— Она наша ближайшая соседка, — пояснила Мириам. — Возможно, вы заметили дом канареечно-желтого цвета, который стоит как раз перед поворотом на Рокроуз?

— Да, заметила.

— Его невозможно не заметить, — рассмеялась Мириам. — Филлис покрасила его в этот цвет после смерти матери. Между нами говоря, она так отпраздновала глоток свободы, которой смогла насладиться впервые в жизни. — Она улыбнулась Джой, сидевшей напротив. — Филлис занимает в нашем сердце особое место.

Джой раздраженно закатила глаза.

— Ой, ради бога, бабушка! — пробормотала она. — Меня уже тошнит от этой истории.

— Интересно было бы послушать, — сказала Карла.

— Ну а мне неинтересно. — Джой с напускной усталостью вздохнула, поставила локти на стол и подперла подбородок кулаками. — Ничего интересного.

— Филлис помогла с родами Джой, — объяснила Мириам. — Ее мать не смогла вовремя добраться до больницы. — Она строго посмотрела на Джой. — Неужели это так сложно? Честное слово, Джой, я не понимаю, что с тобой в последнее время происходит. Я почти забыла, какая у тебя очаровательная улыбка.

Джой скорчила рожу, насмешливо ухмыльнулась и выпятила нижнюю губу.

— Довольна?

Похоже, она отчаянно цеплялась за безопасные рамки детства, одновременно пытаясь избавиться от них. Вскоре все это будет разрушено. Но как… и когда?

Дэвид Доулинг и его мать пригласили ее к себе в дом. Они кормили ее, наливали вина ей в бокал, предлагали добавки, не подозревая, что позвали к очагу врага.

Из окна в выставочном зале Джой замечает серебристую машину, как только она заезжает на стоянку. Клэр Фразьер не приходится дважды просить зайти в гости в студию. Джой, вероятно, придется провести для нее экскурсию.

Вчера вечером отец проводил ее до самых ворот и постоял там, пока ее машина не исчезла за поворотом.

— Зачем ты привел ее сюда? — потребовала ответа Джой, когда он вернулся в дом.

Она была зла на него, и ей хотелось бить посуду. Она испытывала бешенство, которое не имело причины, которое она не могла понять или взять под контроль. Только острое желание бить посуду. Что за сумасшествие?

— Я просто вел себя по-дружески. — Отец с невозмутимым видом начал убирать со стола. — Она выглядела немного потерянной, тебе не кажется?

— Она знает дорогу до Дублина, — ответила Джой. — Дорожные знаки сложно не заметить.

— Что у тебя с лицом? — спросил он.

— Ничего. Я просто дуюсь.

— Так в чем дело?

— Она пугает меня.

— Кто? Клэр? Ой, ради всего святого…

— Ты видел ее глаза?

— Их невозможно не заметить. У нее поразительные глаза.

— Она присматривалась. Она хочет занять место мамы. Мириам повернулась от посудомоечной машины и улыбнулась Джой.

— Никто никогда не займет ее место.

— Ты уже это сделала, — огрызнулась Джой, и ей тут же захотелось прикусить язык. Бить стекло было безопаснее, чем грубить бабушке, но она не могла остановиться. — Ты все меняешь… мою спальню и гостиную. Я ненавижу картины, которые ты купила, а эти новые кресла ужасно безвкусные. И куда ты дела ее фотографию?

— Она в оранжерее. Я думала, что ты захочешь, чтобы она была в ее любимом месте.

— Ты думала неправильно! — крикнула Джой.

— Немедленно извинись перед бабушкой! — пришел в бешенство отец.

— Дэвид, оставь ее. Мы с Джой сами разберемся.

Мириам редко злится. Это отрицательная эмоция, которая мешает ее творческой натуре. Ненависть из той же серии. Каждое утро она на десять минут зажигает ароматные свечи и поет, чтобы ее творческая энергия пошла в нужное русло.

— В основном на мои банковские счета, — любит шутить она.

Но в тот вечер она выглядела такой обиженной, что злость Джой исчезла так же быстро, как и появилась. Однако она не могла извиниться. Она взбила подушки на диване, где Клэр сидела после ужина. Легкий аромат духов напомнил ей о розах, когда их беспокоит слабый бриз.

