Дик побледнел. Его губы сжались, по лицу молодого графа Маша поняла, что он многое хотел бы сказать сводной сестре, но ограничился лишь одной фразой:

- Хватит с меня того, что я терплю твоё присутствие!

Стул всё-таки упал, и Виола бросилась вон из библиотеки.

"Вот демоны", - мысленно вышла из себя Маша, - "если её прирежут за первым же углом, это будет начало конца!".

Сразу видно, что Луксора и Виолу Дик не очень жалует, мог хотя бы сделать вид, что пытается исполнить волю отца.

- Бардак, - произнёс полковник рядом с ней, но так тихо, что никто кроме неё не обратил внимания.

Маша была полностью с ним согласна, но вмешиваться не решилась: Дик и без того догадывается, что она никакая не дальняя родственница. Да и все остальные тоже решили промолчать, словно не случилось ничего из ряда вон.

- Подождём, - снова приглушённый голос полковника справа от неё. Маша оглянулась, и он смело поймал её вопросительный взгляд. Девушка поспешила сделать глупое лицо и уставиться в стол, но было катастрофически поздно - он смотрел на неё, как на компаньона-заговорщика. Ей показалось - он тоже догадывается.

- И так, - откашлявшись, начал нотариус, - начнём.

Маша увидела, как напряглось лицо Дика, как перебирает бумаги господин Сен-Поль, она не сразу заметила, что молодой граф смотрит на неё, на неё одну, как будто все остальные вокруг потеряли для него смысл. Она неосторожно поймала его взгляд и поспешила отвернуться, такая безнадёжная ненависть скользила в нём, такое презрение, слитое воедино с тоской и отчаянием. Так мог бы смотреть преступник, приговорённый к смертной казни, на своего конвоира.

Вдруг он дёрнулся: в коридоре послышались шаги. Через мгновение возле дверного проёма показалась фигура в тёмной мантии - Луксор, следом за ним вошла Виола. Лицо мага как всегда было скрыто тенью от капюшона, и, по всей видимости, безоблачного счастья оно не выражало. Похоже, он был полон решимости. Луксор взял себе стул и устроился слева от Маши, рядом с ним села и Виола. Никто не взял на себя труд выказать эмоции, только Дик ещё больше напрягся, а Мия, та и вовсе чуть не шарахнулась в сторону при виде мага. Как же - убийца...

Что могла сказать по этому поводу Маша? Она была искренне рада, что эта парочка до сих пор жива и здорова. Их появление подкрепило её уверенность в том, что убийца Рудольфа находится сейчас в этой комнате.

- Что же, начнём, - уже в который раз повторил нотариус.

Маша даже успела усмехнуться мысленно: "Интересно, что его собьёт на этот раз?". Слева от неё, положив руки на стол, сидел маг, Маша не услышала, она только почувствовала, как он что-то говорит. Она посмотрела на него, не поворачивая головы, он и вправду говорил - шевелил губами, глядя в полированную поверхность стола, но не издавал ни звука. Она постаралась прочитать по губам - насмешка судьбы, он пел одну хорошо знакомую ей песню...

- Ждёт тебя ночь - пепел и пламя, ветром развороши сумрак моей души...

Она тряхнула головой. Что за омерзительное совпадение! Нет, это просто игра воображения, она никогда не проявляла особых успехов в таких шпионских штучках, как чтение по губам.

Но он произносил эти слова - словно читал заклинание, словно хотел дать знак. Маше показалось, когда она взглянула на мага, он улыбнулся - одними уголками губ.

- Уважаемые дамы и господа, - провозгласил Сен-Поль, - мне поручено обнародовать последнюю волю графа Альберта Вороновского, который покинул нас третьего числа этого месяца. Составляя завещание, граф пожелал, чтобы все его родные и близкие присутствовали при его прочтении. Как я вижу, собрались все, кроме тех, кого уже нет с нами. Тогда начнём процедуру прочтения.

Он достал из конверта сложенный вдвое лист белоснежной бумаги и, ещё раз откашлявшись, начал читать.

- Я, граф Альберт Вороновский, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещаю свою волю. Я желаю, чтобы после моей смерти моё имение и нажитое имущество, а так же наша семейная фирма перешли моему старшему сыну, Дику. При этом он обязан опекать и содержать моего младшего сына Рудольфа, и по достижении тем совершеннолетия, должен принять его в дело. Своему среднему сыну, Луксору, я завещаю свою квартиру в Нью-Питере, а также ежемесячное содержание суммой в тысячу.

