отскакивал от стен.
Она ссыпала осколки в мусорную корзину и, оперевшись руками об раковину, посмотрелась в зеркало. Маша пригладила волосы, стерла с губ остатки вишнёвой помады. Поморщилась от искусственного запаха хвои.
Пережить экологическую физику было по-настоящему сложно. Занавесившись от преподавателя чёлкой, Маша спала. Проснулась только когда начала понимать, что падает, и блестящая чёрная поверхность парты уже совсем близко. И хоть падение удалось предотвратить, мутное ощущение всё-таки осталось. Профессор посмотрел на неё осуждающе. Маша украдкой скользнула взглядом по притихшей группе. На соседней парте рассматривали цветастый каталог с косметикой. Подальше - не скрываясь, слушали плеер. Руфь добросовестно внимала про характеристики шумов.
Увидев, что Маша проснулась, оторвала от тетради клочок бумаги и написала записку: "Пойдём в лабораторию после пар?". "Конечно", - заверила её Маша. Спать уже перехотелось, пришлось доставать телефон. В надежде, что прошло как минимум три чётвёртых занятия, Маша воззрилась на электронные часы на дисплее.
Прошло только пятнадцать минут.
- Это было ужасно, - очень тихо призналась Руфь, когда они выходили из аудитории.
- Да, скучновато, - сдержанно покачала головой Маша.
- Это было ужасно - я не успевала записывать, - продолжила она расстроенным шёпотом. - Дашь списать на контрольной?
- Конечно, - в очередной раз заверила её Маша, - если сама найду, откуда списать.