Клэр заходит в вестибюль и пропадает из виду.

Только что прибыл автобус с американскими туристами. Посетители заходят и заполняют студию голосами. Они спешат увидеть стеклодувов за работой в мастерской. Их акцент напоминает ей о Джои, хотя он говорит почти как ирландец. Он всегда любил показывать туристам свои способности стеклодува. Джой не может поверить, как сильно ей его не хватает. Желание снова увидеть его расстраивает ее. Невозможно представить, чтобы Линни или Лиза испытывали такие же ужасные чувства к сводному брату.

Клэр Фразьер пускай ходит с американцами. Джой ни за что не устроит ей персональную экскурсию.

Она улыбается Джой и говорит: «Замечательно».

Сегодня на ней сандалии и платье из скрепленных треугольников, которые колышутся при ходьбе. Она набросила на плечи легкую кофту, завязав рукава под горлом. В выставочном зале она прикасается к морским конькам и заставляет их позвякивать. Она подходит к окну и глядит на стоянку. Она, должно быть, думает о своем мертвом ребенке. Джой не понимает, почему она так ее пугает. Сегодня от нее пахнет теми же духами. Джой чувствует их аромат, хоть Клэр и стоит в другом конце выставочного зала. Этот запах не выветривается со вчерашнего вечера, что можно назвать настоящим безумием. Джой с трудом заставляет себя сосредоточиться, когда какой-то американец задает вопрос о легенде о Слепом жеребце.

Клэр Фразьер поворачивается к Джой, когда та берет жеребца и подносит его к солнечным лучам, проникающим снаружи. Потом она снова отворачивается к окну, но Джой знает, что она слушает каждое слово. Джой чувствует, как повышается ее голос. Внезапно это становится похоже на игру на сцене, на пение от души, за которое ее потом похвалит мать, выделит ее из толпы, а не скажет, как она заметила после премьеры с Энни: «Это был хороший спектакль. Все старались как могли».

Когда она заканчивает рассказывать легенду, Клэр пересекает зал и хлопает в ладоши.

— Это было замечательно, Джой, — говорит она. — Я могла бы слушать тебя день напролет.

— Пора обедать, — заходит в зал бабушка. — Пойдем с нами, Джой. Следующая экскурсия только через час.

Кафе «Янтарь» находится в задней части студии и выходит окнами на океан. Сейчас прилив, и прибрежные скалы блестят от морской влаги, словно прикорнувшие на берегу тюлени. Из кухни появляется Филлис и здоровается со всеми. Ее поварской колпак лихо сдвинут на одну сторону, на фартуке красуется красное пятно. Джой знает, что это соус к макаронам, но не может отвести от него взгляда.

— Рада познакомиться.

Филлис пожимает Клэр руку и спрашивает, где она остановилась.

— Коттедж с гномами, — отвечает Клэр, и все кивают и улыбаются, даже Джой.

— Дом Люси Бейкер, — сообщает Филлис. — Она на полгода укатила в Штаты. Надолго вы к нам, Клэр?

— На месяц.

— А о чем ваша книга?

Филлис такая шумная. Джой притопывает ногой по полу. Она уже доела лазанью, и ей не терпится послать Джои электронное письмо с компьютера Мириам.

— Ты не против, бабушка? — спрашивает она. — Я быстро.

Мириам кивает и слушает рассказ Клэр о том, что побудило ее писать о дольменах. Это будет своего рода путеводитель по Буррену. Поднимаясь по лестнице, Джой думает, что она приехала в правильное место. Отец мог бы написать такую книгу с завязанными глазами. Из мастерской пышет жар. Джои, бывало, снимал футболку, когда работал там. Она вспоминает серьезную сосредоточенность на его лице, то, как он орудовал стеклодувной трубкой, зная, когда наступит подходящий момент, чтобы собрать стекло и вынуть его из печи.

Низкий гул из мастерской замирает-, когда Джой закрывает за собой двери в кабинет Мириам. Она заходит в свой почтовый ящик и начинает набирать. Если бы у нее был карандаш, она бы жевала его кончик.