"Не слабое такое ежемесячное содержание", - хмыкнула про себя И.М..

- Своей сестре Клеондрине я завещаю все драгоценности своей покойной жены, а также её ферму по разведению декоративных кроликов.

Маша окинула взглядом присутствующих. Все до одного сидели с убитыми лицами, словно вот сейчас закончились их жизни.

- Своей дочери Виоле я завещаю ежемесячное содержание размером в тысячу, а так же десять тысяч, с условием, что потратит она их только на лечение.

"Уже теплее", - подумала Маша и стала слушать с удвоенным вниманием. Но, к её сожалению, нотариус не сказал больше ни слова о загадочном недуге Виолы. А Маша к тому же припомнились разбросанные по кровати вещи и смертельная бледность девушки. Припомнилось, как быстро она сбежала из гостиной.

- Своему лучшему другу и боевому товарищу Роланду Валенте я завещаю мой меч и ножны к нему. Также я желаю, что бы Дик и Рудольф, которые останутся жить в семейном поместье, никогда и ни за какие деньги не продавали его.

Нотариус замолчал и посмотрел поверх голов присутствующих. Его молчание длилось слишком долго, так что на своём месте дёрнулся Дик.

- Это... всё? - его голос дрожал.

Господин Сен-Поль не взглянул на него. Он только снова поднял лист бумаги к глазам и продолжил читать.

- Но всё вышесказанное я прошу считать действительным только в одном случае. В том случае, если все лица, упомянутые в данном завещании, при его прочтении будут живы. Если же покинет этот мир хоть один из вышеперечисленных, всё моё имущество, включая имение и фабрику, уходит государству. Так же хочу осведомить, дорогие мои, что сегодня среди вас появился человек, доверенное лицо, которому я поручаю проследить за исполнением этого завещания в точности. Этот человек должен проследить за разделением имущества, в том случае, если моё условие выполняется, и становится временным владельцем его, если хоть одно из упомянутых лиц умирает. В таком случае мой доверенный знает, что делать дальше.

Нотариус замолчал и, ни на кого не глядя, сел. В комнате несколько секунд стояла обвораживающая тишина, потом начал подниматься тихий гул. И тут Маша увидела, что все смотрят на неё - на неё одну. Даже Мия, которая всегда уделяла внимание исключительно своему маникюру и складкам на платье, теперь смотрит на неё, и взгляд этот чем-то напоминает взгляд удава.

Маша попыталась припомнить, что по этому поводу говорил Галактус, но ничего не шло в голову. Она точно помнила, что Галактус говорил про Марию Вороновскую - настоящую дальнюю родственницу. Она существовала на самом деле и жила в пресловутых Синих Долинах. Конечно, она ещё не успела узнать о кончине графа, но подстраховаться всё-таки стоило. Маша вспомнила, как связывалась с ней и объясняла ситуацию. Сначала она была ужасно удивлена, мало того, она никак не могла вспомнить, что же за родственники находятся у неё в Нью-Питере, потом поняла, что звонок Маши - всего лишь формальность, и согласилась подписать договор, который ей уже выслали. Всё прошло гладко, настоящая Вороновская и не собиралась приезжать, а так и вовсе с радостью переложила эту привилегию на плечи Центра. Она никак не могла быть этим самым доверенным лицом. Тогда кто же? Из лиц, не упомянутых в завещании - только Герберт, но его же здесь знают уже давно, а в завещании ясно сказано, что неизвестный должен приехать. Маша вдруг поняла, насколько же она сама подходит для этой роли. Но что случилось с настоящим доверенным лицом? Он не смог приехать? Умер? Убили? Его вообще не было?

- Вам слово, Мари, - оборвал её размышления холодный голос молодого графа. Его глаза говорила ей: "Зря вы не захотели со мной договориться, очень зря..." Ах вот почему он так странно вёл себя всё это время, он просто хотел получить свою долю наследства, но Маша оставалась неподкупной. А теперь он смотрел на неё с тихой ненавистью, размышляя над тем, что он будет делать без отцовской фабрики и имения.